Осколки памяти

Темное гулкое пространство. Я сижу на полу и пытаюсь вспомнить, кто я и как здесь оказался. Болит голова. Поднимаю руку и нащупываю огромную шишку на затылке. Меня били? Шатаясь, встаю с пола и иду вперед, вытянув перед собой руки. Вокруг настолько темно, что можно передвигаться только наощупь. Почти сразу натыкаюсь на стену, продолжаю путь вдоль нее. Где я? Угол, поворот, еще один угол, узкая жесткая кровать, покрытая грубым шерстяным одеялом, угол, дверь. Толкаю ее, но она не поддается. Я закрыт в небольшой комнате с одной кроватью и полным отсутствием света. Возможно, избит, и от этого ничего не помню. Что же произошло? Я в тюрьме? Голова раскалывается от боли, прислоняюсь лбом к холодной стене. Становится немного легче. Кто же я? Как меня зовут? Почему я здесь? Вопросы, на которые я не знаю ответа. Липкий страх, перехватывающий горло и мешающий дышать полной грудью. Удары сердца глухо отдают в висках. Если я арестован, значит ли это, что я преступник? Или я боролся с политическим строем? Или все просто нелепая ошибка, и скоро меня освободят? Тишина. Мне кажется, что кроме ударов моего сердца нет никаких иных звуков. Ложусь на кровать и закрываю глаза. Нужно попытаться расслабиться и вспомнить самого себя. Заново обрести то, что утрачено. Сложить воедино осколки памяти. Осколки… Были бы они, эти осколки! Сейчас мое знание о себе ограничивается только тем, что я мужчина средних лет. Здесь нет зеркала, да и не увидел бы я ничего в такой темноте. Остается полагаться на осязание и собственное воображение. Рубашка, брюки, сапоги. Карманы пусты. Ничего, ни единой подсказки. Я стараюсь найти хоть малейшую зацепку, но тщетно! Есть ли у меня семья или я одинок? Цепляюсь за эту мысль, и в памяти всплывает образ красивой девушки в белом платье. Длинные волосы мягкого каштанового цвета и большие зелёные глаза. В руках у нее цветы. Я стою рядом с ней в темно-синем бархатном камзоле, рука лежит на эфесе шпаги. Мы о чем-то разговариваем, мне даже кажется, что я слышу наши голоса, но словно сквозь толщу воды, и смысл сказанного ускользает от меня. Девушка улыбается и протягивает мне руку для поцелуя. Видение исчезает. Итак, я дворянин? Или воин? Или слуга знатного господина? Прислушиваюсь к себе в надежде услышать ответ, но вопросы вновь разбиваются о стену мрака. Поднимаюсь с койки и беру в руки воображаемую шпагу. Несколько взмахов, и… Это была дуэль. Клинки порхали в воздухе, звенел металл. Мой противник был быстр и ловок, я едва успевал парировать удары, отступая к краю площадки. Удар, удар, еще удар и болезненный укол в левое плечо. Противник отступает на шаг и смотрит на меня. Отрицательно качаю головой и бросаюсь в атаку. Так просто я не сдамся. Победа или смерть, только так! Либо я, либо он! Поверженный враг лежит у моих ног, и я со стоном сажусь на землю, зажимая ладонью рану. Машинально прикасаюсь к месту ранения, но ни шрама, ни боли. Как так? Память шутить изволит? Но ведь я видел только что, как текла кровь! Чувствовал, как горячие красные струйки стекают по моему телу. Это было не со мной? Или в какой-то из прошлых жизней? Молчание. Провожу рукой по волосам. Волнистые, до плеч. Отчего-то хочется поправить… Нет, не прическу, а головной убор. Корона? Да, я вспомнил! Я носил корону – широкий серебряный обруч с несколькими изумрудами. Такая красивая вещь… Вспышка света! Следующее видение прошлого поразило меня еще больше, чем предыдущие. Я уже вспомнил или почти вспомнил свою жизнь в королевском замке, царскую охоту зимой, пышные балы, и вдруг увидел себя идущим по дороге в простой крестьянской одежде. Слева и справа от дороги бескрайнее поле спелой пшеницы, я слышу стрекот кузнечиков и вдыхаю запахи лета. Жарко. Пот градом льется со лба. Котомка на плече почти невесома, я знаю, что там лишь краюха хлеба да чистая рубаха – все мое имущество. Но как такое может быть, если я король? Или мое королевство разорено, а я изгнанник? Или же я вспомнил жизнь до того, как стал королем? Не понимаю! Я стиснул виски руками. Что же со мной происходит, Господи?! Почему я не могу собрать себя воедино? Разрозненные видения, размытые образы прошлого, так разительно отличающиеся друг от друга. Такое чувство, будто я жил не единожды или проживал несколько жизней одновременно. Но разве такое возможно? Я искал логическую связь между событиями и не находил. Цветная мозаика. Просто красочный калейдоскоп. Мозаичный пол виллы, на мне тога, ноги обуты в сандалии, в руках свиток. Донесение из дальней провинции, кажется. Там снова неспокойно, того и гляди вспыхнет восстание. Проклятые варвары, все никак не поймут, что лучше жить в мире с Римом, чем захлебнуться собственной кровью! Свобода хороша только тогда, когда ее осеняют крылья имперского орла. Стоп! Рим вовсе не вписывался ни в какие рамки! Это же седая древность. Пусть я не помню, кто я есть и какой на дворе год, но даже мне понятно это несоответствие. А может, я брежу? Возможно, у меня горячка? Галлюцинации? Нет, слишком реально всё ощущается. Я вскочил на ноги и заметался по своей камере. Снова толкнул дверь и убедился, что она заперта. Что-то подобное уже было. Запертая дверь церкви и единственная свеча в моей руке. Гроб с покойницей, совсем молодой девушкой. Что погубило ее? Болезнь или несчастная любовь? Широко крещусь и отхожу к алтарю. Я священник? Но почему тогда на мне нет рясы? И почему я один здесь ночью? Сердце сжимает какая-то тревога. Не к добру это всё... Раскрываю книжицу и начинаю нараспев читать молитвы за упокой девицы, опасливо поглядывая на гроб с телом – а ну как встанет! Слыхал я такие страшные истории, когда мертвецы оживали накануне похорон. Страх какой! Господи, защити от подобного! Снова осеняю себя крестным знамением и продолжаю молиться. Красивая девушка! И словно не умерла вовсе, а прилегла отдохнуть. В неверном свете свечи чудится, будто мерно вздымается ее грудь, будто щеки покрывает румянец. В белом одеянии она лежит с закрытыми очами, а мне все так и кажется, что ресницы её вздрагивают, и она сейчас откроет свои глаза. Встряхиваю головой. Час от часу не легче. От отчаяния хочется взвыть и разобрать голову на составные части, чтобы хоть так докопаться до истины! Изо всех сил барабаню в дверь – пусть придет скорее надзиратель, пусть ответит мне на самый важный вопрос! Как же страшно ничего не помнить о самом себе и как же страшно помнить о себе СТОЛЬКО! Во мне будто тысячи душ роятся, но среди них я не могу найти своей собственной. Я готов был ко всему, но только не к тому, что на стук никто не придет. Снова пнул дверь с досады и вернулся на кровать. Рано или поздно ко мне придут. Должны же принести пищу и воду. А если нет? Тут я похолодел. А что, если меня приговорили к такой мучительной смерти? Что же я натворил такого, если мне вынесли такой приговор? В животе заурчало, и я сглотнул вязкую слюну. Следующий эпизод окончательно убедил меня в том, что я сошел с ума. Я сидел на табурете и с важным видом вылизывал лапу. Слава Всевышнему, переднюю. Пышные кошачьи усы, пушистый черный хвост, мягкая шерстка и уши-треугольники. Огромный черный кот. Любимец детей и женщин, наверно. Ну такой поворот уж совершенно был неожиданностью! Я расхохотался в голос – ничего страшного, нам, сумасшедшим, можно! Больной на голову. Тогда камера – совсем не камера, а палата на одну персону. Темно – потому что ночь. А на стук и грохот никто не пришел – так это мне, болезному, не спится, а дежурному врачу вполне себе спится и даже очень сладко. Шишка на затылке – сам и треснулся, скорее всего. Может, проверял череп на прочность посредством стены или еще чего. В таком случае всё сходится. Точно, я безумец! Не иначе. Дверь противно скрипнула и отворилась. Из коридора в палату проник лучик света. Я крепко зажмурил глаза, потом часто заморгал, привыкая к свету. - Вот вы где, Станислав Викторович! Мы с ног сбились, а вы тут в подсобке, оказывается, - дружелюбно пробасил гигант, возникший в дверях. - Михаил Леонидович, милейший! – имя как-то само выскочило на язык. – Меня тут кто-то закрыл шутки ради, видимо! Несмешная шутка, смею заметить! Мой собеседник щелкнул выключателем, и под потолком зажглась одинокая лампочка. Без слов он указал мне на раскрытую дверь – ни замка, ни щеколды. Я непонимающе посмотрел на это, а потом осознал и вновь расхохотался. Смахивая невольно выступившие слезы, я пояснил своему другу и коллеге: - Дверь открывается внутрь, а я ее пытался толкать наружу! - Пойдемте, дорогой мой, публика уже собралась. Аншлаг, мой друг! - Простите, Михаил Леонидович, я тут головой немного приложился. Кого ставим сегодня? Гамлет? Приятель странно покосился на меня, но ответил: - Ну что вы, дорогой Станислав Викторович! Детская сказка, Снегурочка! Все встало на свои места. Я актер театра. Странно, что я стал вспоминать роли, сыгранные мной, а не самого себя. Возможно, меня на самом деле и нет, а есть только мои роли?..