Ах, хорошо бы нож Вам в грудь вонзить — и слушать ваши стоны У самых уст… М. Ц.
3 Следующие несколько недель протекли совершенно спокойно. Жизнь казалась блаженством. Мана был, как никогда, нежен и ласков, что случалось редко. Гакт был почти счастлив. Но что-то было, какая-то иголочка сидела под сердцем. И те злосчастные сны отказывались исчезать. *** — Я написал музыку к песне… — Что? — Мана удивленно поднимает глаза на своего вокалиста. — Твоя задача — писать тексты и петь. — Простите… Но… — Гакт почувствовал, что от Маны веет арктическим холодом и растерялся. Вмешался Кодзи: — Ладно тебе, Мана. Возни меньше. Написал и хорошо. Давай хоть послушаем, а? Мана опустил ресницы в знак согласия. Когда «Le Ciel» все-таки было решено записать, Гакт облегченно вздохнул. Мана был доволен, а значит — все в порядке. Или нет? Если не считать творческого процесса, то все было просто ужасно. Мана позволял только целомудренный поцелуй на ночь и практически не разговаривал со «своим мальчиком». Гакту казалось, что он спит рядом с ледяной статуей. Мана давал понять, что хоть он еще и встречается с Гактом, но сердится. Вслух это не обсуждалось, но все было и так понятно. Постепенно Гакт начал ощущать, что в нем поднимается какое-то новое чувство. Раньше, просыпаясь среди ночи, он готов был сколько угодно (до того, как Мана оторвется или пробормочет свое «не смотри на меня») смотреть на спящего любовника. Теперь же, мучимый бессонницей и кошмарами, он вылезал из постели и, ежась от ночной прохлады, шел на кухню курить. Но все решилось в тот раз, когда придя раньше назначенного времени на репетицию, Гакт случайно подслушал разговор (вернее — монолог) Маны с кем-то. Поскольку собеседника лидера слышно не было, Гакт заключил, что, возможно, он говорил с кем-то по телефону. К шепоту Маны он давно привык и мог расслышать его даже из соседней комнаты. «Я не могу с ним больше работать! — говорил Мана. — Мой мальчик стал таким заносчивым… Я не могу этого стерпеть…» Дослушивать речь любовника до конца Гакт не стал. Он вернулся домой и целый день провалялся в постели. Вечером позвонил Мана. Гакт соврал, что заболел. Помолчав немного, Мана спросил, не нужно ли «мальчику» чего-нибудь. — Да, нужно, — не успев сообразить, что он говорит, выкрикнул Гакт, — чтобы ты перестал называть меня мальчиком. Понял, придурок?! Я вырос давно уже! Иди к черту! — Телефон полетел в стену. Гакт больше не мог находиться в этой квартире. Ему казалось, что все: постель, ковер на полу, занавески, мебель, посуда — пропиталось запахом Маны. Это сводило с ума, хотелось бежать куда-нибудь, к черту на рога, только бы не слышать этот запах… 4 Мана воспринял эмоциональный всплеск любовника с истинно королевским достоинством. Уже на следующую ночь он ночевал у него и был нежен и ласков. Словно ничего и не было. Гакт встретил его холодно, но, как и всегда — хотя так поссорились они в первый раз, — не смог не поддаться магнетическому обаянию Маны. Но что-то было не так. Уже не испытывал он того, что раньше. Лаская ласковое податливое тело, он не ощущал, как раньше, пьянящего аромата, который раньше действовал на него сильнее, чем алкоголь. Ласки, движения Маны, его тихий голос и — главное — запах — всё вдруг стало ощущаться каким-то чужим, словно это был не Мана, а кто-то другой, фантом, призрак… — Что с тобой, мальчик мой? — ласково спросил Мана, проводя по волосам любовника. — М? — Ничего. Я просто… еще не совсем поправился, — соврал тот. Мана коснулся его лба. — Действительно… Тебе нужно отдохнуть. Не ходи пока на репетиции. Дня три тебе хватит? Короткий кивок в ответ. К горлу подступил комок. Только бы не ляпнуть опять что-нибудь вроде «иди к черту». И он молча утыкается лицом в подушку, закрыв глаза. И как бы хотелось отключить все органы чувств. Ничего не чувствовать бы, забыть все. Прикосновение прохладных пальцев возвращает его к реальности. Мана проводит пальцами по его позвоночнику, а потом начинает целовать. Шею, плечи, спину, снова шею, тянется к губам… Гакт попытался уклониться, но Мана оказался настойчивым. Не повиноваться ему было невозможно. Отвечая на поцелуй, Гакт повернулся на спину, обнимая любовника и прижимая его к себе. «Господи, почему я не могу сопротивляться ему? Почему я, как собака, хожу за ним, все прощаю? И почему сейчас я снова так хочу его, хотя мы же только что?..» — Сейчас я тебя вылечу, мальчик мой… — шепчет Мана, целуя «мальчика» в шею и лаская его ниже пояса. — Тебе нравится так, мальчик мой? М? — Да… — чуть слышно шепчет Гакт, начиная двигаться навстречу руке любовника, и тут же впивается в его губы. Дыхания не хватает, и поцелуй приходится прервать, хоть и с сожалением. Он покрывает поцелуями шею, плечи, опять шею любовника, а потом опрокидывает его на спину и нависает над ним, лишь на мгновение задержав взгляд на его лице. Совершенно потеряв голову от возбуждения, он снова и снова целует его — в глаза, в губы, в щеки, в шею, в плечи, в грудь, спускаясь все ниже… — Ах, мальчик мой… что же ты… ааааа… — простонал Мана. — Не… не останавливайся… — Он прижимает голову любовника еще ближе к своему паху. Пальцы Гакта сжимаются вокруг бедер Маны, оставляя на них царапины. Тот в ответ вцепляется в его волосы и поднимает его голову, наклоняясь навстречу, чтобы поцеловать… Гакт развернул любовника к себе спиной, и тот покорно отдался ему… — Кажется, я выздоровел, — шепчет Гакт на ухо Мане, все еще пытаясь восстановить сбившееся дыхание. 5 Последнее время Гакт чувствовал, что Мана попросту раздражал его. Манера говорить всегда тихо, женская одежда, его дурацкие правила… Одним словом, все, кроме разве что секса. Впрочем, даже секс был уже не таким прекрасным, как раньше. Гакт даже не понимал, что именно изменилось. Но то, что раньше он готов был молча терпеть, теперь вызывало у него приступы глухой ярости. Но просто оттолкнуть Ману и закончить этот странный роман он не мог. Мана был для него наркотиком. Но больше всего его злило то, что Мана ему изменял. Вычислил Гакт это очень просто: обнаружив на теле любовника неучтенный засос. Спрашивать было бесполезно, и он покорно молчал. Только теперь, занимаясь с Маной любовью, он чувствовал, что к знакомому запаху примешивается еще один, чужой и неприятный. Однажды он узнал, чей это аромат. Столкнувшись как-то в коридоре с Кодзи, он почувствовал, что ему в ноздри ударил этот запах. Это было уже невыносимо. Как-то раз он решил напиться. Окончилось это загулом дня на два, в конце которого он проснулся поздним вечером у себя в квартире, держа в объятиях какую-то блядь, которую — как он потом вспомнил — он снял только потому, что она чем-то отдаленно напоминала Ману. Сунув бляди деньги, не считая, он велел ей убираться к черту и больше на глаза ему не попадаться. Блядь, привыкшая, видимо, уже ко всему, молча ушла, весьма довольная заработком. Мана каким-то непостижимым образом узнал об этом эпизоде и демонстративно обиделся. Поддавшись не то обаянию Маны, не то просто по привычке, Гакт просил прощения и обещал, что больше никогда. Но уже после, оставшись в одиночестве, он выругался сам на себя. «Какого хрена, — думал он, — я все еще терплю его? И за что я извиняюсь перед ним?» Но, конечно, все это было бесполезно. Стоило ему увидеть Ману, как он совершенно терял голову. Но спать с ним в одной постели он больше не мог. Дождавшись, когда Мана уснет, он уходил на кухню и сидел там до самого утра. То, как Мана спит, его тоже раздражало. А главное — этот мерзкий запах чужого тела… Тем не менее, все оставалось по-прежнему. 6 — Гакт-чан, опять! — Мана говорил тихо, но слышно его было хорошо. — Сколько можно прогонять этот кусок?! Ты вообще слышишь, что ты поешь? — Простите, — пробормотал Гакт в ответ. За последние несколько недель он проспал от силы часов 10 в общей сложности, и от этого мозг отказывался нормально работать. Как следствие — косяки в вокале. Конечно, когда дело касалось работы, Мане было все равно, что там у кого, кто там плохо спал… — Говорю один раз, — произнес вдруг Мана, и от его голоса веяло таким могильным холодом, что все невольно поежились. — Если ты не хочешь с нами работать — дверь там. Возиться с мальчишками у меня нет времени. Секунду спустя Мана сидел на полу, закрыв рукой лицо. По пальцам стекала кровь, юбка задралась, а в глазах его застыл знакомый Гакту по снам ужас. — Хуясе! Он что, ему врезал?! — воскликнул кто-то не то со страхом, не то с восхищением. Только после этого возгласа Гакт осознал, что он сейчас сделал. — Вон, — глухо сказал Мана. — Все вон, я сказал! Гакт все еще стоял, глядя прямо перед собой и ничего не соображая. В чувство его привел холодный голос Маны: — Все — это значит, что и ты тоже. — Ну, уж нет. Мне надоело, — ответил Гакт. — Я достаточно терпел. Теперь мы будем играть по моим правилам. Мана все еще сидел на полу, даже не поправив юбку. Гакт подошел к нему, запустил пальцы в его волосы и запрокинул ему голову. Мана только жалостно всхлипнул, а Гакт наклонился к нему, жадно впиваясь в его губы. К вкусу поцелуя примешивался вкус крови, и Гакт про себя отметил, что так даже лучше. И он аккуратно слизал всю кровь с лица любовника. Тот замер, видимо, не зная, что делать. Но, когда Гакт предпринял попытку еще выше задрать его юбку, он попытался вырваться, но мучитель только сильнее потянул его за волосы. — А ну тихо. Ты же понимаешь, что сопротивляться бесполезно… — прошептал Гакт ему на ухо. — Прекрати это… я прошу… — Голос всегда спокойного Маны дрожал. — Я бы мог тебя убить сейчас… — отозвался Гакт, слегка сжимая горло жертвы. — И, если честно, у меня была такая мысль. Ты же, грязная шлюха, трахалась с кем-то за моей спиной, а? Или ты со всей группой спишь? — Нет… Я… он… это было просто… — Мне плевать. — Гакт отпустил Ману; тот сидел, не двигаясь. — Мне плевать, слышишь? И на тебя, и на Кодзи, и на… с кем ты там еще! И на эту чертову группу мне тоже плевать. Но хоть раз… Мана, господи, если ты любил меня хоть немного, хоть раз просто посмотри мне в глаза! В ответ Мана еще ниже опустил голову. Он вдруг стал таким хрупким и маленьким. Сломанная фарфоровая кукла в помятом платье. Кстати, о платье. Эти женские тряпки, которые он зачем-то носит, меня ужасно бесят. — Раздевайся, — приказал он. — Что? — Мана поднял голову, но в лицо Гакту по-прежнему не смотрел. — Раздевайся. Или хочешь домой потом идти в разорванном платье? — Ты… Нет! — Мана попытался было встать, но Гакт оказался проворнее. Навалившись на Ману всем телом, он прижал его к полу, одной рукой надавив слегка ему на горло, а второй рукой пробираясь под юбку. Мана попытался вырваться, но это было совершенно бесполезно. — Дышать… нечем… — прохрипел он тогда. Тогда Гакт снова схватил его за волосы и пристально посмотрел в его лицо. — Знаешь… все это время мне не давал покоя один вопрос… Мне всегда было интересно, как выглядит твоя кукольная физиономия во время оргазма. Кажется, сейчас у меня есть шанс наконец это выяснить… Разодранное платье полетело куда-то в сторону… Следом туда отправилась одежда Гакта… Какое-то время Гакт молча созерцал тело любовника. Тот пытался спрятаться от его взгляда, хотя бы закрыть ладонями лицо… Но все было тщетно. Гакт испытывал сейчас такую злобу, какой сам от себя не ожидал. Ему хотелось унизить Ману, причинить ему такую боль, чтобы… чтобы один раз рассчитаться за все. — Сучка… — прохрипел он, раздвигая его ноги. Мана предпринял еще одну попытку вырваться и тут же получил не сильный, но ощутимый удар в челюсть. Он заплакал. Слезы текли по его лицу, оставляя грязные разводы. — Прекрати… я прошу… Но остановиться Гакт уже не мог. Мана стиснул зубы от боли, чтобы не закричать. Гакт попытался его поцеловать, но он плотно сжал губы. Тогда Гакт еще сильнее потянул его за волосы, заставив выгнуть шею, и припал к ней, больно кусая. Шея, потом мочка уха. Гакт не стеснялся оставлять следы зубов и не считался с ощущениями Маны. И чем сильнее тот морщился от боли, тем сильнее он распалялся, тем более жестоким он становился. Неожиданно он почувствовал, как ногти Маны впиваются ему в спину, безжалостно ее царапая. С тихим стоном Мана потянулся к его губам. Поцелуй получился очень долгим. У Гакта перехватило дыхание. Оторвавшись от губ любовника, Гакт посмотрел на его лицо. Глаза закрыты, губы что-то беззвучно шепчут; когда Гакт делает еще одно резкое движение, Мана запрокидывает голову и тихо стонет, еще сильнее впиваясь ногтями в спину любовника. И в этот момент Гакт чувствует, что скоро кончит. Он начинает двигаться еще быстрее, заставляя этим Ману не тихо стонать, а кричать. Мана еще пытается сдерживаться, но… И только теперь Гакт замечает, что по лицу Маны все еще текут слезы. Но это уже не важно. Он целует Ману в висок, а потом встает, чтобы одеться. Когда он уже застегивает штаны, до него долетают слова Маны. — Я тебя ненавижу… Гакт подошел к Мане, сел рядом с ним и посмотрел ему в глаза. Первый раз за все время знакомства они смотрели в глаза друг другу. А потом Гакт поцеловал своего бывшего любовника так же нежно, как целовал когда-то очень давно, в другой жизни, когда они остались у него в квартире первый раз. Прервав поцелуй, он наклонился к самому уху Маны и прошептал: — Я тебя тоже. Но… спасибо. За выучку. 7 Из свежих царапин на спине сочилась кровь, рубашка липла к телу, причиняя боль при движении. Но Гакт не замечал этого. Люди на улицах странно косились на парня с окровавленной спиной, но при этом улыбающегося во все 32 зуба. Но на это тоже было уже плевать. На все было плевать теперь. Он сделал еще шаг и пошатнулся… Кое-как восстановив равновесие, он прислонился к стене дома. «Что со мной? Ах да… я давно не спал. И не ел, кажется…» Кто-то окликнул его. Обернувшись, он увидел Ю. — Привет. — Эй, с тобой все в порядке? — Теперь да. Более чем. Голодный просто… И не спал давно. Ю широко улыбнулся. — Ну, от тебя другого ждать и не приходится. Поужинаешь со мной? — Да. Спасибо. *** — Что у тебя со спиной? С тигром дрался? Гакт усмехнулся. — С драной кошкой подрался, — ответил он. — Ай! Ты не мог бы чуть поаккуратнее? — Ничего. Потерпишь. Эту хрень лучше обработать. Мало ли какая зараза была у той кошки. — Ю. — М? Да не дергайся ты! Темпераментная кошка у тебя… — Это точно… Ты знаешь, я ушел. — Откуда? — От Маны. То есть… из Malice Mizer. — Почему вдруг? — Долго рассказывать… Вот это, на спине, прощальный привет от Маны. — Так у вас правда роман был? А я думал, это слухи. — Был. Но теперь все. Я сейчас… чувствую себя так, словно выздоровел после долгой и тяжелой болезни. Спать только хочу… очень…Часть вторая
25 января 2015 г. в 00:40
Часть вторая