Выше облаков...

Первое мая. Сегодня коронация Арагорна. Там на площади народ толпится уже с самого раннего утра, не протолкнуться, как описывал обстановку Гимли. Из узкого окна моей комнаты был виден маленький кусочек поля перед воротами, и вместо тел, там высились шатры гостей со всего Средиземья. На улицах города под окном царила суматоха, в самих Палатах радостное предвкушение праздника, даже раненым отвели место на церемонии. Все жаждали увидеть будущее своей страны. Я всё делала с помощью брата. Стоять, а тем более передвигаться удавалось только с его поддержкой. Крылья получилось убрать, изнуряющие боли прошли, осталась неспособность стоять подолгу и нормально ходить, но я была уверена, что ещё пару недель потерплю и всё наладится. Настолько, что я смогу самостоятельно спуститься к шатрам у разбитых ворот города. Мне нужно было увидеть Леголаса, объясниться. Расстаться в ссоре, о которой я даже не знала, просто верх глупости! Меня откровенно злило это предательство, я не понимала, что сделала не так на этот раз. Но я точно знала, что нуждаюсь в нём перед уходом как никогда. Ещё бы раз обнять, вдохнуть как можно глубже и не почувствовать запах, потому что родное не пахнет, услышать его голос, коснуться мягких волос… Я не была готова так его потерять. И вот он здесь. Глаза всей толпы с гордостью наблюдали за своим новым Королём, а я упёрлась взглядом в светлую макушку и ничего больше не видела. В толпе своих он всегда был принцем больше, чем того требовалось, но чтоб настолько отстранённым… Я металась между тем, чтобы никогда с ним больше не говорить, не ранить и тихо уйти, и тем, как хотелось броситься сквозь море людей, цепляясь за саму возможность побыть ещё немного рядом. И вот когда я уже была готова сорваться с места, брат шепнул мне в ухо. — Внимание, к тебе мчит разъярённая дама. Обернувшись, я увидела Нинбретиль. Принцесса была в такой ярости, что едва ли воины сопровождения успевали расталкивать толпу с её пути. Все были из моего отряда и пытались что-то взглядом показать, но когда по лицу прилетела увесистая пощёчина, я сама догадалась. — Это ты его в это втянула! — гневно плюнула мне в лицо эльфийка, пыхтя от негодования сверху вниз. Брат даже не знал, что сказать. — Хорошо, когда есть на кого свалить… — заметила я, потирая щёку. Плевать на официальности, когда принцесса позволяет себе такое. — Я всегда знала, что ты навлечёшь беду на моего брата. И что я вижу? — обвинительным тоном вещала Нинбретиль, ставя меня в крайне унизительное положение перед моими солдатами, не знающими, куда спрятать глаза. — Срывается на чужую войну! На нём лица нет от пережитого… — Сестра? От его голоса прямо за спиной сердце в пятки ухнуло. Леголас видимо чутким слухом уловил перепалку и появился как нельзя кстати. — Я как раз шла к тебе, — невинно похлопала ресничками принцесса и протянула руки брату. Тот как обычно поцеловал их, крепко сжимая в знак приветствия. — Можем покинуть город на рассвете. — Ты не хочешь остаться до свадьбы? Элронд покинет Имладрис только через неделю, приготовления начнутся через месяц. — Обсудим это потом. Идём… — Я останусь в крепости с друзьями, — настойчиво перебил сестру Леголас, вызвав у неё недоумение. Все присутствующие почувствовали неловкость, став свидетелями противостояния двух владык. Они никогда не спорили при посторонних. Интересно, чем вызвано желание принца остаться среди людей? — Можешь возвращаться домой без меня, если свадьбу видеть не хочешь. — Так и сделаю! — сдерживая раздражение, однако не переча брату, ответила принцесса и ушла, не поленившись одарить меня самым уничтожающим взглядом. — Ты ей явно чем-то насолила, — подытожил Дин, крепче перехватывая меня под руку. Стоять уже было просто невозможно. — Что ж, хоть кто-то рад твоему уходу, — не без ехидства заметил принц и прохладно попрощавшись, ушёл с площади. — Зачем тебе оставаться на свадьбу, если коронацию даже не заметила? — спросил Дин, пока я переваривала первые за месяц слова, обращённые ко мне от Леголаса. Зачем он так? — Похоже и в Лихолесье тебе не рады. — Я ведь ничего ему плохого не сделала. Мы нормально общались на корабле перед битвой, он спас меня от назгула. — Земля вызывает Джесс! — щёлкнул перед глазами брат. — Что я делаю не так? — пробормотала я себе под нос, мучаясь от неизвестности. — Забей на него! Нам пора домой, — настаивал Дин, крепче сжимая плечо, поддерживая. Почему из всех на свете только Дин был искренен в своём желании вернуть меня домой? Его мотив и логика понятны мне, я даже узнала, как он выведывал у Леголаса о нас, беспокоился, как бы я не оставила здесь своё сердце ненароком, хотел забрать меня всю целиком, будто бы и не было этих долгих лет новой жизни. Чем же руководствовался принц? Мы всё обсудили ещё в Лориэне, он сказал, что отпускает меня, что всё понимает. Сам уже принял решение покинуть Средиземье, однако в последний момент берёт и закрывается как ракушка. Я точно не хочу тащить за собой этот груз незнания. Тем более, что это может быть навсегда. Пока Дин что-то ещё пытался сказать, я вырвалась и на чистом упрямстве бросилась вслед за Леголасом, тяжело переставляя ноги. Кровь стучала в висках от напряжения, силы уходили по мере того, как я приближалась к цели. Эльф явно старался уйти подальше и ни с кем не разговаривать. Но я не я, если сейчас упаду без чувств, так и не получив ответов. Лёгкое заклинание поиска вело по многочисленным коридорам крепости и отняло достаточно сил, чтобы крылья снова стало видно. Наверное, я выглядела настолько пугающе, что те, кто попадался на пути отскакивали в стороны и старались побыстрее миновать меня. — Да остановись ты! — отчаянно выкрикнула я в спину другу, когда наконец увидела его за очередным поворотом. Вцепившись в угол, как в родной, я пыталась отдышаться, смахивая прилипшие ко взмокшему лбу волосы. — Хватит от меня бегать! — между вдохами, зло процедила я, пока Леголас даже шагу навстречу не сделал, скрестив руки на груди. Весь такой нарядный, величественный и самое страшное — безразличный. Встречаться взглядом с этими ледяными глазами не хотелось, будто я опоздала на тренировку и меня ждал выговор. Кое-как более-менее с прямой спиной я из последних сил приблизилась к нему. — Очень по-взрослому! — Зачем ты вернула меня? — без предисловий и настойчиво требуя ответа, спросил Леголас. — Затем… — немного растерявшись от его пылкости, замялась я, — что мы друзья. — Друзья сначала спрашивают, нужно ли им это. — От непонятной мне злости, у эльфа аж зубы чуть не скрипели. Его настрой передался и мне, выдав моё настроение перьями, ставшими клинками. — Ты не хочешь жить? — как можно спокойнее спросила я, пытаясь выровнять внезапно сбившееся дыхание. Сердце забилось так гулко, что едва не оглушало. — Это был самый простой способ закончить мои мучения, но теперь придётся плыть. Звонкая пощёчина прокатилась эхом по пустому коридору. У меня загорелась ладошка. Обида, поселившаяся месяц назад в душе вдруг вырвалась наружу, хотя я не собиралась предъявлять ему ничего. Я хотела знать, почему он меня сторонился. А он просто хотел сбежать. — Счастливого пути! — зло, в тон ему, бросила я и уже даже отошла на пару шагов от потиравшего щёку принца, как круто развернулась. Нет уж! Я не за ссорой пришла, а за причиной. Следовало проявить терпение, а не прятаться от проблемы подобно ему. — И от чего это ты тут страдаешь?! — Не твоё дело! — процедил очень удивлённый моим жестом Леголас. Да я сама не ожидала, что буду так на него злиться, хоть он и прав, я могла бы спросить. Но вот только как? Он, к сожалению, уже умер, когда я добралась. — Очень даже моё! Ты месяц меня избегаешь, как осенью в Имладрисе. Что, снова осознал, что я ухожу? — Обвинительно и грубо тыкая пальцем ему в грудь, я неосознанно перешла на повышенный тон. Во мне слишком долго это копилось. — Что ты уходишь навсегда… — почти полушёпотом ответил Леголас, глядя прямо мне в глаза. В полумраке факелов его глаза казались чёрными и равнодушными. Во всяком случае голос звучал настолько ровно, насколько позволяло самообладание, ему несвойственное. — Ой-ой-ой! Какая потеря! — картинно взмахнула я руками, выбешиваясь ещё больше, потому что не получала привычной агрессии в ответ. — Вздохнёшь спокойно, хоть не буду ранить твои нежные чувства. Надоели эти догоняшки! Надоели твои перепады настроения, замкнутость, неопределённость, этот взгляд потерянный. Обременённость жизнью в Средиземье, война… — понесло меня со злости так, что даже стоять появились силы. Кажется, я затронула эмоциями резервный генератор. — Бедный, несчастный! — Что ты несёшь? — скривился от моих слов принц. Меж бровей появилась складочка, ноздри от гнева раздувались как паруса, однако он всё ещё держал себя в руках, хотя я и оскорбила его. Да пусть же уже проснётся! — А то! У всех есть проблемы, но не стоит прятаться в свой панцирь. Я могу помочь, выслушать, побыть рядом как раньше, а ты отталкиваешь меня всё дальше, — понижая голос, говорила я. Видя нерешительность, я крепко сжала его плечи, вынуждая смотреть прямо на меня и дышать глубже. Как будто вот-вот упадёт стена отрешённости. — Мы сейчас друг другу необходимы, разве не видишь? Почему, mellon, почему ты меня отталкиваешь? — Потому что я люблю тебя, — сказал он и выдохнул так, будто эти слова душили его. Невероятно! Не может быть! Я оттолкнула его, делая глубокий вдох. Взгляд Леголаса не выдавал ничего, кроме злости, но приоткрывшиеся тонкие губы восстанавливали дыхание. Собственное сердце вдруг стало биться ровно. Это его чувства. Не мои. — Нет… — не веря, а может отрицая, проговорила я, сделав ещё шаг назад. Он разрушил всё, что было между нами. Он всё прекрасно знал с самого начала, и теперь эта слабость сломала нашу дружбу. — И я не могу это пережить, — продолжил Леголас, видя, что я комментировать это отказываюсь. — Не могу с этим смириться, потому что двадцать лет травил душу надеждой на то, что мы будем вместе. И вот долгожданный мир, новая эпоха, весна, но всё это мне одному не нужно. Так что уходи. Я не хочу тебя видеть, чтобы не натворить глупостей. — Только дурак мог в меня влюбиться, зная всё, — горько усмехнулась я, больше злясь на себя. Когда я пропустила этот удар? Когда он стал смотреть на меня иначе? Двадцать лет? Дурацкий спор был двадцать лет назад, когда я танцевала с королём… Так это была ревность. Всё слишком правильно встало на свои места. Даже тот внезапный испуг Трандуила, когда мы чуть не поцеловались; он тоже знал о чувствах сына. — Именно такого же я себе мнения, — хмыкнул принц, давя в себе раздражение и говоря уже спокойнее. — Но в отличии от тебя, я могу наконец признаться хотя бы самому себе в том, что ты мне не безразлична, а ты даже с сердцем своим не согласна. Пора начать жить своей головой, Эсса, или не говорить открыто одно, а делать другое. — Ты не понимаешь… — Может и нет, — грубо перебил меня Леголас, не давая объясниться. Его слова больно ранили моё самоуважение. — Но я желаю тебе только счастья, и лишь ты знаешь, как его устроить. Если в твоём будущем нет мне места, я это приму. Проблема только в том, что ты противишься своему желанию быть здесь, загоняешь себя в клетку ответственности перед человеком, которого знаешь от силы года четыре. — Не говори так, — предупредительно сказала я, давясь внезапно подступившими слезами. Да кто он такой, чтобы осуждать меня? — Он мой брат. — Любящий брат не вынудил бы сестру смотреть на свою медленную смерть от старости. Вечность без него таким путём может убить тебя. — Леголас говорил так, будто проходил через это много раз. Хотя может так и было, и в его бесконечно долгой жизни действительно однажды были смертные, которых он хоронил. Я всегда доверяла его жизненному опыту и словам. От чего сейчас всё внутри противилось этому? — Извини, что я говорю такое, может ты ещё не понимаешь до конца, но ты не человек. И там, среди смертных не найдёшь покоя. — Ты всё понял раньше меня и поэтому отдалился? — горько улыбнулась я, чувствуя, как злость уходит, уступая место болезненному пониманию всей картины в целом. — Я больше не могу сопротивляться тому, что чувствую рядом с тобой. — Я бы многое отдала, только бы не видеть в его глазах эту муку. Осознание того, что я собственными руками причиняла ему боль терзало душу. Так цепляясь за него, невольно приворожила, и теперь это как якорь в этом мире. Разве может корабль плыть дальше без него? Может, только ему больше не суждено войти в гавань. — Прошу, ради нашей дружбы, уходи и не ищи встречи. — Значит, так всё закончится?.. — Слёзы высохли. Похоже я и вправду не понимала всего до конца. — Ты бесконечно дорог мне! — Но и он не мог понять всего, что стало причиной моей отстранённости. — Но даже если бы брата не было, я не смогла бы ответить взаимностью. Жизнь в страхе перед тем, что сильнее меня, не позволила бы подвергнуть тебя опасности. — Вместе мы бы справились. — Грядёт новая угроза. И я хочу, чтобы ты был в безопасности. — Я итак остаюсь здесь. Уходи спокойно. Со мной всё будет в порядке. Обещаю! — впервые за месяц увидела я его искреннюю улыбку. Он нужен мне. С ним будто появляется смысл жизни, хочется летать. Но жизнь она не такая простая, и я не могу подвергнуть его угрозе, потому что… Потому что сама не знаю, чего от неё ожидать. — Я могу не вернуться не потому что не найду способа, — поверья, я буду искать, — а потому что могу умереть. Вот, чем может всё закончиться. Я хочу оставить твоё сердце целым. — Забирай с собой, — холодно полоснул лезвием по сердцу ответ. — Здесь мне счастья уже не найти. Прощай! Он так быстро ушёл, что я даже не стала предпринимать попыток догнать и обнять ещё раз. И стало так больно от того, что в последний раз я его оттолкнула и ударила… — До свидания… В последний по его мнению. Пора уже было бы догадаться, что я не останусь в тот мире надолго, но он от чего-то верил в иной исход. Я не настолько идиотка, чтобы не понимать очевидного: моей семьи не станет, и очень скоро. Когда мы снимем печать Каина, Дин будет снова человеком, он итак уже не молод, тридцать пять лет, да и Сэму тридцать один. Половина жизни обычного человека, и уже слишком длинная для охотника. Но я твёрдо была настроена провести отпущенные им годы рядом, у нас итак отняли слишком много времени. Я осталась одна, и стоять больше не было сил, как и сдерживать подступившие рыдания. Всё это время его сжигала любовь ко мне, а я не видела. Не хотела видеть. Своими руками загубила того, кто ни в чём не виноват. Разве это правильно? Да будь у меня уверенность в завтрашнем дне, где не предстояло бы делать выбор, я позволила бы себе окунуться с головой в его заботу, в его тепло… Однако и он был виноват в моей боли. Я хоть и отпустила семью много лет назад, всё равно жила мыслями о возвращении, ждала, когда же вспомнят обо мне высшие силы. Не могло быть всё идеально. Ожидание. Зачем он это сделал? Зачем полюбил? Ведь он один знал, что однажды это случиться, и нам придётся расстаться. У нас обоих были поводы затаить ненависть друг к другу, появившуюся из глубокой привязанности и не понимания. Но я противилась этому чувству! Я сильнее сложившихся обстоятельств. И если не хочу осквернить всё то хорошее, что было с нами в избытке, уйду прямо сейчас. Только ещё немного хотелось поплакать, надеясь отпустить его вместе со слезами. Так меня и нашёл Дин. Брат молча сел со мной на пол и ждал, пока мне не станет лучше. Рядом с ним неизменно становилось легче. Я больше не хотела думать о будущем, строить долгосрочные планы и мечтать о возвращении. Конечно, в стенах какого-нибудь мотеля только и будет грезиться моя уютная комнатка в Лесном дворце, а дождливыми вечерами будет слышаться музыка из-под вечнозелёных крон. Этим миром я ещё долго буду болеть, выветривая крохи мимолётного счастья быть на своём месте. Но думать о том, что я могу или не могу вернуться больше не хотелось. Здесь не ждут. Только обвиняют в том, что не справились со своими чувствами. — Давай уйдём, не прощаясь? — сухо предложила я, вяло поднявшись на ноги. За окном гремел праздник, люди радовались началу новой эпохи, а в моей душе снова пустота. Казалось, что это выгорела моя вера в светлое будущее. Было легче, когда оно сводилось только к тому, к какой границе ехать завтра. — Разругались? — прямо спросил брат, разворачивая меня к себе за плечи. Я отрицательно покачала головой. — На тебе лица нет. — А оно мне и не нужно, — улыбнувшись, обняла я Дина. В его крепких руках удалось немного расслабиться. Хотелось спать, но нужно было собираться. — Справишься со сборами без меня? Он отвёл меня в палату. Пришлось сильно попотеть, чтобы снова спрятать крылья. Я кое-как самостоятельно переоделась в свой походный костюм. Весь залатанный, потёртый, выцветший, он переживал своё последнее путешествие, ему грозит занять место в моём багажнике памятных вещей, заботливо сохранённом братьями. Туда же отправится найденный кем-то после побоища меч и оба клинка из-за спины. Много демонов и монстром я этим оружием не перебью. Когда Дин вернулся с полной сумкой еды, хвастаясь, что даже лошадь купил на мои деньги, я уже была готова к выходу. Собрав отросшие до пояса волосы в косу и бросив последний взгляд на себя в зеркало, я застегнула фибулу плаща и взяла под руку брата. Ещё неделя пути, и прощай горячо любимое Средиземье, так многому меня научившее, и так больно отнявшее сердце. Я всё-таки оставлю его здесь, отправлю во сне в Эрин Гален, где буду гулять по ночам. Мы покидали город, проезжая мимо шатров Леса. Я старалась не смотреть по сторонам, чтобы вдруг не увидеть знакомых лиц, а они сами меня узнали. — Госпожа! — нагнал нас Румиль. — Вы уезжаете? Мне пришлось спешиться, так как узнать подробности собралось слишком много. Те, кто не стоял в дозоре у шатра принцессы, спешили ко мне. Чёрт! Ещё она часть моей личности окажется за бортом будущего. — Я ухожу со службы, — попыталась я улыбнуться, чувствуя, как встал в горле ком. С этими ребятами мы через многое прошли. — Меня ждут дома. — Я взяла брата за руку, чтобы своя не дрожала. — Это очень грустная новость для нас, — проговорил Кутэгил, стоя совсем близком. Я так растрогалась от их реакции, что полезла обниматься к каждому. По фиг на лицо сурового командира, я больше не командую. Хотелось сесть у костра и потравить байки под хмельное вино. — Вот принцесса обрадуется… — Ну-ка цыц! — Да что принцесса? Принц, наверное, расстроен… — Нас покидает лучшая! Раздавались слова со всех сторон. Но время уходило, нужно было торопиться. — Я буду по всем скучать! — горячо заверила я вояк, которые сами растрогались от такого прощания. — Всем счастливо! — Я приложила руку к сердцу и отняла в жесте прощания. — Доброго пути! Мы поспешили проехать палатки с гостями. И когда все они остались достаточно далеко, уже не торопились, наслаждаясь видами расцветающего Средиземья. А в моей душе напротив наступила долгая дождливая осень, и нет в ней романтики горячего чая и книг, только грязь и сырость.