***
Очередное утро Эвелин началось, как и предыдущие шесть здесь. Она рано просыпалась, шла купаться в озере. За ночь вода быстро остывала, август был на исходе, и воздух по утрам отчаянно пах горечью приближающейся осени. После купания она готовила себе простой завтрак — кофе, тосты с соленой рыбой или сыром. Долго сидела на крыльце и смотрела на спокойную гладь озера. Ее мысли были также тихи и неспешны. Эвелин не хватало этой безмятежности и уединения с природой, ради этого она и сбежала. Но особенно она любила здешние закаты. Апельсиновое солнце тонуло в зыбкой глади озера, озаряя все вокруг мягким светом. Многолетний лес, окантовывавший водоем плотной рамкой, окрашивался в цвет спелой тыквы, от чего пейзаж казался иллюстрацией к сказке. Все это просилось на холст, но Эв давно не брала в руки даже карандаш… После завтрака она на велосипеде доезжала до центральной площади городка, в котором все было знакомо с детства. Несколько магазинчиков, церковь и маленький фонтан на том же озере. Эвелин покупала любимое лакричное мороженое и долго сидела на детской площадке здесь же. — Ты сегодня долго, думал уже не придешь. — Выбирала белое или красное, — улыбнулась девушка, поднимая пакет с покупками и показывая его мужчине на крыльце. — И? — Выбрала бурбон. — Моя школа, — гордо улыбнулся он. Эвелин пришла на обед к другу детства Мартти. Он был на пару лет старше ее. Они жили по соседству, и раньше все летние каникулы проводили вместе. Так случилось, что у него сейчас был отпуск и спустя долгое время они впервые встретились. Последний раз они виделись, когда Эвелин еще не было шестандцати. Сейчас у него свой бизнес в Тампере, где он и живет постоянно, но для Эв он навсегда остался соседом по даче и другом детства, с которым она когда-то строила шалаши и играла в войнушку. После обеда они с шахматами и бутылкой бурбона устроились в садовых креслах перед домом — встречать очередной картинный закат. — Решила проблему со своими королями? — двусмысленно спросил Мартти, когда они сели доигрывать вчерашнюю партию. — Королем всегда можно пожертвовать, — задумчиво ответила она. — Или сделать ход конем? — У меня аллергия на лошадей, на их перхоть, — уточнила она. — Грустная история. — Можешь поплакать, ты же любишь это. — В смысле? — удивился мужчина и замер с пешкой в руках. — Ну, помнишь, как ты разнылся, когда я у тебя велик взяла погонять? — Конечно, он был совсем новым и не для твоего роста. Я боялся, что ты свалишься и разобьешь его, себя-то ладно. — Твоя доброта тебя погубит. — А вспомни, как ты визжала от моего подарка на день рождения! — Ты про коробку с жабами и слизняками? О, да, это были визги счастья. — Спорю, никто больше тебя так не баловал? — хитро прищурился он. — Ты был неповторим. Шах. — Что? Как? Не может быть! Он, вскочив с места, удивленно рассматривал шахматную доску. Этими разговорами она отвлекла его и незаметно разыграла партию. У него не осталось вариантов. — Поймать тебе жабу для утешения? — улыбнулась Эвелин и допила виски в бокале. Мартти смерил ее злобным взглядом и принялся расставлять фигуры для новой партии. — Ты когда уезжаешь? — спросил он. — Неделю еще побуду. А ты? — Да вот, думаю с тобой уехать. Вид со двора Мартти тоже открывался на озеро. Дом стоял на небольшой возвышенности, и казалось, что перед тобой не гладь озера, а почему-то свалившееся на землю небо. Время здесь шло по-другому, не как в Штатах. Пышущий жаром, суетливый Лос-Анджелес сейчас был словно мираж. Эвелин наслаждалась покоем и тишиной. Даже музыку не могла слушать. Наедине с мыслями, погруженная в себя. Она рассказала Мартти о своей жизни, о Джареде и Алексе, обо всем. Они просидели так до темноты, распили еще бутылку. Вспоминали детство, смеялись. На завтра договорились пойти в лес за черникой. Раньше они всегда устраивали соревнования — кто больше соберет, быстрее съест или лучше измажется. Но их планам не суждено было сбыться. Эвелин как обычно после завтрака уехала в магазин. Она пригласила Мартти на ужин, а в холодильнике почти холостяцкий минимализм. Мартти курил, сидя на крыльце, когда увидел, что во двор дома Эвелин зашел незнакомый мужчина. — Кого-то ищешь? — громко спросил Мартти, не сходя со своего места. — О, привет, — мужчина повернулся на голос и помахал рукой, — Да, я ищу дом семьи Нурми. Это ведь здесь? Мартти не спеша докурил, поднялся с крыльца и подошел к своему забору. — А кто спрашивает? Он вспомнил, как раньше спрашивал каждого незнакомого парня, кто вот так приходил к Эвелин. Всегда волновался за эту непутевую. Прозвенел велосипедный звонок, и на дорожке между домами появилась, взлохмаченная быстрой ездой, Эвелин. Она медленно слезла с велосипеда и, не мигая, уставилась на мужчину. Мартти на миг показалось, что она даже побледнела. — Ты…ты, что здесь делаешь? Друг детства тихо отступил назад, понимая, что мешает. Не говоря ни слова, пара зашла в дом. Шторы были задернуты, и внутри царил легкий полумрак. Пахло можжевельником и лакрицей. Она поставила пакеты с покупками на стол и замерла, не решаясь посмотреть ему в глаза. Он подошел сзади и легко коснулся плеч. От его прикосновений по телу девушки пробежала дрожь. — Зачем ты приехал? Он не стал отвечать, а просто поцеловал ее. Алекс забыл обо всем — о том, что бросил съемки, чтобы найти Эвелин и приехать сюда; забыл о том, что не спал нормально с того момента как приземлился в ЛА; о том, как наступив на горло собственной гордости, позвонил Джареду. Все сейчас это было неважно, ведь она здесь с ним. Чуть не задохнулся, когда поцеловал ее губы. Руки блуждали по телу, жадно и быстро стягивали ненужную одежду. Собственное сердцебиение эхом отражалось от стен. В комнате не осталось воздуха, только желание получить, овладеть, насладиться. Алекс сдвинул пакеты со стола и посадил Эвелин на него, держа ее за ноги. Смотрел в глаза, но не пытался разгадать или понять, просто смотрел и тонул в ее омутах. Кусал губы, носом тыкался в шею. Эвелин царапала его спину, прижималась еще ближе, не стесняясь, стонала. Они дышали друг другом, боясь оторваться хоть на сантиметр, словно нет жизни друг без друга. Неизвестно сколько длилось это безумие, но в пропасть срывались вместе, в одном ритме. Вместе, уткнувшись лбами и не размыкая объятий, долго успокаивали дыхание. Она первая отстранилась и, спрыгнув со стола, надела его футболку, по привычке. — Что у нас на ужин? — как ни в чем не бывало, спросил он, любопытно заглядывая в пакеты и вытирая пот с лица полотенцем. — Одеться не хочешь? — смущенно спросила она, не в силах отвести взгляд от обнаженной, расцарапанной, словно контурная карта странными маршрутами, спины Алекса. — Зачем? Кто меня здесь может увидеть? — резонно ответил он и, почесывая живот, достал бутылку молока из пакета. — Я должна Мартти ужин. Ты не против, если он сегодня придет? Мужчина кивнул в ответ. Эвелин хотелось оттянуть серьезный разговор, который обязательно состоится с Алексом. Им есть о чем поговорить. Ей рассказать, а ему выслушать. Алекс осмотрелся. Три небольшие комнаты, обставленные простой мебелью, плетеные коврики на полу, стены оббиты деревянной рейкой, кое-где висели картинки с гербарием. Уютно, тихо. Он сел в кресло в гостиной и оттуда смотрела на Эвелин, которая суетилась на небольшой кухне. Снова в его футболке, едва прикрывающей зад. Она что-то резала, перемешивала, босыми ногами шлепала по полу. Она совершенно по-особенному смотрелась здесь. В таком доме, в Скандинавии Эвелин и должна жить. Тесный и бесснежный Лос-Анджелес ей совсем не подходит. Алекс снова задумался о будущем с ней. Бросить Америку и сбежать с ней домой? Ее силуэт утонул в солнечном свете, который залил кухню через большое окно. Покой разливался по венам, а запах скорого ужина приятно щекотал нос. Ему не хватало этого спокойствия, когда Эвелин рядом. Тревоги медленно отпускали его, и сейчас не хотелось вспоминать, как всего несколько дней назад он сходил с ума от того, что она ушла. С каждой минутой картинка перед его глазами сужалась, очертания размывались, силуэт вытягивался и становился прозрачным. Вскоре стало совсем темно — Алекс провалился в сон. Он проспал несколько часов, и когда проснулся, за окном уже стемнело. Он был укрыт клетчатым пледом. Эвелин с книжкой в руках сидела на диване рядом. — Сколько я проспал? — Почти восемь часов, — тихо ответила она. — Почему ты меня не разбудила? — Алекс разминал затекшие ноги и шею. Правую руку отлежал настолько, что даже не чувствовал ее. — Не хотела, ты выглядел уставшим, — она отложила книгу. — Ужин я тоже проспал? Она отрицательно мотнула головой: — Я разогрею. Девушка пригласила Мартти, он все равно ложился спать поздно. И, конечно, ему было интересно, кто это приехал к Эвелин. Втроем они долго сидели за столом. Мужчины нахваливали кулинарные способности Эвелин — мясо, приготовленное в горшочках, салат из сельди и черничный пирог на десерт. Мартти все рассказывал истории из их детства, Алекс смеялся, а Эвелин краснела. — Мне все детство доставалось от него, — пожаловалась Эв и ткнула пальцем в плечо Мартти. — Ой, давай заливай! — Может, расскажешь Алексу, как ты меня чуть не утопил? Мартти едва не подавился салатом. — Или расскажешь про то, как поставил мне синяк под глазом? Финн закатил глаза и обратился к Алексу: — Эта женщина страдает склерозом. Какой-то особенной формой, при которой все воспоминания искажаются. Алекс улыбался, наблюдая за этой шуточной перепалкой. Мартти первый друг, с которым Эв познакомила его. Ему было интересно посмотреть на то, как она общается с ним, какая она в кругу друзей. Разошлись далеко за полночь. Эвелин принялась убирать со стола, Алекс, прищурившись, следил за каждым ее движением. — Здесь хорошо, мне понятно, почему ты приехала сюда. Знать бы еще причину, — непринужденно сказал он, вертя в руках пустой бокал. — Как ты меня нашел? — Путь к тебе выложен дорогими кубинскими сигарами и несколькими литрами виски. Эвелин покачала головой. «Конечно, кто еще кроме папы мог проболтаться». — Мне нужно было уехать тогда, — она оставила посуду и села рядом с Алексом. — Прости, что не предупредила. — Знаешь, если бы я не любил тебя так сильно, то не искал бы. Эвелин, я Джареду позвонил, решил, что ты ушла к нему. Это прозвучало так безысходно, что у нее невольно сжалось сердце. — Тебе не нужно было приезжать сюда. — Почему? Она тяжело вздохнула и, собравшись с духом, произнесла: — Я думаю, нам нужно расстаться. Скарсгард отставил бокал и придвинулся к ней ближе. — Повтори. — Ты все слышал. Его глаза были расширены от удивления. Он не верил Эвелин, просто не хотел. — Мне нужно было время побыть одной, прийти в себя. Я для этого приехала сюда. — И здесь ты решила бросить меня? — перебил ее Алекс. В его голосе была злоба, которую он пытался сдерживать. — Дай мне договорить, — Эвелин начала мерить кухню нервными шагами. — Ты не должен был приезжать сюда. Я запуталась в себе, в своих чувствах. У нас с тобой все складывается слишком быстро. Я так не могу. Мы работаем вместе, живем вместе, в отпуск ездим вместе. Я задыхаюсь! Алекс отказывался верить в услышанное. Он зря летел через океан к ней, как дурак. — Черт, я знаю, как все это выглядит, и сама прошла через это, ты знаешь. Но нам на самом деле нужен перерыв. Мне нужен перерыв, — она присела к нему на колено, заглянула в глаза, робко попыталась обнять. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы все, что было у меня с Джаредом повторилось с тобой. От его потерянного взгляда ей было не по себе. — Перерыв? Серьезно? — он грустно ухмыльнулся. — Ты из перерыва с Джаредом сбежала ко мне. К кому сбежишь от меня? — Алекс, не надо, — расстроено прошептала она. Он резко снял девушку с колена и поднялся на ноги. — Как это все выглядит? Блять, Эвелин, это выглядит как полный бред! Хватит устраивать драмы, там, где они не нужны! Ты либо со мной, либо нет. Вот и все! Эвелин уставилась куда-то в пол, боясь пошевелиться. Она не была готова к тому, что он приедет. У нее не было времени подобрать нужные слова и сейчас все выглядит как дешевая драма — Алекс прав. — Просто дай мне время, — сказала она и подняла глаза на Алекса. Он тяжело дышал и сжимал кулаки. — Время на то чтобы решить, что я тебе не нужен? Так скажи мне это прямо сейчас, и ни к чему будет этот гребаный перерыв! Зачем тянуть? Ну, скажи, — он больно схватил ее за локоть. Эвелин смотрела ему прямо в глаза и молчала. — Скажи! — прокричал он ей в лицо. — Я сказала все, что хотела, — уверенным тоном ответила она. Алекс увидел в ее глазах собственное кривое отражение и одернул руку, отпуская Эвелин из своей хватки. Он снова сорвался на нее. Снова не справился с ней. Они стояли посреди кухни летнего домика, затерянного в лесах Финляндии, и кажется, прощались. Алекс должен отпустить ее — отпустить для того, чтобы она вернулась. Эвелин поправила задравшийся рукав футболки. Наверно завтра от хватки Алекса на локте проявится синяк. — Я постелю тебе в гостевой спальне, — тихо сказала она и вышла, оставив его одного. Он никак не мог заснуть. Ему придется смириться с мыслью, что она может не вернуться, и он снова окажется один. Только как ему забыть Эвелин? Он привык к ней, подпустил так близко, что без нее уже никак. Она тоже ворочалась и не могла уснуть, снова и снова проворачивая в голове их ссору. Немного напряглась, когда услышала его тяжелые шаги за дверью. По привычке не спрашивая разрешения, он зашел в комнату, встал около кровати. Эвелин послушно пододвинулась, освобождая ему место. — Прости, я сорвался, — сказал он, когда лег рядом и сгреб ее в охапку. Она успела соскучиться по его сильным объятиям. Этого ей будет не хватать. Она повернулась к нему лицом. Сколько раз они так проводили ночи? Не сосчитать. — И ты меня. Алекс, пожалуйста, отпусти меня. Тебе ведь тоже нужно время, — она уткнулась ему в грудь. — Давай просто отдохнем друг от друга? — Я не устал от тебя, но если ты хочешь…— он поцеловал ее в лоб. Нежно, осторожно, стараясь загладить свою вину за сцену на кухне. — Знаешь, как моя мама называет тебя? — Как? — Фогель (швед. «Fågel»). Девушка несколько раз повторила слово, пытаясь вспомнить перевод. — Что означает твое имя? — видя, что у Эв нет вариантов, спросил Алекс. — Понятия не имею, — пожала плечами девушка, — никогда этим не интересовалась. — Птица. С какого-то древнего языка твое имя переводится как «красивая птица», — сказал Алекс. — Хм, и мне подходит? — Иногда мне кажется, что ты ускользаешь от меня. Как будто стоит мне ослабить хватку, и ты вырвешься из моих рук, как птица, — он держал ее лицо в ладонях, большим пальцем гладил губы и скулы. — Я боюсь потерять тебя, но и держать в клетке не смогу. Отпущу, если ты действительно этого хочешь. Эвелин ничего не ответила, лишь сильнее прижалась к нему. Только в объятиях друг друга смогли заснуть. Алекс уехал рано утром. Они долго прощались на крыльце. Что-то обещали, держались за руки. Он поцеловал ее в лоб, как делал это тысячи раз до этого, но сейчас как-то по-особенному. Уходя, он не смог удержаться и обернулся назад. Она стояла босая на крыльце, в старом полосатом свитере. Он запомнил ее такой, на всякий случай, готовясь к мучительному одиночеству холодных ночей. «Непринужденная, босая и переменчивая как небо над Стокгольмом».***
Скарсгард провожал очередной вечер в очередном баре. Полумрак зала помогал раствориться в толпе, стать невидимым, неприметным. Было начало октября или двадцать третий день без Эвелин. Он давно вернулся в ЛА и приступил к съемкам нового сезона «Настоящей крови». Все шло по накатанной — работа, вечера в унылых барах и три-четыре часа беспокойного сна. Эвелин не звонила, не писала, а он все старался не сойти с ума от одиночества. Рядом с ним присела блондинка. Алекс окинул ее безразличным полупьяным взглядом. Обычно он игнорировал таких «охотниц», старался вежливо, чтобы не обидеть, парой фраз объяснить, что его не интересует их внимание. Но сегодня… может быть звезды так сошлись, может быть лишний бокал виски сделал свое дело, но Алекс включился в игру. Она шутила, пила какой-то разноцветный коктейль и невзначай касалась босой стопой его ноги. Он не слушал ее, просто позволил соблазнить себя. Кажется, ее звали Николь. Кричаще короткое красное платье оголяло спортивные ноги, а декольте не оставляло сомнений в ее намерениях. Алекс сам не заметил, как согласился и позвал ее к себе домой. Она набросилась на него еще в такси. Расстегнула рубашку, заворожено водила по кубикам пресса, лезла с влажными поцелуями. Он отвечал ей как-то невпопад. Все вокруг слилось в темный туннель с редкими проблесками света уличных фонарей. От запаха ее приторно-сладких духов и мятной жвачки свербило в носу. Он хотел забыться с Николь, хотя бы на время избавиться от навязчивых мыслей об Эвелин. «Глупый, глупый Скарсгард», — снова и снова раздавался ее голос где-то на подсознании, а перед глазами она — босая, в старом свитере на крыльце летнего домика. Мягкая, нежная. Кому и что теперь шепчет она? Пошатываясь, Алекс открыл входную дверь и впустил Николь в дом. Она кинулась ему на шею с поцелуями, как в дешевой мелодраме. Она раздевалась на ходу, прямо у входной двери. Алекс включил свет и безразлично уставился куда-то в пол. Николь сняла босоножки и поставила их в шкаф для обуви, рядом с туфлями Эвелин — классическими черными лабутенами, теми самыми, что он подарил ей после ссоры. И только сейчас, глядя на туфли Эвелин, он понял, что делает. Во взгляде вспыхнула ярость. Не стесняясь в выражениях, он быстро выгнал, полуголую и растерянную такой переменой в его поведении, девушку. Спешно открыл все окна, чтобы проветрить дом, чтобы от приторного запаха Николь не осталось и следа. Принял холодный отрезвляющий душ. Алекс с ненормальной силой тер лицо и тело жесткой щеткой, смывая с себя липкие и чужие отпечатки. Словно вот-вот придет Эвелин и почувствует запах несостоявшейся измены. Алкоголь ослабил свою хватку, разум прояснился. Алекс как будто посмотрел на себя со стороны, и его переполнила жалость. Он устало плюхнулся в холодную кровать и забылся сном до очередного безрадостного утра.