Княжна с Ли-корра

«Еще можно, наверное, сбежать», — так думала Дениэлла, но ее неумолимо влекло вперед. Еще можно вырвать руку, и даже понадеяться, что на руке не останется синяков. Хотя нет, надеяться глупо, ее локоть будто сдавило в тисках. Пальцы Темного лорда сжимались, как казалось, все крепче и крепче. Хорошо, что она надела перчатки. Каблуки босоножек гулко стучали по плитам Дворца, а подол светлого золотистого платья трепетал у лодыжек. Она быстро-быстро переставляла ноги, сумочка билась о бедра при каждом шаге. За ней неотрывно следовал Джеролл, Вейдер же тащил ее вперед и словно боялся, что она может убежать. Такая мысль была весьма привлекательна, но Дениэлла отлично знала, что если каким-то чудесным образом она сможет вырваться из захвата ситха, увернуться от его попыток ее поймать, избежать захвата Силой и даже вывернуться из рук Джеролла, не сводящего с нее пристального взгляда, то куда она пойдет? Ее все равно в конце концов поймают и приволокут сюда. К Вейдеру. К Императору. Во Дворец. На бал. Проклятый бал! Она была готова умолять Вейдера не брать ее с собой на это чудовищное мероприятие! Не то что бы она не любила танцевать, нет, и она действительно при желании могла поддержать разговор с незнакомыми людьми, и мило улыбаться, и казаться хорошенькой, и… Но она не могла это делать в присутствии Вейдера! И Императора! А все эти имперские сановники, их дамы и неизбежное любопытство и сальные взгляды при виде жены Вейдера! К тому же Дениэлла была зла. С последней встречи с мужем прошел всего день, явно недостаточно, чтобы успокоиться. Сколько она проплакала в руках Лейри, шепчущего ей успокаивающие слова и гладящего по спине? А тело помнило чужие прикосновения и руки в черных перчатках. Черная мягкая кожа скользила по ее животу, груди, бедрам. Тогда ей это было приятно, она помнила негу, сладкое томления, желание. А очнувшись, ощутила омерзение. Вейдер лапал ее тело, словно имел на это право! Но хуже всего было то, что право он действительно имел. Он не тронул ее в брачную ночь, не приближался и после, не намекал, не требовал, не уговаривал. Ничего не делал! А потом на тренировке, научив ее нескольким приемам, вызвав к себе даже какую-то симпатию, пообещав нанять тренера, он разом разрушил все хорошее впечатление о себе всего несколькими жестами. Вейдер. Убийца. Палач. А теперь еще и этот дурацкий бал. И золотистое платье, такое красивое и изящное, подчеркивало ее фигуру, волосы были убраны в красивую прическу, а выражению лица позавидовали бы все хищники мира. Дениэлла была зла. Зла на Вейдера, который не мог не потащить ее с собой на этот проклятый бал, зла на Джеролла, выгнавшего Летто, собравшегося ее проводить, зла на стилиста, вручившего ей это золотое чудо вместо черного платья, которое собиралась надеть она. Он всплеснул руками, схватился за голову и заохал, что негоже мужу и жене обоим идти в черном. Не на похороны же они, в конце концов, собираются. И всунул ее в это платье. Подол шуршал по полу, золотой лиф оставлял открытыми и плечи, и руки. И все это чтобы Вейдер легче мог до нее дотянуться? Нет уж. Она пробовала выпросить себе накидку, но стилист опять замахал руками, ей удалось отобрать только длинные перчатки, скрывающие избитые руки. Под действием мазей и бакта-пластыря ссадины затягивались, но недостаточно быстро. А теперь еще и останутся синяки от пальцев ситха на локте. Ну как же больно! Слезы невольно наворачивались на глаза, но девушка стискивала зубы. — Ты можешь идти быстрее? — прорычал Вейдер, подтаскивая ее к себе ближе. — Я же на каблуках! — пискнула Дениэлла, с трудом поспевая за широко шагающим ситхом. — Куда мы так спешим? Ей не хотелось никуда спешить. Лучше бы было вообще не идти. Да и ноги в тесных босоножках уже болели, и Дениэлла была уверена, что натерла мозоли на мизинцах. К концу бала она точно сотрет ноги в кровь. «И никому не будет до этого дела, — с обидой поняла она, — никто даже не посочувствует ей». И дело даже не в мозолях. Да что такое мозоли? Так, мелочь. Но что если с ней действительно случится что-то серьезное? Если она заболеет? Ведь никто не придет. Нет, ей окажут медицинскую помощь, но это не тоже самое, что сочувствие и забота родных людей. Никто уже не укроет ее пледом, никто не принесет банку вкуснейшего варенья из лесных ягод, даже горячего молока с медом никто не подаст. Дениэлла обожала молоко с медом во время болезни. Когда бьет озноб, дерет горло, самое лучшее завернуться в плед и выпить горячее сладкое от меда молоко. А вот ее брат плевался от такого лекарства. Да и многие ее знакомые терпеть не могли молоко с медом. А она обожала. Но теперь… теперь дедушка не придет, чтобы поднести ей чашку с горячим напитком, теперь мама не укроет пуховым одеялом, а отец не будет нервно стискивать пальцы, стоя над душой у доктора. И от этой мысли вдруг стало так невыносимо тоскливо и горько, что Дениэлла опустила голову, чтобы никто не видел, как искажаются черты лица гримасой отчаяния. Она теперь одна, ей не на кого положиться. И никто не позаботиться о ней. — Ой! Дениэлла так задумалась, что зацепилась каблуком за край ковра и полетела носом вперед. Ее больно дернули за руку. — Что ты вытворяешь? Иди нормально! Дениэлла хотела сказать, что она просто споткнулась, с каждым бывает, да и вообще не надо шагать вперед с такой скоростью, тогда она не будет спотыкаться, но ей спазмом сдавило горло, захотелось завыть от горя и ударить Вейдера. Но она смогла только кивнуть и промычать согласие. Зачем они так спешили, Дениэлла узнала позднее, стоило лишь им переступить порог бального зала, торжественно украшенного в честь праздника. Император поджидал их. И всем своим видом выражал вселенское терпение. «Плохо, — поняла Дениэлла, — это значит, что он ждет уже очень долго. И сейчас скажет что-нибудь гадкое». — Конечно, мои дорогие, мы все вас подождем! — радушно улыбнулся Император, и старческие морщины на его лице сложились в хищную гримасу. — Мой повелитель! — Вейдер преклонил колено. Дениэлла присела в реверансе, мозоль на пальце заболела еще сильнее. — Но мы же простим молодоженам это небольшое опоздание, не так ли, губернатор Жаребо? — обратился Император к стоявшему по левую руку высокому человеку, с кривой усмешкой наблюдавшем за происходящим. Человек дернулся, его полные губы растянулись еще шире, и гордостью сверкнули водянистые большие глаза. — Мой повелитель, как я могу сердиться на господина главнокомандующего и его очаровательную супругу? Я вспоминаю себя в первые дни после женитьбы: я не мог никуда успеть вовремя, моя прекрасная Лилириан занимала все мое время, и мои мысли были только о ней! Так мне ли судить милорда Вейдера? Тем более что леди Манорра так очаровательна! — Дениэлла стиснула зубы. Ложь! Она была уверена, что это ложь. В таких места и в такой обстановке правду не говорят, тут принято произносить слова, которые ожидают услышать. И она будет вести себя правильно. Вот только она не была уверена, что это сможет Вейдер. — Я должен отметить, ваше величество, что с огромным нетерпением ожидал встречи с леди Вейдер! Ходило столько разнообразных слухов, что я и не знал, чему верить! Но вот эта чудесная женщина передо мной, и я полностью очарован! — он развел руками и широко улыбнулся. В толпе добродушно посмеивались и одобрительно бормотали. Дениэлла спиной ощущала их взгляды. Отвратительно! И слова этого губернатора тоже отвратительны! Лживые слова! — Лорд Вейдер, — обратился Жаребо к ситху. Тот стиснул кулаки, и Дениэлла невольно поежилась, ощущая гнев мужа. Или ей только показалось? Вейдер все еще стоял на колене, и потому сейчас был ниже нее, она впервые могла смотреть на него сверху вниз. Но не могла отвести глаз от Императора. Чего он хочет? Чего добивается, позволяя говорить этому скользкому человеку? А тот продолжал: — Милорд! Мое ожидание вознаграждено, но думаю, я абсолютно не могу вас простить за такую бестактность! — Дениэлла распахнула глаза. Что? Сказать такое Вейдеру?! Тот уже вскинул голову и пронзил Жаребо испепеляющим взглядом. Но Император лишь улыбался. А значит, все это происходило с его ведома и согласия. И Дениэлла занервничала еще больше. — И только одно может заставить меня вас извинить! — заливался Жаребо. — Я прошу у вас дозволения открыть сегодняшний бал в честь моего вступления в должность в паре с вашей очаровательной супругой. Леди Манорра, окажите мне честь! Он сошел с возвышения, на котором стоял трон Палпатина, протягивая руку Дениэлле, Вейдер поднялся на ноги, повинуясь жесту Императора, и Дениэлла едва не вскрикнула, когда пальцы ситха сдавили ей кисть. Она посмотрела на мужа. Тот стоял рядом, высокий и могущественный, и собственнически держал ее руку, не имея намерения выпускать. А Жаребо между тем приблизился, и нужно было ему что-то отвечать. Но что? Дениэлла запаниковала. Вейдер мог бы сказать ему, что никогда не позволит такому отвратительному слизняку прикоснуться к его жене. Мог бы сказать, что, поскольку это их первый бал, его жена должна танцевать первый танец с ним. Мог бы сказать, что за подобную наглость Жаребо может расстаться с жизнью. Он много чего мог бы сказать. Могла отказаться от танца и Дениэлла, сказавшись усталой, больной или сентиментальной дурочкой, желавшей танцевать только с супругом. Но Вейдер не будет танцевать! И она не устала, ведь это только первый танец! И на нее смотрел Император. Нехорошо смотрел. И Дениэлла вложила свою руку в ладонь новоиспеченного губернатора. — Почту за честь, губернатор! *** Дениэлла умела танцевать. Она была княжной, и балы ей были не в новинку. Но когда Жаребо собственническим жестом притиснул ее к себе, так что она прижалась грудью к плотному мундиру, ей захотелось скинуть его руки, отбежать назад, под защиту Вейдера. И только первые аккорды музыки заставили сдержать этот порыв. Жаребо танцевал неплохо. Нет, он танцевал очень хорошо! Он очень хорошо знал, как двигаться, прижимая ее к себе все плотнее, как изводить своим слишком близким присутствием, насмешливо-томным взглядом, ядовитой понимающей улыбкой. — Вы отлично танцуете, миледи, — бросил он стандартную любезность, чтобы завязать диалог. — Вы тоже, губернатор, — проблеяла она в ответ, сильнее упираясь в плечи Жаребо, чтобы увеличить дистанцию. — Должно быть, ваша супруга очень любит в вас этот талант. Супруга. «Ты женат, — хотела сказать она, — не прижимайся так ко мне, это ужасно!» — Моя бедная Лилириан умерла несколько месяцев назад. — О, мне очень жаль… — Не стоит, миледи, я не в трауре, как вы видите. Дениэлла закусила губу, чтобы извечное «Почему?» не вырвалось наружу. Но ей и в самом деле было интересно. Жаребо мог бы хотя бы изобразить траур! Она была уверена, что тоска по мертвой женщине только больше поднимет его в глазах общества. Но Жаребо лишь улыбался. И улыбался ей. Краем глаза девушка увидела, как Вейдер занял место по правую руку от Императора и о чем-то разговаривает с ним, не глядя на нее. Ей стало вдруг обидно. Он приволок ее в это гадюшник, так почему не защищает? А Жаребо уже положил руку ей на бедро. Этого Дениэлла терпеть не стала. — Что вы себе позволяете! .. — она рванулась из его рук. Но вокруг них уже кружились в танце другие пары, и Жаребо ничего не стоило удержать ее и даже скрыть эту неловкую ситуацию от окружающих. — Тшшш! — зашипел он. — Я выполняю приказ Император, миледи. — Уберите руку! Едва ли приказ Императора включал в себя неподобающее поведение с замужней женщиной! Жаребо сильнее стиснул пальцы на бедре, так что Дениэлла невольно опустила свою ладонь на его кисть и попыталась сбросить руку. — Перестаньте! — Мне приказано выяснить, миледи, насколько сильно ваш супруг вас любит. Так что можете изображать недовольство и дальше. Мне это только на руку. Думаете, вы такой лакомый кусочек, что я, губернатор, должен все забыть и желать только вас? Девушка почувствовала, что заливается краской. Оскорбительные слова Жаребо падали в уже подготовленную почву злости и жалости к себе, как следует вспаханную Вейдером. Но одновременно сработали и новоприобретенные рефлексы. Дениэлла вскинула руку, пальцы привычно сложились в кулак, и костяшки больно врезались в скулу Жаребо. Нет, губернатор не отлетел от нее, не упал на пол, не завыл страшным голосом, как ей в этот момент очень хотелось бы. Но отшатнулся, отпустил ее, ошеломленно тряхнул головой, прижимая ладонь к лицу. Удар не нанес ему физического вреда, пострадало лишь самолюбие. Кружащиеся вокруг них пары начали останавливаться. Кто-то видел удар, кому-то о нем теперь рассказывали тихим шепотом. И все смотрели на Дениэллу. Она выпрямилась, собирая остатки силы воли. — Вы много позволяете себе, губернатор! — отчеканила она. — Я замужняя женщина! Прикасаться ко мне подобным образом имеет право только мой муж! Взгляды гостей как по команде переметнулись на Вейдера, который быстро шел к ней, и толпа расступалась перед ним и смыкалась за спиной, но никто не смел подступиться ближе, чем на полметра. Дениэлла испуганно пискнула, когда ситх обхватил ее за талию и притиснул к себе. — Губернатор Жаребо! Ваше аморальное поведение с женщинами давно стало притчей во языцех, но если вы посмеете еще раз прикоснуться к моей жене! .. Вейдеру не нужно было заканчивать предложение, довольно было того, что Жаребо, разом побледневший, вцепился в воротничок парадного мундира и попятился от ситха. Дениэлла позволила Вейдеру увести ее прочь. Она повисла в его руках и тащилась следом, едва ли слыша, как, посмеиваясь, успокаивает гостей Император. Дверь зала тяжело бухнула за спиной, и Вейдер отпустил ее, позволив сползти на пол прямо в коридоре у ног алого гвардейца. *** — Вставай! — приказал ситх. — Я не собираюсь тебя нести! Дениэлла сделала глубокий вздох. — Вы! .. — Вставай сейчас же! — ситх нагнулся и подхватил ее под локоть, вынуждая снова принять вертикальное положение. — Иди за мной! Да быстрее же ты! Краем глаза Дениэлла заметила присоединившегося к ним Джеролла. — Здесь есть небольшая комната, милорд, мы отключили систему прослушки и видеонаблюдения, я все проверил, как вы и приказали! Темный лорд втолкнул ее в темный дверной проем. Джеролл нырнул следом. В темноте Дениэлла споткнулась обо что-то, больно ударилась ногой, но торопливо отошла как можно дальше от Вейдера. Зловещий силуэт ситха отчетливо вырисовывался на фоне дверного проема. Из коридора в комнату проникал свет, но стоило Вейдеру закрыть за собой дверь, как стало совсем темно. Только огоньки мигали на приборной панели на груди ситха. — Лейтенант, почему в комнате темно? — Простите, милорд, — прозвучал откуда-то из темноты голос Джеролла. — Пришлось отключить подачу энергии в это помещение, иначе невозможно было прекратить видеопередачу с камер слежения. Но я сейчас разожгу камин. — Решили тихонько придушить меня в темноте, милорд? — пискнула девушка, прижимаясь спиной к стене. — Не болтайте ерунды, — отрезал ситх. Через минуту вспыхнул камин, и Джеролл торопливо отступил от яркого пламени. Он глянул через комнату на прижавшуюся к стене девушку и неловко поежился под ее настороженным и требовательным взглядом. — Это небольшая гостиная для отдыха и переговоров, — пояснил он. — Император любит смотреть на огонь, поэтому во многие комнаты проведен камин… — Угу… — промычала в ответ леди Вейдер. — Сядьте! — приказал ситх. — Я не собираюсь вас убивать. Джеролл, оставьте нас! Дениэлла могла бы поклясться, что лейтенант ужасно рад убраться прочь отсюда. И как жаль, что ей самой нельзя это сделать! Сейчас бы она с радостью убежала прочь. Забилась бы уголок, завернулась бы в одеяло, и гори огнем все обязательства и требования. Почему она? Почему именно ей выпало быть его женой? Она упала в ближайшее кресло и склонила голову, ожидая, когда на нее обрушится буря. Но Вейдер молчал. Дениэлла выдохнула. Почему он молчит? Зачем нагнетает обстановку? Ей и так уже страшно. Она поерзала в кресле. — Я не хотела его бить… — голос в тишине прозвучал тихо и жалко, и Дениэлла досадливо закусила губу. Лучше бы молчала! — Хотела, — откликнулся Вейдер. — Иначе бы не ударила. Что было отвечать на это? Да, она хотела не просто ударить Жаребо. Лучше было бы уничтожить эту гадину. Ударить его еще сильнее, чтобы больше не смел похабно улыбаться, лапать ее, говорить гадости. — За что ты его ударила? Дениэлла вскинула голову. И опустила. Признаться Вейдеру, что Жаребо посмел себя вольно с ней вести? Да лучше удавиться. — Он… просто гадина. Вейдер фыркнул. — Если бы Жаребо били все, кто знает, какой он мерзавец, от него давно бы ничего не осталось. Так за что ты его ударила? Дениэлла промолчала. — Отвечай мне! Дениэлла передернула плечами и внезапно разозлилась. Сидит тут как провинившаяся первоклассница перед директором! Ручки сложила и ждет наказания! — Не твое дело! — огрызнулась она. — Да неужели? Дениэлла взвизгнула и отшатнулась, когда стремительным движением Вейдер приблизился к ней и наклонился так низко, что его маска оказалась вровень с ее лицом. Девушка вскинула руку и оттолкнула Вейдера, ударила в плечо, но только ушибла руку и глубже забилась в кресло. — Он лапал меня! — выкрикнула она. — Я сказала, чтобы отстал, а он… — она замолчала. — А он что? Вейдер выпрямился и навис над ней. — А он меня оскорбил, — проворчала Дениэлла. — Сказал… — Да? — поторопил ее Вейдер. — Мне придется каждое слово из тебя вытягивать? Дениэлла отвернулась к камину. — Он… Как сказать Вейдеру, что она сочла оскорблением слова Жаребо о том, что она не достаточно привлекательна, чтобы желать ее? Этого она ему точно не скажет! Пусть бесится, бьет, рычит, пусть делает что угодно, но она такое ему точно не скажет. Но Вейдер вдруг присел на подлокотник кресла. Предмет мебели скрипнул, кажется, даже просел, но все же выдержал вес закованного в броню гиганта. Вот это качество! — успела изумиться Дениэлла, прежде чем Вейдер поймал ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Он действовал по своей инициативе? Дениэлла заколебалась. Сказать правду? Но тогда разве она не предает Императора, который и приказал Жаребо устроить это представление. Едва ли Палпатин заинтересован в том, чтобы его ученик узнал о чем-то подобном. Или заинтересован? Но может, она должна ситху солгать? Но как? Он ведь почувствует ложь… — Ты собираешься солгать. Ну вот, он чувствует даже намерение солгать. Что же говорить про саму ложь? — Дениэлла, это Император приказал ему? Скажи! — требовательный голос заставил вздрогнуть и еще сильнее стиснуть челюсть. Лучше, наверное, ничего не говорить. И будь что будет! — Так и будешь молчать? Дениэлла кивнула и сделала неловкую попытку удрать. Вейдер поймал ее за плечо. — Мне надоело это молчание, Дениэлла! Говори со мной. — Пусти… — Нет. Пока не ответишь на мой вопрос, ты отсюда не уйдешь. — Нас будут искать. — Что ж, пусть найдут. Полагаю, Император будет доволен. Камин, выключенный свет… Все это подразумевает романтический настрой. Полагаю, он будет считать, что достиг цели. — Пусти! — Дениэлла рванулась, выпрыгнула из кресла и отошла к двери. — Я не хочу, чтобы… — Чтобы тебя видели здесь со мной в подобной обстановке? Дениэлла круто повернулась на каблуках и ударила ладонью по приборной панели на стене. Дверь открылась. Яркий свет в коридоре на мгновенье ослепил ее, но девушка выскочила наружу, натолкнулась на кого-то. — Ох, миледи! — пробормотал незнакомый голос. Дениэлла заморгала глазами, сощурилась. Незнакомые мужчина и женщина смотрели на нее с изумлением. — П-прошу прощения… — пробормотала она. — Я вас не заметила. Я такая неловкая… — Ну что вы, миледи! — женщина кокетливо подмигнула и покосилась в сторону двери. Дениэлле не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит сейчас на пороге и с насмешкой сморит на нее. — Граф и графиня Ломайрик, — проговорил Вейдер, — кажется, вы куда-то спешили. Дениэлла отвернулась от понимающих взглядов графа и графини и торопливо зашагала прочь по коридору. Лицо горело от стыда, руки сами сжимались в кулаки. Какой позор! Какой ужас! Уже через несколько минут все будут знать, что она уединилась с Вейдером в маленькой комнатке с камином, а что они себе дальше нафантазируют и подумать страшно! Этот бал оборачивался кошмаром. И хуже всего было то, что вечер еще только начался. *** — Вы меня не собираетесь отпустить? Вообще-то мне больно! — недовольно шипела Дениэлла, стоя рядом с Вейдером в бальном зале. Императора видно не было. Он выполнил долг гостеприимного хозяина и удалился, предоставив гостям веселиться без него. Вот только Дениэлле было не до веселья. Вейдер приволок ее сюда насильно, положил ее руку себе на сгиб локтя и так прошествовал через несколько залов, здоровался с моффами и офицерами, с некоторыми заводил беседу, некоторых игнорировал, некоторым лишь язвил в ответ, а кому-то даже угрожал. Дениэлла покорно таскалась следом. Нога с мозолью болезненно отзывалась на каждый шаг, и стоило огромных усилий не морщиться и не слишком явно висеть на руке лорда. Только один раз Дениэллу оттащили от ситха. Жена некоего моффа, чье имя Дениэлла не потрудилась запомнить, отметила, что девушкам будет скучно слушать мужской разговор и увлекла ее в компанию женщин. Дениэлла напоследок изо всех сил впилась пальцами в локоть Темного лорда, но ее за руку повели прочь, и ей осталось только жалобно оглядываться, пока ее не окружили дамы в пышных ярких нарядах. Дениэлла не сразу взяла себя в руки. Казалось бы, что она должна была чувствовать себя уверенно. Ведь она княжна, она из древнего рода, она с детства приучена вести светскую беседу и льстиво улыбаться. Но мышцы лица точно свело судорогой, кривая улыбка застыла намертво, глаза осоловело смотрели прямо, а многочисленные вопросы, намеки, подколы пролетали мимо ушей. Но нужно было отвечать… — Я… конечно, я счастлива в браке, — бормотала Дениэлла. – Нет, что вы, лорд Вейдер меня не душил. Да что вы! .. Нет.. Он не поднимал на меня руку… Ну да, синячок… Упала… Я счастлива. Я рада, что… Дениэлла с застывшей улыбкой и пустыми глазами говорила глупые и никому, кажется, не нужные вещи. Но дамы реагировали бурно, и кажется, что слухи о том, что Вейдер дурно обращается со своей женой, все же были весьма популярны. — Значит, вы любите его? — вопрос задала самая юная из дам, окруживших Дениэллу плотным кольцом. Она была на вид даже моложе самой Дениэллы, но глаза у нее хитро сверкали, и саркастическая улыбка не сходила с лица. Дениэлла уставилась ей в ярко-синие глаза, явно с цветными линзами. В этом сезоне было модно носить яркие контактные линзы. Некоторые дамы сверкали красными глазами, желтыми, фиолетовыми. Дениэлла поморщилась. — Люблю, — выдохнула она. Руки, кажется, немного дрожали. Плохо. Она еще шире растянула в улыбке губы, сцепила пальцы руки. — Я своего мужа люблю, — чуть более громко и уверенно проговорила она. Торопливый шелест юбок, оханье, аханье сзади, и тяжелая рука опустилась на плечо. Мужская рука. Сердце на секунду замерло. На секунду показалось, что это Вейдер. Дениэлла торопливо обернулась. — Капитан? Марчен неловко улыбнулся под пристальными взглядами публики. — Миледи… Прошу вас, пройдемте со мной. Дениэлла была только рада вырваться прочь из толпы. Марчен взял ее под локоть и вел за собой. — Капитан, что случилось? — Лорд Вейдер считает, что вы сегодня уже достаточно развлекли публику. Но Император приказал вам оставаться во Дворце хотя бы до полуночи. А здесь… — Марчен оглянулся назад, Дениэлла тоже. — Исард… — Идемте скорее, миледи. Марчен с силой потащил ее за собой. — Но сейчас только десять… Если я должна быть здесь… — Вы должны быть во Дворце на балу. Но никто не говорил, что вы должны быть у всех на виду. Милорд приглашает вас подышать свежим воздухом. — Это на Корусканте-то? — успела фыркнуть Дениэлла, но ее за руку выдернули из зала и повлекли вперед по коридору. Ногу свело болью, мозоль горела, босоножки болезненно стискивали пальцы ног, и каждый шаг становился пыткой. Но Дениэлла сама ускорила шаги, заметив мелькнувший за углом мундир новоиспеченного губернатора. Она не хотела его видеть. И лучше бы не видеть вообще никого. Девушка инстинктивно пригнула голову и нырнула за спину Марчена. — Сюда, — он подтолкнул ее вбок и отдернул портеру. В лицо повеяло прохладой, и Дениэлла смело шагнула на каменные плиты балкона.