Спаси его

      — И о чем ты только думал? — возмущенно прошипела-прошептала она, опуская ворот его футболки вниз, там, где на ней расползалось уродливое алое пятно.       — Он говорил о тебе гадости, — обиженно уставившись в сторону, ответил Беллами, пытаясь сдерживать никак не отступающую ярость.       Она закатила глаза в ответ на его детское упрямство.       — Если ты собираешься избивать каждого, кто говорит что у меня клевая задница, моя самооценка сильно пострадает, — притворно серьезным голосом ответила она.       На самом деле она испытывала очень смешанные чувства. Он не раз бросался за нее в бой, подставляя себя под пули, стрелы, копья и любые другие виды оружия. Но еще ни разу ей не приходилось наблюдать, каким Беллами Блэйк становится в ревности. Стоит кому-то лишь криво посмотреть на его Принцессу, он сжимал кулаки и не разжимал их, пока она осторожно не дотронется до него, но до драки дело дошло впервые.       — Вообще-то, принято говорить спасибо тому, кто защищает твою честь, — не выдержав, проворчал он. Конечно, он понимал, что поступил крайне глупо и по-детски, но какого черта?       — Защищает честь? Ты сломал ему два ребра с криками — внимание, цитата: «Чертов ублюдок, только попробуй приблизиться к ней еще раз, будешь соскребать мозги со стен!». А потом его оставили в камере без медицинской помощи, и он может умереть от внутреннего кровотечения, — в ее голосе сочился сарказм, но он был беззлобным. Сама она методично осматривала рану, нанесенную ножом того самого парня. Он беспорядочно размахивал им и, видимо, ему удалось попасть в цель, перед тем как Блэйк точным ударом выбил его из рук.       — Твоя мама была не против, — сказал он в свою защиту.       — Конечно, потому что ты клялся — и снова цитата: «Разнести лагерь к чертям собачьим, если эта тварь останется на свободе еще хоть минуту», — она специально нажала на царапину сильнее, чем того требовалось, заставляя его поморщиться и подтверждая его опасения. Она обиделась. Поди разбери этих девушек.       Но так просто сдаваться и вымаливать прощения невесть за что он не собирался. Поэтому из защиты перебрался в наступление.       — Да тебе какое дело до этого урода?       Кларк удивленно посмотрела в его глаза, где плясали искорки раздражения. Он серьезно? Ну нет, он не может и вправду думать, что ее совсем не беспокоит он, а конкретно — глубокая рана чуть ниже ключицы, которую придется зашивать.       Хочешь поиграть? Отлично.       Она успешно скрыла от него зарождающуюся улыбку в уголках губ и бесстрастно ответила:       — Почему это он урод? Весьма симпатичный, как мне кажется. И веснушки у него очень милые. А когда он на меня смотрит, я тону в его шоколадных глазах. А потом он прижимает к плечу винтовку и я просто готова застонать, потому что на месте этой винтовки должна быть я... И каждый раз, когда я задумываюсь о вкусе его губ...       — Меня сейчас стошнит.       Блэйк сидел перед ней чернее тучи, изо всех сил стараясь удержаться на месте и не добить нахального парня, который заставлял фантазию его Принцессы так активно работать.       — Правда? А я думала, что это романтично.       Она отпустила край его футболки и отвернулась к аптечке. Это стало отличным поводом, чтобы хихикнуть. К сожалению, он услышал.       — Черт, Кларк, не смей больше так шутить, — выдохнул он, проводя рукой по лицу.       Что она со мной творит?       — А кто сказал, что я шучу?       Она развернулась к нему лицом с иглой в руках и лукаво улыбнулась. Огонь в его глазах потух, и она поймала себя на панике. Как бы она не наслаждалась своей над ним властью, ей было больно смотреть, как он сомневается.       — Ну, ты же о себе говорил, верно? Да уж, стояла бы я сейчас перед тобой, если бы мне не было до тебя дела, — она усмехнулась и снова потянулась к его ключице, но он перехватил ее руку.       Он отругал себя за дурацкое поведение. Ревность делала его совершенно не способным на рациональные мысли и поступки.       — Чертова Принцесса, никогда больше меня так не пугай, — он притянул ее ближе и смотрел на нее снизу вверх.       Ей нравилось возвышаться над ним. Словно они на минуту поменялись местами: она — сильная и непробивная, а он — беспомощный и уязвимый. Впрочем, таким она его видела почти всегда. Она смотрела на него сквозь его уязвимости, будто через решето. Она знала, что могла уничтожить его одним своим словом и знала, что может сделать его счастливым.       — Тебя правда так легко заставить поверить, что я не люблю тебя? — она коснулась пальцами его щеки — еще влажной от пота после драки.       Он прильнул к ее ладони, словно пес, соскучившийся по любимой хозяйке, хотя эта метафора скорее недопустима. Он не был ее псом, не был ее рабом, не был ее стражем. Он был просто ее.       Ее Беллами.       — С такими-то фантазиями сложно не поверить, — с укором произнес он, хотя его сердце пропустило удар, когда он понял, что она говорила о нем, пусть и в шутку. О его глазах, его проклятых веснушках, о его винтовке.       — Да разве это фантазии? Нет, мое сексуальное воображение не настолько богатое, чтобы такое выдумать. Пришлось говорить правду.       Она смутилась и принялась вставлять нить в иголку, отодвинувшись на шаг. Она никогда никому не говорила такого, в частности, потому что никто никогда не вызывал в ней таких чувств. И сам Блэйк даже подумать не мог, что Принцесса может вслух произносить слова с корнем «секс». Глаза его широко распахнулись, и гормоны забурлили внутри. Он с трудом сдерживался, чтобы не впиться в ее губы сокрушающим поцелуем, не повалить прямо на этот железный стол и…       — Раздевайся, — сказала она, и он подумал, что ему послышалось. Кто-то подсыпал ей галлюциногенных грибов в утренний чай? — Мне нужно зашить порез.       Он тихо засмеялся и, не сдержавшись, обвил руками ее талию, притягивая ближе.       — Если ты будешь просить меня раздеться каждый раз, когда я буду кого-нибудь избивать ради тебя, я готов делать это пять раз в день. Шесть по выходным.       Она стукнула его по плечу, и его бесстыжая улыбка стала еще шире.       — Если не заткнешься, придется сначала зашить тебе рот. И не смей думать, что я на тебя уже не сержусь, — сказала она строго, наивно полагая, что это может его остановить. Он действительно заткнулся на десять секунд, чего хватило для того, чтобы отпустить ее, стащить через голову перепачканную кровью футболку и испытующе уставиться на нее. Кларк изо всех сил старалась смотреть лишь ему в глаза, не опуская взгляд ниже, на идеальные изгибы его рельефного пресса.       — Приступай, — сказал он, склоняя голову набок.       Он заметил, как она облизнула губы, и голова пошла кругом. Кларк взяла чистый кусок ткани, окунула его в воду и вытерла кожу вокруг раны. Крови было не так много, как она ожидала, но зашить все же придется.       — Сейчас будет жечь, — предупредила она, приложив к его порезу кусок бинта, пропитанный спиртом. Он зашипел от боли, и она инстинктивно схватила его за руку. Ей всегда хотелось разделить его боль, будь она душевной или физической. У них все должно быть на двоих, раз своими сердцами они уже обменялись.       Он никогда не позволял себе выказывать, что ему больно, но сейчас, когда в больничном отсеке не было ни души, кроме нее, он мог расслабиться. Тихонько заскулив, он уткнулся носом ей в волосы, вдыхая запах неба. Да, именно так она пахла — небом. Он уже стал парнем с земли до мозга костей, но она все равно оставалась Кларк, предводительницей Небесный Людей.       Минуту назад он не чувствовал боли совсем — то ли от привычки, то ли от накатывающих волн злости, но сейчас она ударила его со всей силой. Не удержавшись, Кларк прижалась губами к его виску. Вряд ли это могло помочь остановить кровотечение или заменить обезболивающее, но ему не нужно было большего.       Каждый новый стежок она сопровождала легким поцелуем — в щеку, в уголок губ, в жесткий подбородок. Закончив, она снова протерла кровь, продезинфицировала рану и, поддавшись порыву, поцеловала его кожу прямо над местом пореза. В нос ударил запах медицинского спирта и крови, но она не поморщилась. Наоборот, ей хотелось вдыхать его, как кислород, потому что так обычно пахнет ее Беллами — кровью. И землей. И этот запах сводит ее с ума.       Я люблю тебя, люблю, люблю, люблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблю.       — Готово, — сказала она, отстраняясь, и посмотрела на него с улыбкой.       Он хотел бы остаться с ней здесь навеки, но нужно было возвращаться на пост и выслушивать нотации Кейна. Беллами медленно съехал с края стола и встал на ноги.       — Я очень надеюсь, что ты не обслуживаешь так каждого своего пациента, — сказал он. Его дыхание было немного сбитым, и точно не от боли. Она замечала, как он вздрагивает каждый раз, когда прикасалась к его коже своими губами. Как его пальцы сжимались на ее талии, а глаза загорались от желания.       — Нет, только когда мне скучно, — весело ответила она, хотя тоже не могла полностью совладать со своими эмоциями. Ей хотелось продолжения, но она не была уверена, что готова к нему. К тому же, она всегда наслаждалась выражением его лица, когда побеждала его в сарказме.       С тихим смехом он взял ее лицо в свои руки и поцеловал. Это был короткий, наполненный нежностью и любовью поцелуй, и их сердца забились в одном ритме, как бы тривиально и заштампованно это не звучало.       Он оторвался от нее и направился к выходу, но она быстро окликнула его:       — Эй, ты что, так и собираешься пойти? — спросила она недоумевающе, хватая его футболку, которая осталась лежать на столе.       — Не идти же мне в грязной и порванной одежде, — усмехнулся он. — По пути зайду в палатку и переоденусь.       Он ушел, а Кларк осталась стоять посреди лазарета, раздосадованная тем, что сейчас каждая чертова девушка в этом чертовом лагере будет пялиться на голую грудь ее мужчины, где еще горел ее поцелуй.       Главное — не выходить наружу, а то появится еще одна жертва ревности.