Потерянная

Солнце светит прямо в глаза, а ветер раздувает волосы во все стороны, до конца убивая и не без этого не идеальную укладку. Морщусь от света, щурюсь, пытаясь разглядеть здание школы. Не без труда, но мне это удается. Попадая в тень, отбрасываемую школой, я перестаю морщиться и, наконец, могу спокойно оглядеться. Приятный холодок, образованный прохладным утренним ветерком ласкает мою кожу, словно нежнейший шелк. У входа в здание тихо, словно это не школа, а какой-нибудь заброшенный дом. Но, приблизившись к дверям, я поняла, что тишина лишь поверхностная – из здания раздавались детские голоса, вперемешку с более грубыми, подростковыми. Обычная школьная атмосфера, привыкну. Парадная дверь скрипнула, и я захожу в теплое, даже немного душное, помещение, по которому, словно сумасшедшие, носятся дети. Приятное тепло успокаивает, и меня почти сразу же клонит в сон. Решив не поддаваться пленительным объятьям дремоты, я сжимаю и разжимаю кулаки, и иду к стенду, над которым красовалась надпись «КАРТА 1-ОГО ЭТАЖА». Судя по этой карте, нахожусь я в первом корпусе, а вот администрация школы во втором. Туда есть два пути – либо выйти из здания, обойти его вокруг и сразу же попасть во второй корпус, либо пройти через второй этаж и спуститься по лестнице. Я выбираю второй вариант, внимательно рассматриваю стрелочки на карте, стараясь запомнить все нужные повороты, и направляюсь в сторону лестницы. Мимо меня пробегают дети, но стоило мне пройти всего лишь один лестничный пролет, как я нахожусь в окружении моих ровесников. Большинство из них принадлежат к какой-либо субкультуре: готы, эмо и прочие. В основном все были одеты неброско – не было цветастых кофточек и толстовок ядовитого цвета, поэтому я в своих черных джинсах и синей клетчатой блузке не выделялась, да и, слава Богу. Ненавижу быть в центре внимания, но, почему-то всегда именно в таком положении и оказываюсь – в основном из-за внешности. Я не выгляжу, как типичная жительница Лос-Анджелеса, хоть и прожила здесь достаточно много времени – в основном мы с тетей были в разъездах, но чаще останавливались именно в Лос-Анджелесе. К сожалению, я никогда не видела своих родителей, поэтому судить, достались ли мне черты хоть одного из них, было бы глупо, да, и бесполезно. Зачем судить, если даже сравнить невозможно? Как я уже говорила, моя внешность совершенно не подходит к этой местности. Несмотря на яркое солнце и теплый климат, моя кожа всегда оставалась и остается почти белоснежной. Все потому, что с рождения я альбинос. Тетя говорила, что моя мама тоже была альбиносом, но я в это мало верю. Так много совпадений не бывает. Но бледная кожа это только цветочки. Как полагается альбиносам, у меня должны были быть светлые, даже платиновые волосы, но вместо этого они имели темно-каштановый оттенок, который полностью контрастирует с бледностью моей кожи. Конечно, с одной стороны, это необычно, но с другой, это смотрится жутко – при определенном освещении я запросто могла бы сойти за вампира. Но никто в них не верит, поэтому, некоторые люди считают, что я больна чем-то смертельным и неизлечимым. Но где-то они даже правы – разве альбинос может вылечиться от бледной кожи? Конечно, нет! И вдобавок ко всему этому, у меня большие карие глаза, которые, опять же подчеркивают этот чертов контраст между цветом кожи и оттенком волос. Хотя, тетя говорит, что когда я родилась, глаза были голубого цвета, и через несколько месяцев после рождения стемнели и стали карими. Звучит, как сказка. Скорее всего, тетя просто хотела внушить мне надежду, что однажды, когда-нибудь, цвет моих глаз снова станет голубым… Полный бред! Итак, пока я вспоминаю историю своей жизни, то успеваю дойти до лестницы, ведущей во второй корпус. Эта школа только с виду кажется маленькой – на самом деле, как я уже успела ощутить на себе самой, она не просто большая – она огромная. Только на втором этаже было за пятьдесят кабинетов (все потому, что я как раз прохожу в этот момент мимо пятьдесят третьего кабинета с табличкой «ИСТОРИЯ»), а дальше я и считать боюсь. Наверно, в этой школе более ста классов, не считая административных кабинетов и учительских. Я спускаюсь по лестнице, осторожно переступая каждый порог – с координацией у меня иногда возникали проблемы. Конечно, я не каждый раз, когда иду по лестнице, падаю, но споткнуться или что-нибудь в этом роде вполне реально. В этот раз все обошлось без происшествий – я спокойно спустилась по лестнице, и хотела было продолжить путь, но тут мимо меня проносится парень, задевает плечом, от чего я несколько теряю ориентацию в пространстве – настолько сильным было столкновение. Он бежит дальше, даже не взглянув на меня и не извинившись, а я стою, прижавшись к перилле, со слегка ноющим плечом и смотрю ему вслед. Надо же, какая наглость! Потирая больное плечо, я, на ходу поправляя сумку, иду дальше, восстанавливая в голове маршрут к нужному кабинету. На карте он был обозначен, как кабинет №89. Я оглядываюсь и вижу, что нахожусь около кабинета №78. Значит, нужно идти дальше, что я и делаю, внимательно просматривая таблички с номерами кабинетов. Восьмидесятый, восемьдесят пятый, восемьдесят седьмой и. наконец, тот, что нужен мне – восемьдесят девятый. Выдыхаю и стучусь в дверь. Из помещения слышится приглушенное «войдите». Поворачиваю ручку и открываю дверь. На месте. Тут же я попадаю под теплый поток воздуха, в котором витает приятный аромат духов. Мне становится очень уютно, мышцы сами собой расслабляются. Я прохожу вперед, мельком оглядывая помещение. Сама комната оформлена в пастельных тонах – очень приятно и не режет глаза. В углу комнаты, у окна, стоит письменный стол, на котором лежало множество стопок бумаг. За столом сидела русоволосая женщина лет сорока, в очках, одетая в черную жилетку поверх белоснежной блузки. Она не сразу заметила меня – была увлечена работой с бумагами. Но едва мне стоило вздохнуть, она тут же перевела на меня взгляд серых глаз. — Здравствуйте, мисс, — дружелюбно улыбается женщина, поправляя очки. — Здравствуйте, я Эльза Делл. Меня вы не знаете, но моя тетя перевела меня в эту школу… — бормочу я, бегая глазами по комнате, делая вид, что рассматриваю узор на обоях. Ну почему в такие важные моменты я начинаю смущаться? — Ох, мисс Делл, конечно, я помню вашу тетю — миссис Делл — она посетила нас на прошлой неделе, сообщила, что вы собираетесь учиться в нашем заведении. Честно говоря, я несказанно рада, что Вы выбрали именно нашу школу — ученики с успеваемостью, подобно Вашей нам как раз нужны! — тараторит женщина, и я чувствую, что краснею. Жаль, что альбиносы не могут не краснеть! — Сейчас, подождите минутку, я выдам Вам ваше расписание, формуляр и карту школы, чтобы не заблудиться. Женщина встает из-за стола и открывает ключом полку, где бумаг было еще больше, чем на столе. Я ахнула — неужели одна женщина способна управиться со своей этой макулатурой? — Вот, держите, мисс Делл, — женщина протягивает мне бумаги, и я тут же кладу их в сумку, оставляя в руках только расписание. — Спасибо, — снова заливаюсь краской. — Простите, а как Вас зовут? — Миссис Оуэн, — говорит она, присаживаясь на свое место. — Желаю удачи, мисс Делл! — Спасибо, — улыбаюсь и поспешно покидаю помещение, теребя в руках расписание уроков. Я быстрым шагом иду к первой же увиденной лавочке в коридоре и глазами бегаю по листку с расписанием. Сейчас у меня литература. На листке стоит пометка, что у меня этот урок будет проходить в 27 кабинете. Достаю из сумки карту школы и ищу на первом этаже местонахождение двадцать седьмого кабинета. Это первый корпус, первый этаж. Кладу расписание и карту школы в сумку, достаю формуляр и направляюсь в первый корпус через второй этаж – откуда пришла, туда и иду. Мимо меня проходят школьники, некоторые кидают косые взгляды, но познакомиться никто не хочет. Ну конечно! Зачем знакомиться с девочкой со странной внешностью? Да незачем! Было бы на что обижаться, в принципе, я давно привыкла к тому, что люди обходят меня стороной. Но, к моему сожалению, так бывает не всегда. Довольно часто находятся люди, которым интересна моя внешность. И тогда сразу же начинаются глупые вопросы, вроде «У тебя такая бледная кожа…Ты чем-то больна?» или «Такие темные глаза... Ты что носишь линзы?» Людям свойственно любопытство, и разве можно за это осуждать? Нет. Но, к сожалению, люди и не могут понять, что я и сама до конца не знаю, от чего у меня такая внешность. Пять минут – и я подхожу к нужному кабинету. Было не трудно – зря я так волновалась, что могу заблудиться – я ведь даже в лесу прекрасно ориентируюсь! Но прямо перед тем, как войти, у меня перехватывает дыхание. Как меня примут? Что меня там ждет? Сердце колотиться, но я вздыхаю, делаю шаг вперед, поворачиваю дверную ручку и открываю дверь. Никто из моих новых одноклассников не обращает на меня внимания. Весь класс просто продолжает заниматься своими делами, словно меня тут и нет. Но это даже лучше. Во всяком случае, ко мне никто лезть не будет. Я подхожу к учительскому столу и протягиваю формуляр учителю литературы. Его, насколько я успела запомнить из написанного в формуляре, зовут мистер Кроули. Пробежав глазами по листку, учитель поднял глаз на меня. — Эльза Делл? — грубоватым голосом спрашивает он. Я киваю. — Новая ученица. Недавно переехала в город, — дополняю я, чтобы не осталось лишних вопросов. Мистер Кроули кладет листок на стол. — Что ж, мисс Делл. Выбирайте место, присаживайтесь. Скоро начнется урок! — дружелюбно проговаривает он, поправляя очки. — Да. Спасибо, — без повода я смущаюсь и иду в самый конец класса — там я приглядела себе местечко сразу же, как только вошла. Прошло около пяти минут. Звонка еще не было, поэтому я просто сижу и смотрю в одну точку. Внезапно всё мое существование кажется мне глупым и бесполезным. Зачем я попросила тётю перевести меня в эту школу? Ведь я могла остаться на домашнем обучении, и спокойно сидеть дома, уткнувшись носом в учебники. Так, нет. Мне хотелось чего-то нового, общения, друзей, которых у меня всегда было мало. А теперь я понимаю, насколько глупа была эта затея. Стать нормальной, начав ходить в школу? Так скорее свихнуться можно, не то уж там, нормальной стать. Внезапно звенит звонок на урок, и класс наполняется учениками. Мой взгляд не задерживается ни на ком из них, кроме одного. Это был высокий пепельноволосый парень в синей футболке и черных джинсах. Не знаю почему, но я не могла отвести взгляд от его лица. Идеального лица. Четко очерченные бледно-розовые губы, хорошо выраженные скулы, ровный нос. И я жалела, что не могла посмотреть ему в глаза — они были опущены так, что даже цвет я рассмотреть не могла. Тут в моей голове словно происходит щелчок, и я как по команде, краснею, неохотно переводя взгляд с одноклассника на учебник литературы. С этого момента все пошло наперекосяк. И это было настолько мягко сказано, что словосочетание «всемирная катастрофа» было не таким жутким и не ассоциировалось с таким количеством несчастий, как мое «все пошло наперекосяк». — Дорогие друзья, — от размышлений меня отвлекает голос мистера Кроули. — Позвольте, прежде чем начну урок, представить вам вашу новую одноклассницу — Эльзу Делл. И тут все взгляды обращаются на меня. Все, кроме одного. Похоже, пепельноволосому парню нет дела до новой весьма заурядной одноклассницы!.. — Мисс Делл, выйдете к доске, и расскажите о себе пару слов, — просит учитель и я, как заколдованная, поднимаюсь с места, не отрывая взгляда от этого проклятого парня с синей футболке. — Да, конечно, мистер Кроули, — киваю я и почти на ватных ногах подхожу к доске, перепачканной меловыми разводами. Двадцать пять с лишним пар глаз уставились на меня и ждут, когда я скажу хоть слово. А я просто стою и краснею, изредка посматривая на уткнувшегося в учебник парня с пепельными волосами. Что хоть я на них зациклилась — на его волосах!? — Я — Эльза Делл, но это вы уже и так знаете, — я пытаюсь выдавить из себя улыбку, и с ужасом смотрю на интересного мне одноклассника, а он по-прежнему неотрывно смотрит в учебник. — Я перешла в эту школу, потому что тётя, с которой я живу, любит путешествовать, и поэтому, в этот раз она выбрала Лос-Анджелес, куда мы и переехали. На самом деле это еще и мой родной город. Здесь прошла лучшая часть моей жизни, которую я, к сожалению, никогда не вспомню. — А почему ты не живешь с родителями? — подняв руку, и не дождавшись, пока её спросят, произнесла блондинка с третьей парты среднего ряда. — Мои родители умерли, когда я была маленькой. Это болезненная тема, — бормочу я, опуская глаза в пол. Непроизвольно я вспомнила именно о том, что так старалась забыть — о родителях, самой больной моей теме для разговора, самой лучшей части жизни, из которой я не помню вообще ничего. Я сглатываю подступивший ком в горле. — Хорошо, мисс Делл, класс достаточно узнал о Вас, можете сесть на место, — проговаривает учитель, и я молнией несусь к своей парте. Сев на место я выдыхаю, поправляю слегка растрепавшиеся волосы и снова смотрю на парня с необычным цветом волос. От неожиданности я едва не подпрыгиваю на месте – сейчас он смотрел на меня. И даже, когда наши взгляды встречаются, он не отводит глаз, и я могу полностью рассмотреть их. Его светло-синие глаза были очень глубокими и загадочными, словно они скрывали тайну, которую простым смертным знать необязательно. Этот необычный – как и сам парень – оттенок глаз напомнил мне океан в ясную погоду, когда лучи солнца освещают его, и кажется, пронзают насквозь своей теплотой, делая волны светлее и еще более загадочнее и красивее, чем прежде. На какой-то момент сам парень и напомнил мне океан – от него веяло свободой и тайной, которую, как мне казалось, я не узнаю никогда. Вот он слегка улыбается уголком губ. Улыбается мне. У меня перехватывает дыхание, и я быстро отвожу взгляд и прячу лицо в волосах, тайно улыбаясь ему в ответ. Жаль, что он не увидит этого. — Мисс Делл? — неожиданно спрашивает учитель. Очевидно, я прослушала вопрос, любуясь глазами одноклассника, а мистер Кроули это заметил. Краснею еще сильнее. — Да, мистер Кроули? — строю из себя дурочку. Долго не протяну, всё равно он поставит мне плохую отметку в журнал за невнимательность. — Ответьте на вопрос, — просит учитель, и я понимаю, что пропаду. Я ведь прослушала вопрос. — По-моему это был тысяча пятьсот девяносто седьмой год, мистер Кроули, — бархатный голос со стороны отвлекает мои мысли окончательно и голова сама поворачивается к источнику прекрасного голоса. — Мистер Фрост? Вас разве спрашивали? — сохраняя вежливый тон, спрашивает учитель, переводя испепеляющий взгляд с меня на парня. — Нет, но я знал ответ на вопрос. Прошу прощения, что без разрешения, — проговаривает парень. — Что ж, Вы так уверены в своих знаниях, Фрост? Давайте проверим, насколько они верны! — учитель сверкнул злым взглядом в мою сторону и снова вернулся к парню. — Итак. В каком году родился Уильям Шекспир? — Двадцать шестого апреля тысяча пятьсот шестьдесят четвертого года, — без запинки отвечает Фрост, и я в немом восторге открываю рот. В его светло-синих глазах горит азарт. Похоже, его забавляет играть с учителем литературы в «знаю-не-знаю». — Кто написал произведение «Доктор Фауст»? — Кристофер Марло, — тут же отвечает Фрост. Игра продолжается, огонь разгорается все сильнее. — В каком году Томас Мор написал «Утопию»? — В тысяча пятьсот шестнадцатом. — Дата рождения Джейн Остин? — Шестнадцатое декабря, тысяча семьсот семьдесят пятый. Тут в класс заходит миссис Оуэн с очень важным видом. Битва знаний оканчивается мгновенно, и я облегченно выдыхаю. — Мистер Кроули, я не помешала? — вежливо спрашивает женщина, оглядывая класс. — Нет, разве что, совсем чуть-чуть, — учитель улыбается. — Что вы хотели? — Сделать небольшое объявление. Позволите? — Конечно! — мистер Кроули присаживается на свое место, а миссис Оуэн выходит на середину класса у доски. — Дорогие друзья, у меня для вас есть небольшое объявление, — проговаривает она и её глаза загораются восторженным огоньком. — Каждый год наша школа проводит бал для выпускников — то есть для вас. Поскольку это ваш последний учебный год. То у вас есть множество привилегий в этом году, в том числе и балы. Итак. Кто хочет пойти, просьба подойти к стенду, висящему около расписания уроков и отметиться. Спасибо за внимание, — женщина улыбается и поворачивается к мистеру Кроули. — Извините, что отвлекла. — Да ничего, — кивает учитель. — До свидания, миссис Оуэн. — До свидания, — женщина выходит из класса, и тут же, как по приказу, звенит звонок с урока. Все начинают собираться, а я, как всегда, самая последняя выхожу из класса, едва успев собрать учебники в сумку. Только я подумала. Что на сегодня с меня неожиданностей достаточно, ко мне подбегает какая-то девушка. Кажется, она со мной в одном классе. — Привет, Эльза, я твоя новая одноклассница — Кэтрин Хейз, — проговаривает девушка так быстро, что я едва успеваю всё услышать. Я поворачиваю голову в сторону, где шла моя новая знакомая. Её внешность не сразу бросается в глаза, но выглядит вполне эффектно. Темно-каштановые волнистые волосы обрамляют округлое лицо, от карих глаз так и веет добротой. Кожа вполне естественного для Лос-Анджелеса цвета — слегка загорелая. Черная юбка показывает стройные длинные ноги, обутые в туфли на высоком каблуке. Фиолетовая майка идеально сидит на теле девушки, а черная кофточка прекрасно дополняет получившийся образ. — Очень приятно, Кэтрин, — я улыбаюсь ей в ответ. — Ты мне не поможешь? — Конечно, помогу! Что нужно делать? — Кэтрин оживляется. — Расскажешь мне обо всем? Я тут даже никого не знаю, кроме тебя, конечно. — О, я с радостью все расскажу, и даже покажу. Готова? — Да, — уверенно отвечаю я. Глаза Кэтрин излучают радость. — Итак, начнем сначала с парней. С самых худших, а потом уже перейдем к лучшим, — я и не знала что парни делятся на какие-то группы, вроде «лучшие» и «худшие»! — Итак, самым худшим по характеру, но отнюдь не по привлекательности, это Томас Дейл. Скорее всего. Ты его не заметила, потому что он сидит в самом углу класса, но вот он тебя наверняка заметил, — я тут же заливаюсь краской и не верю словам одноклассницы. Заметил меня? Я ведь самая обычная школьница! Это звучит сказочно! — Он жуткий, жуткий похотливый бабник! Вся фишка в том, что нормальной девушки у него никогда не было — только на одну ночь, причем именно таких было так много, что посчитать нельзя. Среди парней у него есть авторитет — он занимается спортом, от того такой качок, не курит. Ходит на тусовки… Но среди наших девушек ему не найти свою половинку — увы, мы все прекрасно знаем этого ловеласа! — То есть, он возглавляет колонку «худших»? — пошутила я. Кэтрин просияла. — Именно! Итак, продолжим. Следующий — Тэд Эванс. О нём и говорить нечего — употребляет наркотики, вечно один… Ну, ты понимаешь, что ни одна нормальная девушка к такому парню даже не подойдет. Хотя, внешность у него даже симпатичная, да и одевается неплохо, — Кэтрин вздыхает. У меня складывается впечатление, что ей действительно жаль этого парня — Тэда — и, возможно, это больше, чем жалость. Я быстро выкидываю из головы ненужные мысли. — Но, если он наркоман и тому подобное, почему он не «возглавляет колонку худших»? — Ты поймешь, почему. Со временем, — снова вздыхает. Теперь мне начинает казаться, словно ей не просто его жаль, а даже чуть больше, чем жаль… — Ладно, давай дальше, — решительно проговариваю я, с намерением сменить тему разговора с Тэда на что-то более интересное. — Так, следующие, даже не следующие, а стоящие наравне с Тэдом Эвансом, это его друзья: Грэг и Дарен Барретт — братья, Зак Оуэн — племянник миссис Оуэн, и, кстати, именно она поспособствовала тому, что её племянничка до сих пор не исключили из школы за все его выходки. Еще с ними ошиваются Мэтт Дуглас и Оливер Кард — два лучших друга, наркоманы, но особо близкого общения между ними и Эвансом я не замечала. Но однажды я видела, как они за школой курили какую-то травку, или, не знаю, что они там курили, но факт остается фактом. На этом список «худших» пока оканчивается, — проговаривает Кэтрин и тут же хихикает. — Что? — недоумеваю я. — Что такое? — Просто я рассказываю тебе обо всем этом, словно ты теперь стала членом какой-то секты, и я рассказываю тебе о наших законах и традициях, — теперь девушка буквально заливается смехом. Я с легкостью ловлю эту волну позитива и смеюсь вместе с ней. — Ладно, давай дальше. На этом список «худших» заканчивается и начинается список «лучших»? Так? — борясь со смехом, спрашиваю я. Кэтрин кивает и пытается успокоиться. — Итак, — она все еще хихикает. — Начну с конца. Дин Вудворд. Славный парень — капитан футбольной команды, регулярно посещает тренировки, у него даже есть девушка — Стейси Маккартни. Но мне жаль его — Маккартни совсем его не любит, как бы правдоподобно не притворялась. Она была моей подругой — давно это было — и я знаю все её жесты, мимику, эмоции, могу отличить, когда она врет, а когда говорит искренне… И я не разу не видела этой самой её искренности при общении с Дином. Она с ним, как разноцветное стекло — когда светит солнце, она переливается всеми цветами радуги, излучает тепло, но когда солнца нет — она бесполезная стекляшка. Вот так вот! Пока мы говорим, то уже успеваем дойти до шкафчиков с личными вещами, чтобы взять нужные учебники. Но как всегда я не могу сделать ничего нормально — замок шкафчика никак не хотел открываться, в какую бы сторону я его не вертела. Но тут происходит неожиданное — я тяну ручку дверцы шкафчика вниз, и он открывается, но так резко, что я отскакиваю от него на несколько шагов и врезаюсь в кого-то спиной. Инстинктивно поворачиваюсь и практически оказываюсь в чьих-то объятьях, но затем поднимаю голову вверх и замираю: это тот самый пепельноволосый парень со странной фамилией Фрост, который учится со мной в одном классе. Сердце на мгновение пропускает удар, а после несется галопом. Такая реакция на близость одноклассника, имени которого я даже не знаю, очень странная и непривычная — никто раньше не заставлял моё сердце учащать ритм. Кроме боли и страха, разумеется. Уж чего-чего, а этого в моей жизни хватило сполна. — Ты в порядке? — спрашивает он, глядя мне прямо в глаза. Я чувствую, что краснею, и, чтобы как-то это остановить делаю глубокий вдох, и зря — приятный аромат мяты исходящий от парня еще больше усугубляет моё положение. Я на мгновение закрываю глаза, отчаянно пытаясь совладать с непослушными эмоциями. Все чувства словно усилились в несколько раз — я буквально могла ощущать тепло, исходящее от парня. Открыв глаза, я тупо уставилась на его губы, боясь посмотреть в глаза. Я чувствую, как мои щёки начинают пылать огнём, как сердце отчаянно несётся галопом неизвестно от кого и куда. Вдыхаю в последний раз аромат мяты исходящий от парня и беру себя в руки. — Д-да, — заикаюсь я, делая шаг назад. — Извини. Мне, наверное, нужно идти. Я быстро уменьшаю расстояние между мной и шкафчиком, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало, но с моим везением и умением врать, правдоподобнее я бы показала говорящую пьяную лису, чем сейчас притворяюсь, что всё в порядке. Дрожащими руками я достаю учебник химии и две тетради: одна по предмету, другая для личных записей. Что-то вроде дневника, но вот только в отличие от обычных девушек, я в нём больше рисую, чем пишу. Рисунки, как мне кажется, больше способны передать состояние души человека — цвета, оттенки, тематика рисунка — и этого уже достаточно, чтобы разобраться в чувствах человека. — Эльза, что это было? — ошарашенно проговаривает Кэтрин, подходя ко мне. Я, пытаясь не показывать дрожь в руках, беру учебники и быстро закрываю дверцу шкафчика, не позволяя руке долго задерживаться на весу. И только когда руки стали заняты учебником и тетрадками, я ответила подруге. — Ты о чём? — как ни в чем не бывало, спрашиваю я, стоя из себя невинную овечку, хотя на самом деле я прекрасно знаю, что речь идет о Фросте. Кэтрин смотрит на меня с нескрываемым удивлением. — Я о том, что только что произошло с тобой и Фростом, не строй из себя дурочку! — упрямится подруга, с укором глядя на меня. Я всё еще пытаюсь вести себя непринужденно. — Мы просто случайно столкнулись, разве в этом есть что-то особенное? — я закатываю глаза. Кэтрин стоит с открытым ртом, явно пораженная моим ответом. Да уж, доказать свою теорию будет не просто. — «Случайно столкнулись»!? Эльза, знаешь, как это всё выглядело со стороны? Он поймал тебя на лету, и практически держал тебя в объятьях, в то время как вы оба пялились друг на друга кошачьими глазами! Хочешь сказать, тебя это вообще не трогает!? — возмущенно тараторит подруга, активно жестикулируя обеими руками. Я в растерянности. Стоит ли говорит правду девушке, которую я знаю меньше часа? Или все-таки открыться ей? — А что почувствовала бы ты на моем месте? Или любая другая девушка? — вру и не краснею. — Да, мне было приятно находится рядом с ним, но больше я ничего не почувствовала, — ну конечно, и именно поэтому у меня до сих пор трясутся руки. — Ни-че-го. — Какая ты странная! Половина девушек всей школы душу дьяволу продали бы, лишь бы оказаться в такой же ситуации, в какой ты была сейчас! А ты никак этого не восприняла! Я в шоке! — продолжала возмущаться подруга, но я её не слушала. Мне нужно было перевести разговор в другое русло, причем, срочно. — Кстати, Кэтрин, ты не рассказала мне до конца о мужской половине нашего класса, — наконец, я нахожу на какую тему можно поговорить, и я безумно этому радуюсь. Кажется, упреки насчет моей странности удалось отложить на время. — Точно! И знаешь что? Я хочу рассказать тебе кое о ком, кто возглавляет список «лучших» в нашем классе, — хитро улыбаясь, говорит Кэтрин. Я вопросительно выгибаю бровь. — Это — Джексон Фрост.