Что страшнее Смерти?

Если ни в рай, ни в ад Нас не захотят принять, И зажгутся вывески «Мест нет», Если рядом с тобой никого не будет, Когда душа твоя решит улететь, Тогда я пойду за тобой в темноту. Я очнулся очень резко, от резкого толчка в область груди. Пространство передо мной никак не могло приобрести четких очертаний, я как будто бы ослеп. Разноцветные пятна, блики. И боль. Сильная боль. Я не осознавал до конца всего, что со мной происходило. Я, кажется, умер, но вот я снова жив. Может, я воскрес? О да, я всегда знал, что я святой. - Гарри, пожалуйста, подай мне мою сумку! — услышал я, будто бы сквозь какую-то пелену, голос Грейнджер. - Где она? — озадаченный и глупый Поттер, как обычно, ничего не понимал. - Мерлин, я не знаю! Пожалуйста, давай быстрее, он, кажется, приходит в себя! Драко, ты меня слышишь? — Гермиона схватила меня за плечи. - Да, к сожалению, — свой голос показался мне чужим. - Вот и хорошо. Гарри, где моя сумка?! - Я не могу ее найти! Может, она наверху? — Поттер изнемогал. - Рон, поднимись пожалуйста. - Ашш… шпто? — Уизли спешил набивать свой рот всякой гадостью. - НАВЕРХ ПОДНИМИСЬ, Я СКАЗАЛА! — Грейнджер навела палочку на рыжего идиота. - Апрх… Да успокойся ты, Гермиона! Сейчас я все принесу! — Уизли исчез. Грейнджер беспрестанно продолжала ощупывать все мои открытые части тела. Руки ее дрожали. - Как ты себя чувствуешь? — спросила она меня дрожащим голосом. - Хреново. - Я так и думала. Рон, давай быстрее! - Все, иду, иду. — наконец-то, моя помощь пришла. Гриффиндорка судорожно открыла какую-то колбу с какой-то шипящей хренью. Мне стало страшно. - Эй, что ты хочешь со мной сделать?- я высказал все, что было в моих силах - Потерпи, сейчас будет немножко щипать. - Что? Ты издеваешься? Но она уже спешила выливать эту бурлящую дрянь мне на плечо. - ТВОЮ МАТЬ! ГРЕЙНДЖЕР! Я УБЬЮ ТЕБЯ, КЛЯНУСЬ! - Хорошо, а пока нужно немного потерпеть. — мне показалось, что гриффиндорка и сама волновалась не меньше моего. - Прекрасно. — с нескрытой иронией в голосе сказал я и отключился. *** Куда бы ты меня ни позвала, Я побегу за тобой, Я приду за тобой Я умру за тебя, Я приду за тобой. После того, как Драко снова отключился, я поняла, что очень устала за этот год. Вся эта усталость резко навалилась мне на плечи, не давая о себе забыть. Сколько происшествий со мной приключилось за этот год. Сколько плохого. Но, кажется, я выдержала. Может, дальше все будет хорошо? Нет, пока жив Волан-де-Морт, хорошо уже не будет. Через, примерно час, своих бессмысленных и горьких раздумий, я поняла, что лежу на полу, рядом с Драко. По щекам моим безостановочно текли слезы. Мерлин, сколько этой соленой жидкости я выжала из себя за этот год? Не удивлюсь, если больше, чем два литра. Я почувствовала шевеление около себя. Кажется, слизеринец очнулся. - Грейнджер, хватит реветь. Да, несомненно, планету Земля решил посетить никто иной, как сам Драко Люциус Малфой. - Я стараюсь. - Получается? - Не всегда. - Значит, плохо стараешься. - Куда мне до тебя. - Ну да. Молчание. Почему-то, в воздухе не было никакой неловкой паузы. Это безголосие, молчаливость была приятной. Я любила тишину. - Драко, а расскажи мне о себе. — вдруг резко выпалила я. - С чего это вдруг ты мной заинтересовалась? — Малфой ухмыльнулся. — Ну да, я знаю, что я очень обаятелен. Мой шарм сразит любого, в том числе и тебя. - Малфой, я вполне серьезно. Пожалуйста. - Зачем тебе это? — он был удивлен, как мне показалось. Хотя, кто его знает, этот хорек умеет потрясающе скрывать свои эмоции. - Я хочу попробовать понять тебя. — да, это и была моя цель. - Понять? Грейнджер, я не трансфигурация. - Правда? - Представь себе. - Ты сложнее. — я собралась вставать, поняв, что от слизеринца ничего не добьешься. - Стой. Я расскажу тебе. Все, что пожелаешь. Но в моей жизни нет, не было и не будет ничего особенного. — я ликовала. - Да неужели? - Да. — со смешком в голосе сказал он. - Ну и что? Расскажи мне про свое детство. До Хогвартса. - Ничего особенного, я же говорил. Я родился, как ты, наверное, уже догадалась, моя дорогая заучка, — Малфой ухмыльнулся, я сочла нужным пропустить его слова мимо ушей, — в Малфой — Мэноре. Родителей моих зовут… - Малфой! - Ладно. До пяти лет я вообще себя не помню, поэтому рассказывать ничего не в праве. С шести лет меня обучали французскому, латыни, я занимался музыкой, фехтованием. Наверное, в этом возрасте все чистокровные особи живут одинаково. У меня была очень однообразная жизнь, все по расписанию. Я очень много занимался, в том числе волшебством. Мне читали различные книги по Темным искусствам, далее, когда я немного подрос, я сам стал их читать, это до сих пор остается моим главным интересом. — я слушала, покорно не перебивая. Уж очень мне хотелось узнать что-то новое для себя. Такого, ведь, и в книгах не напишут. — Вообще, у нас всегда была показательная и примерная семья среди чистокровных волшебников. Моя мать, Нарцисса, образованная, чистокровная, урожденная Блэк. Ее семья славилась ничуть не меньше, чем наша. Отец, холодный и равнодушный, безумно богатый. Нас всегда ставили в пример другим. Вот только никто не знал, что происходило «за кулисами». Папа с мамой постоянно ругались, Люциус частенько бил Нарциссу. Причем, довольно сильно. Она говорила, что привыкла, но я каждый раз видел боль в ее глазах. - Так зачем же она вышла за него замуж, если он с ней так жестоко обращался? — я была удивлена. - Их поженили еще на втором курсе Хогвартса. Семьи Малфоев и Блэков имели хорошие отношения между собой, вот и сосватали. Ты хотела узнать что-нибудь еще о моем детстве? — Малфой ухмыльнулся. - Драко, а Люциус бил тебя? - Да, частенько. Но не так, как Нарциссу. Он жалел меня, я же, все-таки, наследник. Но, думаю, если бы мой драгоценный папаша увидел, чем я занимаюсь в данный момент, что я общаюсь с мерзкой отвратительной поганой грязнокров… - Эй! — Драко схлопотал легкую безболезненную пощечину. - Привычка, ничего не поделаешь. Еще вопросы? — слизеринец вопросительно поднял левую бровь. - Да, один… Зачем ты спас меня, тогда, в Малфой-Мэноре? Ты ведь сам мог умереть. — я боялась задавать ему этот вопрос, он должен был разозлиться. - Грейнджер, в две тысячи шестьсот пятидесятый раз повторяю, что я спасаю исключительно себя, и все, что бы я не делал, я делаю только в свое благо. - Ты ведь мог сам умереть! Ты не спасал себя, ты наоборот шел на верную смерть… защищая меня. - Глупая наивная гриффиндорка, ты не так меня поняла. Я не спасал свое тело все это время. Я спасал свою душу. Мы столько ненависти чувствуем, любя, И мы нужны друг другу так же часто.