Эх, ну почему ангелы такие тупые? Кастиэль уже всю плешь проел своими пинками, хотя сам так и не рассказал Дину, кто такой Михаил, поэтому мы периодически цапались. Орала, в основном, я, а этот стойкий оловянный солдатик всё сносил спокойно до ужаса. Так бесил, что уже ко второй недели нашего знакомства мне становилось его не хватать, если долго не появлялся.
За последние полмесяца он зачастил, но я простила внезапные появления за спиной, когда он помогал от кошмаров и мыслей о покойной сестре. Кстати, тётя и дедушка до сих пор ничего не узнали. Мы не поддерживали связь, опасаясь прослушки, и я как-то забыла сообщить.
Напомнил Дин. А ещё он напомнил, что я поступала очень неправильно, когда решила попросить ангела стереть последние воспоминания о её смерти. Точнее, я не указывала ангела в своём предложении, но суть он понял.
— Милая, ты должна им сказать, — усаживаясь на край кровати, сказал Дин.
Я пододвинулась к нему ближе и обняла, повиснув на шее. Мне казалось, что меня уже отпустило (во многом благодаря Кастиэлю), но, едва взглянув в глаза брата, боль вернулась, не вся, но всё же…
— Я не могу, — плакала я. — Они доверили мне ребёнка, а я не уследила.
— В этом ты виновата, — сразу тыкая меня носом в реальность, отозвался Дин, от чего я опешила.
А он молодец. Дал мне именно то, чего я хотела — реальность. Мне нужно было, чтобы меня винили, чтобы не отталкивали от правды и учили принимать решения, которые я смогу нести. Значит, дети — это определённо не моё.
— Может, ты им скажешь? — попросила я.
— С ума сошла?! Позвонит им незнакомый мужик и скажет, их внучка мертва. Может, съездишь домой?
— Я не могу.
— Нет. Ты не хочешь.
— Как ты это делаешь? — требуя ответа, уставилась я на брата.
— Делаю что?
— Знаешь обо мне так много, хотя мы едва знакомы?
— Я думал, ты спросишь что-нибудь сложное, — усмехнулся Дин, обратно устраивая мою голову у себя на груди. — Мы же близнецы.
— Два раза, — не согласилась я.
А может, он и был прав. Из нашей троицы, пожалуй, только мы вдвоём точно знали, чего хочет другой, а Сэм у нас птица вольная. Ну почему в нашей семье всё так сложно? Хотелось понять, что движет Сэмом, чем он руководствуется, принимая решения, от которых у нас с Дином волосы дыбом становились. У него всё холодно и чётко, а мы больше верили своим ощущениям, сердцу. Это и делало нас со старшим братом немного ближе — привязанность. Чистая и искренняя привязанность. Тут и теста-ДНК никакого не надо, это сразу видно.
Дин достал мой компьютер из-под горы скомканных вещей на стуле и положил передо мной. Он хотел, чтобы я позвонила им, но видеть лица близких от этой новости, мне не хотелось. Только боль ушла, я только начала жить, как снова всё ломается. Пожалуй, раз Кастиэль такой услужливый, надо будет у него ещё сеанс ангельской терапии выпросить.
— Неудобно писать письмо, а видеть их — мука. Я боюсь, — честно призналась я.
— Джесс, они должны знать. Хочешь, я буду здесь?
— Да.
Мои пальцы от дрожи в руках не попадали по клавишам, и я видела, как Дин тоже волновался, набирая пароль. Сверив время, мы решили, что позвонить в самый разгар воскресенья — это хорошая идея. Все по домам и не спят.
Нам не сразу ответила Рита. Первое, что она спросила, было не «как ты, дорогая?», а «где Мелани?». Вот, пожалуйста, ещё одно подтверждение того, что она меня ненавидит и теперь вообще никогда со мной не заговорит.
— Её больше нет, — стараясь, чтобы она услышала мой дрожащий голос на другом континенте, выдавила из себя я.
Сначала она не поняла, что я имею в виду, но, когда я расплакалась, она проревела:
— Что ты с ней сделала, Ведьма?!
— Я ничего не делала, клянусь! — спокойно ответила я, немного обиженная этим обращением.
Родные никогда не обзывали меня так. Да, все знали, кто я, кто моя бабушка, но никто и никогда не бранил таким словом. Это резануло в самое сердце. У меня началась истерика.
— Ты её убила! Признавайся, я всегда знала, что ты — Зло! — вопила Рита.
— Дамочка, полегче, — пытался вразумить её Дин. — Ей точно так же, как и вам, хреново, но нельзя обвинять в этом её. Она не убивала собственную сестру.
Он тоже потихоньку заводился от каждого проклятья, брошенного в мой адрес. Я даже руками закрыла уши, но чувствовала каждое слово через брата. От его подёргиваний и попыток утихомирить тётю, мне становилось всё хуже. Я чувствовала, как внутри нарастало пламя и как ему не терпелось напасть на обидчицу, но усмирял меня, сам того не осознавая, Дин.
— Я всегда тебя ненавидела! Тебя и твоего папашу, который даже не удосужился узнать про свою проклятую дочь!
— Постарайтесь успокоиться, — говорил Дин, единственный ещё сохранивший благоразумие. — И не трогайте отца. Откуда он знал, кем она родится?
— Не смей больше возвращаться!!! Катись ты, вместе со своей семейкой в Ад!
— крикнула на последок Рита и прервала звонок.
POV Дин
Да уж, агрессивная она какая-то, эта мегера.
Слова, которые она кричала в адрес сжавшейся в моих объятьях сестрёнки, ранили не то что Джесс, меня. Разве так можно? Они же — одна семья! Неужели она и вправду уверена, что её собственная племянница способна на такое? Да она же от вида крови в обморок падает, а тут убить самого дорогого человека, маленькую сестрёнку. Она даже не дала слова Джесс сказать.
Когда звонок прервался, началось самое страшное. Я не знал, что моей маленькой сестрички столько сил. Она буквально прогрызала зубами себе путь к смерти, не раз укусив мою руку. Держать мне пришлось очень крепко, даже я один не справился, пришлось звать парней.
Началось всё с того, что Джесс закрыла уши руками, крепко обхватив голову, она тихонько плакала, но потом очень дико и громко закричала:
— Убей меня! Убей!
Признаться, я даже растерялся, и эта оплошность стоила мне и Джесс пары синяков, когда мы упали с кровати на пол. Она, видимо поняв, что я не собираюсь делать того, что она просила, решила сделать это сама и кинулась бежать, но я, успев схватить её за ногу, повалил на пол. Конечно, получив по голове ногой.
— Пусти меня, я сама это сделаю! — вопила она, на что прибежали парни и схватили её в коридоре.
— Что здесь, мать вашу, происходит?! — тоже орал Бобби, пока Сэм пытался поймать руки Джесс.
— Честно, я сам не понял, — помогая брату, ответил я.
Бедная девочка, так покалечилась, пока пыталась вырваться от меня, когда я старался надеть ей наручники, привязав к койке в бункере. Здесь её крик, во много раз усиленный эхом, раздирал мои уши. Если бы мужики не держали её (что им удавалось с трудом), то я бы уже лишился обоих глаз, так она махала руками и царапалась. А про разбитую ногой губу Сэма я вообще молчу. А всё из-за этой истерички, которая вместо того, чтобы дать поддержку, заставила племянницу стараться убить себя.
Когда я уже закончил возиться с наручниками, заметил, что она успела с собою сделать: прокушенная до крови губа (видимо, это произошло перед самым срывом), синяки на руках и ногах, которыми мы «наградили» её и переломанные о мою и Сэма грудь ногти. Она продолжала сопротивляться, крича, что должна умереть, и что так нужно сделать.
Рита, кажется так она её называла, если представиться возможность встречи, я лично ей шею сверну, и плевать мне, что она женщина. Никому нельзя обижать мою сестру, а тем более доводить до нервного срыва.
Как же я раньше не заметил? Она уже была на грани и сорвалась из-за меня, из-за того, что я попросил её рассказать родне, и что из этого вышло? Моя сестра лежала прикованной к койке и истошно вопила, срывая голос до хрипоты, а когда больше не могла голосить, рычала. Одно и тоже слово «убей».
***
Приступ закончился так же внезапно, как и появился. Буквально на следующее утро, после бессонной ночи, полной отчаянных криков боли и ненависти, всё стихло. Всё это время я провёл рядом с ней, отвергая всякие попытки остановить её крики, от чего к утру моя голова раскалывалась. Пусть уж лучше сейчас выпустит пар, чем сорвётся на ком-нибудь.
Я не решился начать разговор с дурацких и глупых вопросов о самочувствии, и дураку понятно, что нифига не в порядке и хорошо не было, поэтому терпеливо ждал, пока она окончательно успокоится и откроет заплаканные глаза.
Поверил ли я словам этой сумасшедшей тётки? Конечно, поверил. То, что сестра ведьма, это я знал, а про нашу проклятую семью я знаю всю жизнь. Но меня это не трогало нисколько, меня даже перестали посещать мысли от том, чтобы запереть где-нибудь Джесс для её же блага. Я предоставил ей полную свободу: захочет — уйдёт, сбежит, и я не стану искать её, не захочет — и я буду заботиться о ней, защищая от таких вот ненормальных. Она — моя сестра, и мне плевать, что она Ведьма.
— Сколько? — придя в себя, спросила Джесс.
Я немного не понял, что она имела в виду, но потом до меня дошло, что это не в первый раз.
— Чуть меньше суток, — подавленно ответил я и принялся расстёгивать оковы.
— Я уже говорила, что идея — дерьмо?
— Я и сам понял, что облажался.
Подхватив сестру на руки, я принёс её в гостиную, где так же всю ночь на спали брат с дядей, и усадил на кресло, налил тазик тёплой воды и принялся промывать раны от наручников.
— Наверное, у вас куча вопросов? — севшим голосом, спросила Джесс.
— Да, — отозвался Сэм.
— Прошу, не начинай, — прервал его я, заранее зная, что сейчас последует.
— Да успокойся, — махнул он на меня рукой. Я мысленно напрягся, готовый прервать любую обидную речь.
— Ты не пробовала ногти подстричь? — шутливо спросил брат, а я расслабился, продолжив промывать раны.
— Простите меня. Я не специально, — виновато опустив глаза в пол, ответила сестра.
— Ты не виновата. Это мне нужно было прервать ссору, а я поддался, — признался я.
Джесс меня удивила, потрепав как котёнка по макушке.
— Да ладно, мне не в первый раз, — грустно улыбнувшись, сказала она.
— Не в первый? — переспросил Бобби.
— У меня неустойчивая психика, поэтому была частым гостем в психиатрии.
— И ты так просто об этом говоришь? — очнулся я от такого заявления. А по ней и не скажешь, что такое бывает.
— Мне не привыкать к косым взглядом. Простите ещё раз за подпорченные физиономии, а погром в комнате я уберу.
Я уселся рядом с ней и обнял её, давая понять, что мне всё равно. Что мы справимся. В сердцах я прошипел ей в макушку:
— Я эту стерву собственными руками задушу!
— Мне больше за сестру обидно. Эта тварюга и здесь мне поднасрать умудрилась. Надо с дедом разговаривать, — усмехнулась она мне в шею, приятно пощекотав тёплым дыханием.
— Думаю, он уже в курсе, — сказал Сэм, оторвав рубашку с запёкшейся кровью от царапин на груди.
Вид у него был весьма недовольный, и я снова опасался, чтобы он не сказал чего лишнего, но он просто ушёл обрабатывать царапины. Мне, кстати, тоже не помешало бы.
***
Заставив сестру за весь день съесть только ложку супа, я уже и не надеялся уложить её в постель. Но, как ни странно, мне это удалось. Вот только я, провозившись весь день с ней, не смея бросить хоть на минуту, не смог оставить её одну на ночь.
Она уже почти уснула от моих поглаживаний по волосам, когда я пристроился рядышком на кровати, к моему удивлению, она не спала.
— Притворялась, шмакодявка! — притворно рассердился я.
— Мне было стыдно не уснуть, ты так старался сегодня для меня, — она широко улыбнулась. — Спасибо тебе.
— Ерунда, — отмахнулся я.
— Нет, не ерунда. Ты помог мне. Никто больше этого, кроме врачей, не делал. По возвращению домой из больницы, я всегда оставалась одна в своей комнате, и только океан под окном мне помогал уснуть. Ты сегодня мой океан.
— Как ты умудряешься так красиво говорить?
— Книжки надо читать, — хмыкнула сестра и устроилась на моём плече.
Я крепко обнял её, стараясь стать океаном. Самый лучший комплимент, что мне говорили за всю жизнь.
— Спокойной ночи, — тихо прошептала она, осторожно погладив меня по израненному телу.
— Спокойной ночи, — чмокнув её в макушку, отозвался я.
И только услышав мирное посапывание под боком, я позволил себе маленькую слабость: по моей щеке тихонько проскользнула слеза.
