***
В голове остались смутные воспоминания о дороге домой: о том, как я запихивал уже спящего Хёкдже в такси, объясняя водителю, что мой друг перебрал; как в дороге его голова лежала у меня на коленях и я перебирал пальцами жесткие от лака волосы спящего мальчишки; как рассчитывался с таксистом и извлекал упирающегося Хёкдже из машины, как тащил его по безлюдной в такой час подземной парковке к лифту, как едва сдержался, чтобы его в этом самом лифте не... Но сейчас всё это было не важно. Сейчас лохматый, сонный, вяло соображающий и с разбегающимися в разные стороны затуманенными глазами, но потрясающе сексуальный Хёкдже сидел передо мной в моей прихожей на небольшой тумбочке, которая обычно нужна была для того, чтобы бросить на нее ключи и телефон, и я понял, что не могу больше сдерживать себя. Я избавился от кепки, маски и ненавистной кофты просто с фантастической скоростью и уже через пару секунд впился в горькие сонные губы мальчишки, который только широко распахнул глаза и судорожно выдохнул мне в рот. – У твоих губ просто сумасшедший вкус, – шепчу Хёкдже, с треском расстегивая молнию на кофте, и снова вовлекаю расслабленного мальчишку в поцелуй. Кофта летит на пол. И ладони снова, словно по давней привычке, проскальзывают под майку, доставляя ни с чем не сравнимое наслаждение от прикосновений к теплой коже. Ладони, словно сами по себе, скользят по гладкой коже груди, по рельефному прессу, исследуют твердые мышцы спины и пересчитывают каждый позвонок, пока губы продолжают терзать губы мальчишки. Дыхания не хватает. – Подними руки, – шепчу тяжело дышащему мальчишке, который послушно пытается поднять их, но у него плохо получается совладать с расслабленным алкоголем телом, поэтому на то, чтобы избавиться от майки, уходит почти минута. Я не могу отказать себе в удовольствии и пару секунд любуюсь на его совершенные плечи, подкачанную грудь и живот с четко обозначенным прессом и дорожкой волос, скрывающейся где-то под ремнем джинсов и дающей огромный толчок для и так возбужденной до предела фантазии. А затем снова впиваюсь в его порозовевшие приоткрытые губы. Чуть ниже, поцеловать в подбородок, скользнуть губами по покрытой мурашками шее. Стянуть с себя футболку. Положить его прохладные ладони себе на живот, чувствуя приятную тяжесть внизу живота. Поцеловать в плечо. Прочертить дорожку языком на груди, спускаясь все ниже, к животу... В возбужденном до предела сознании появляется мысль, что надо срочно перебираться в спальню. Для нашего удобства. Всё там. Там будет удобнее. – Идем в спальню, – хрипло шепчу мальчишке, перекладываю его мелко дрожащие руки к себе на шею, заставляю обхватить тонкими стройными ногами свои бедра и, подхватив его под бедра, несу в свою спальню, с невероятным удовлетворением ощущая, что мальчишка тоже возбужден. Как мне удалось добраться до спальни и не снести ничего по пути – черт его знает. Все мои мысли занимало только стройное тело, которое я нес. Аккуратно уложив парня на свою кровать со множеством подушек, я на пару секунд оставил мальчишку одного, чтобы включить в спальне яркий свет, найти в ящике письменного стола смазку и презервативы, которые всегда были в моей квартире в достаточном количестве, и избавиться от остатков одежды. Джинсы с ремнем, носки и белье так и остались валяться посреди комнаты, когда я, оставив смазку и контрацептивы на полу рядом с кроватью, навис над мальчишкой, который, кажется, снова собирался уснуть. – Ну уж нет, Хёкдже, – я тихонько рассмеялся и подарил мальчишке еще один поцелуй в губы, вытесняя остатки сна. Рука сама по себе заскользила вниз, слегка царапая тонкую кожу груди и живота и накрыла пах мальчишки, заставляя того прогнуться в пояснице. Губы заскользили вниз, снова лаская шею, которая, кажется, стала моим фетишем, целуя судорожно вздымающуюся грудь, даря влажную дрожь напряженным соскам, четко очерченному прессу, уделяя особо пристальное внимание совершенно идеальному пупку. Никогда не видел столь совершенных пупков. Дрожащими пальцами я расстегнул ремень на джинсах тяжело дышащего мальчишки и, не церемонясь, стянул с него узкие штаны вмести с бельем и носками, едва не задохнувшись от вновь нахлынувшей волны возбуждения и откровенно желая зацеловать его всего – от кончиков пальцев на ногах и до макушки. Но мой взгляд и мои глаза, как магнитом, притягивало к его столь явному, открытому и откровенному возбуждению. Чтобы Ли Донхэ делал кому-то минет? Я едва не расхохотался, раздвигая стройные ноги что-то пробормотавшего мальчишки, и сел между ними. Ли Донхэ хочет кому-то сделать минет. Сама мысль об этом казалась абсурдом. Обычно минет делали мне. Я аккуратно провел пальцем по возбужденному члену мальчишки, заставляя того прогнуться и снова что-то пробормотать, а затем накрыл головку губами, едва не сходя с ума от ощущения такого прекрасного, совершенно беззащитного и совершенно возбужденного парня, который был сейчас в моей власти. Я наслаждался его вкусом и каждым хриплым вдохом и выдохом, я сходил с ума от мягкости его кожи и едва не довел мальчишку до оргазма, совсем забыв о себе. На секунду оторвавшись от мальчишки, который был уже на пределе, я непослушными руками нащупал на полу рядом с кроватью смазку и выдавил себе на пальцы едва не половину. Вернувшись к члену мальчишки, манящему меня, как оказалось, намного сильнее, чем его губы, и снова накрыв головку губами, я медленно ввел один скользкий палец в узкий проход, заставляя мальчишку сжаться и пробормотать что-то невнятное. – Расслабься, Хёкдже, все будет хорошо, – шепчу и снова возвращаюсь губами к его члену, постепенно чувствуя, как расслабляется судорожно сжатое колечко мышц. Когда я добавил второй палец, Хёкдже зашипел и постарался повернуться, но я не позволил ему это сделать, осыпая внутреннюю часть бедер и живот мальчишки отвлекающими поцелуями, успокаивая его. Второй раз он попытался увернуться, когда я осторожно начал двигать пальцами. Он крутился настолько сильно, что мне пришлось прибегнуть к отчаянному методу: я почти полностью заглотил его член, едва сдержав рвотный позыв, и тут же выпустил изо рта и довел уже не сопротивляющегося мальчишку до судорожного оргазма парой движений руки, заставляя его выгнуться дугой и зашипеть, заляпывая спермой собственный живот. Поцеловав обмякшего Хёкдже в пупок, я вытащил пальцы, понимая, что пора. Иначе еще пара минут, и я просто кончу от вида мальчишки, доведенного моими собственными руками и губами до оргазма. Но я жаждал не этого. Далеко не этого. Я встал, осторожно перевернул на живот размякшего парня с полубезумными глазами, который снова бормотал что-то, похожее на мое имя; подложил ему под бедра небольшую подушку, едва снова не потеряв остатки контроля над собой из-за открывшегося мне вида. Что бы ни кричали натуралы, но нет в мире ничего прекраснее, чем стройный и подкачанный мужской зад. Я едва удержался, чтобы не укусить покрытую испариной поясницу и ягодицы Хёкдже, но сдержал себя. Ему и так предстоят не слишком приятные ощущения. Оставим эту игру на потом. Никогда еще я не натягивал презерватив и не размазывал смазку по собственному члену так быстро. Обычно мне нравилось, когда этим занимался мой партнер и делал это медленно и со вкусом, превращая необходимость в захватывающую игру, но сегодня это было не важно. Я припал губами к тонкой влажной коже его плеча и медленно, осторожно начал входить в зашипевшего от боли мальчишку. – Тише, тише, – успокаивающе шепчу на ухо Хёкдже, едва сдерживая стон – то ли от боли, то ли от удовольствия. Мне всегда так нравились девственники. Секс с ними похож на мазохизм и доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие. Удовольствие через боль. Я сдавленно выругался, когда Хёкдже судорожно хныкнул куда-то в простыню и сжался. – Ну же, мальчик, расслабься, – шепчу ему, замирая, и начинаю осторожно целовать за ухом, спускаясь губами к шее. Ниже и ниже вдоль позвоночника. Целуя, чуть прикусывая, лаская тонкую белоснежную кожу. Но мальчишка никак не желал расслабляться и отпускать меня. Что ж... Я пытался. Со вздохом толкаюсь и проникаю в него на всю длину своего члена, срывая с раскрасневшихся губ очередную порцию болезненного бормотания. Даю пару секунд мальчишке, чтобы он привык, и начинаю двигаться, едва сдерживая слезы удовольствия. Давно мне не было так хорошо. Настолько, что мне хватило всего пары минут, чтобы тело охватила сладостная дрожь оглушительного оргазма, от которого перед глазами заплясали цветные круги. Думать о чем-то и делать что-то не хотелось, поэтому я просто вышел из мальчишки и рухнул на кровать рядом с ним, давая себе пару минут на то, чтобы отдышаться. По уставшему телу разлилась приятная слабость. Хотелось курить и спать, а еще написать Чонуну и сказать ему спасибо. Но Хёкдже... Я поднялся, превознемогая слабость и лень, и перевернул мальчишку, который все так же молча лежал в той же самой позе. На меня уставились полные слез, совершенно больные и все еще совершенно пьяные глаза с размазанными вокруг черными кругами косметики. Этот взгляд разрывал мое сердце в клочья. – Хёкдже, не плачь, – бормотал я, пытаясь уложить безжизненного мальчишку как можно удобнее и унять бушующее внутри странное отчаяние. – В первый раз всегда так, не очень приятно, зато потом... – я обнял мальчишку, устраивая на своей груди, и поцеловал в висок, – потом всегда лучше, – продолжал шептать я ему, перебирая его волосы, гладя по голове и целуя то в висок, то в макушку. – Я покажу тебе, какое можно получить удовольствие от секса с Ли Донхэ... Я еще что-то судорожно шептал ему, чувствуя, как дыхание Хёкдже становится все глубже, а мелко подрагивающее напряженное тело успокаивается и расслабляется. Когда мальчишка уснул, я аккуратно переложил его на подушку, накрыл толстым теплым одеялом и приглушил свет в спальне, тишину которой нарушало только тихое сонное сопение Хёкдже. Надо срочно принять душ. Покурить и позвонить Чонуну. И прежде всего именно душ. Я брезгливо снял с обмякшего члена презерватив и с отвращением отправил его в урну. Почему-то все, что происходило полчаса назад и вызывало во мне столь бурный восторг, сейчас казалось мерзким, липким и отвратительным. Хотелось поскорее смыть с себя все это. И забыть. Даже ни с чем не сравнимое удовольствие от хорошего секса, отчаянно украденное мной у пьяного мальчишки...Глава 14
6 февраля 2015 г. в 20:35
POV Донхэ
– Ты такой красивый, Хёкдже, – пальцами разворачиваю к себе лицо уже совершенно пьяного мальчишки и выдыхаю ему эту фразу прямо в губы, которые сейчас были единственным, что занимало мое опутанное виски сознание.
– Что? – мальчишка пытался сфокусировать взгляд на мне, но после того количества абсента, что влил в него сегодня Чонун, ему плохо удавалось это сделать.
– Ты мне нравишься, Хёкдже, – выдыхаю и, не выдержав, касаюсь губами бархатистой от косметики кожи виска, скольжу ими вниз по раскрасневшейся от алкоголя и духоты щеке и наконец накрываю его губы своими, пытаясь втянуть мальчишку в чуть горьковатый поцелуй с привкусом грейпфрута и абсента, о котором я мечтал столько времени. Жаль, что мальчишка не ответил на него, но ему просто нужно немного привыкнуть. Наверняка это его первый поцелуй, и надо сделать так, чтобы он его запомнил.
– Расслабься, – шепчу, отрываясь от чуть порозовевших губ, и снова припадаю к ним, с восторгом понимая, что они уже не плотно сжаты, а чуть приоткрыты.
Его неповторимый вкус, горький привкус алкоголя и сока выбили из меня остатки разума и ощущение пространство и времени. Просто в какой-то момент все вокруг перестало существовать: ночной клуб с его громкой музыкой, шумом и нетрезвой аудиторией; пьяные Сонмин с Кюхёном, которые, никого не стесняясь, целовались и гладились на диванчике напротив; Чонун, который обхаживал женоподобного явно несовершеннолетнего мальчика. Остался только Хёкдже со своими невероятными пьяными глазами, которые сейчас казались практически черными – то ли от освещения, то ли от чего-то еще, и его одуряющий вкус и запах.
Я упустил момент, когда мальчишка начал робко мне отвечать, едва не доводя меня до экстаза своими неумелыми попытками… и когда он неожиданно оказался сидящим у меня на коленях и отчаянно сжимающим горячими пальцами плечи… когда и как мои руки оказались под его майкой, а губы – на тонкой шее с белоснежной кожей...
– Донхэ! – в этот момент я был готов убить Чонуна, который столько сил приложил к тому, чтобы мальчишка оказался сидящим у меня на коленях, и который сейчас так не вовремя прервал нас.
– Что? – я едва нашел в себе силы оторваться от одурманенного мальчишки и, зло сверкая глазами, повернулся к парню с тяжелым темным взглядом.
– Не здесь. Я вызвал вам такси, – Чонун наградил меня еще одним тяжелым взглядом, под которым мой гнев потихоньку начал остывать. – Тебе не нужен еще один скандал, помнишь? – он пристально смотрел на меня, словно пытаясь прочесть по выражению моего лица, осознаю я его слова или нет.
Я осознавал. Я был еще не настолько пьян, чтобы начать в очередной раз рушить свою репутацию и карьеру. К тому же, это был Хёкдже. Ему наверняка не хочется так. Хотя... Он, наверное, сейчас вообще не понимает, чего ему хочется...
– Хорошо, – слишком резко киваю не очень хорошо соображающей головой и ссаживаю недовольно бурчащего что-то невразумительное мальчишку прямо на край стола, после чего осторожно встаю сам.
– Твой телефон, – Чонун был всегда моим персональным волшебником. Отношения между нами напоминали теплые отношения супружеской пары со стажем, которая была создана по расчету, но в которой супруги всегда поддерживали друг друга и заботились о своих партнерах. Так и мы. Пара со стажем. Я хихикнул, забирая из рук своей «пары» свой телефон и убирая его в карман джинсов.
– Толстовки. Надо надеть на Хёкдже, – Чонун, который сейчас совсем не казался пьяным, протянул две простые черные кофты на молнии и с капюшонами, одну из которых я, чертыхаясь, натянул на безвольно сидящего на столе Хёкдже (он, кажется, засыпал), а вторую на себя.
– Маска и кепка, – я взял из рук Чонуна столь необходимые сейчас аксессуары и надел, натягивая сверху черный капюшон.
– Отлично, почти не узнать, – слабо улыбнулся Чонун и вытащил свой телефон, что-то проверяя. – Вас ждет машина 377 на подземной парковке.
– Хорошо, а где эти двое? – я кивнул на место, на котором еще пару минут назад сидели Кюхён и Сонмин, или уже лежали...
– Я их уже отправил полчаса назад. Да-да, не надо так на меня смотреть, – он усмехнулся, поймав мой удивленный взгляд. – Вы тут с Хёкдже почти час развлекались на радость всем любителям эстетики, даже я завелся, – хмыкнул Чонун, а в его взгляде появилась... ревность?
– Ладно, мы пошли, – я попытался поднять задремавшего Хёкдже со столика и поставить на ноги, но он упорно отказывался стоять, заваливаясь на меня и отчаянно цепляясь за мою футболку.
– Кажется, я немного перестарался, – рассмеялся Чонун.
– Ничего, – хмыкаю, – я его донесу, – и, чуть примерившись, присаживаюсь, обхватываю мальчишку за худые, чертовски соблазнительно обтянутые тканью джинсов бедра и закидываю себе на плечо. Задницей вверх. После чего с легкостью выпрямляюсь. Он и правда совсем не тяжелый… Вернее, тяжелый ровно настолько, насколько были и все мои предыдущие пассии, которые были удостоены такой чести, чтобы их носил на руках сам Ли Донхэ.
– Удачи тебе, Донхэ, – в глазах Чонуна плясали темные искры.
– А ты? – я вопросительно посмотрел на парня.
– А у меня тоже есть свои... планы, – он нехорошо усмехнулся и посмотрел в сторону бара, откуда его буквально прожигал взглядом тот самый женоподобный мальчик.
– Тогда тебе тоже удачи, – усмехаюсь и разворачиваюсь к выходу, который ведет на подземную парковку, стараясь не отвлекаться на одуряющий запах и слабые шевеления мальчишки, безвольно висящем на моем плече.
– 377, и не забудь про дверь! – крикнул мне уже в спину Чонун, добавляя еще одну причину в список того, почему все мои пассии приходят и уходят, а этот парень будет рядом всегда.