Эмбер

— Эмбер, мне нужно кое-что тебе сказать... — Натаниэль зашёл в мою комнату и запер за собой дверь.       Видимо, он только что вышел из душа, так как на нём были лишь синие плавки. На мускулистом теле ещё блестели капли воды. Он тяжело дышал и молча разглядывал меня. В его глазах сверкали безумные огоньки.       Я почувствовала, как на щеках начал наливаться румянец, потому что я сидела на своей кровати лишь в нижнем белье. Но он совсем без стыда бегал по мне взглядом с головы до ног и обратно, что вызвало у меня недоверие, ведь Натаниэль бы никогда так не сделал.       Вздрогнула, когда он вдруг подошёл к кровати. Он наклонился ко мне, я почувствовала рядом его горячее дыхание. — Что ты хотел мне сказать? — прошептала я, немного хрипловато, но он не ответил, ведь мы оба уже всё поняли...       Он коснулся губами моей щеки, а потом волос, одной рукой он поглаживал моё бедро. В это время я сидела будто на иголках, я не могла поверить... Я мечтала об этом всю жизнь.       Он спустился ниже, нежно целуя мою шею. Я повернула голову и увидела нас в зеркале. Но... Там была не я. У девушки в отражении были длинные светло-каштановые локоны. Она смотрела на меня зелёными-зелёными глазами и хитро улыбалась. Я поняла, что осталась одна, а передо мной целовалась влюблённая пара — Линн и Нат.       Я вскочила от резкой трели будильника. Просто сон. Очередной глупый сон. Сознание вновь сыграло со мной злую шутку. А я почти поверила... Но ведь это невозможно. Натаниэль даже не смог бы зайти в мою комнату, так как у него ужасная аллергия на пыльцу, а в моей комнате весь подоконник уставлен горшками с разнообразными растениями.       Я осмотрелась. Комнату заливал яркий солнечный свет, а в квартире было неестественно тихо. Около минуты я неподвижно сидела на кровати, прогоняя из головы остатки ночного кошмара. Потом я торопливо встала и подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело косматое чудище с мешками под глазами. Дальше всё как обычно: пробежка на беговой дорожке, прохладный душ, завтрак: чашка капучино с клубничным йогуртом; макияж, причёска, полчаса в гардеробе... И чудище превращается в конфетку! Я довольно покрутилась перед зеркалом, потом решила, что эта сумка не подходит к туфлям, нахмурилась, и вновь полезла в гардероб. Всё должно быть идеально. Ведь он так любит порядок... Он подмечает каждую деталь. Я знаю, как ему нравится аккуратность. И может другие это не замечают, но я-то знаю о нём всё... Ведь я его сестра. Сестра-близнец.       Я замечаю его взгляд. Такой внимательный и строгий. И я стараюсь. Стараюсь изо всех сил, чтобы угодить ему, чтобы быть достойной его. Он — староста класса, я — светская львица школы. У меня множество поклонников и завистников, но он совершенно равнодушен к моей популярности. Днями и ночами он сидит за книгами, учебниками, не замечая ничего вокруг себя. Он никогда не встречался с девушками, не ходил на свидания, не смотрел тайком порно. По нему сохли (да и сохнут до сих пор) множество девчонок, взять, к примеру, бедняжку Мелоди. Не дурна собой, скромна, воспитана, староста параллельного класса да и совсем не скрывает своих чувств к Натаниэлю. Кажется, идеальный вариант... А вот и нет! Плевать он хотел на всяких дам и их чувства. Но этот факт даже радовал меня, пока не появилась новенькая.       Линн... Когда я вспоминаю, как Натаниэль смотрел на неё, в душу холодными щупальцами заползает скользкая тревога. Что-то есть в ней такое. Необъяснимое, опасное... для меня. Будто она может прийти и в миг разрушить мою жизнь, развалить как карточный домик. Будто может разрушить мой маленький мирок с мечтами о запретной любви.       Она меняет Натаниэля. Они знакомы день, но я уже не узнаю брата. А я не хочу лишиться его. Хочу, чтобы всё было как в детстве. Про нас говорили: "Неразлучные близнецы." Но разве время вернёшь назад? Мы больше не играем вместе в твистер, не гуляем просто так по горам, не спорим о всякой ерунде. Я грустно улыбнулась. Как давно всё это было...       Посмотрев на часы, я спохватилась и вышла из комнаты. Родители уже давно ушли на работу. Порой я вообще забывала, что в этом доме живут и родители, ведь большее время они проводили на работе. Я никогда не сомневалась, что бизнес для них всегда был важнее детей, но не могу сказать, что эта мысль меня огорчает, теперь мне уже всё равно. Мать считает меня морально-испорченной эгоисткой, но она сама виновата, что в детстве так мало уделяла мне внимания. И теперь мне нет дела до этой чёрствой семьи, я не чувствую большой любви к матери или отцу. Для меня существует лишь один человек, который мне дорог. Который был всю жизнь рядом, но теперь и его пытаются отнять у меня.       Я осторожно открыла дверь в комнату брата. Здесь почти всегда было идеально чисто, но сегодня казалось, что по комнате прошёл ураган. Все вещи были разбросаны по полу, под столом валялась настольная лампа. По сверкающим вокруг неё осколкам стало понятно, что разбилась лампочка. Я знала, что здесь вчера произошло. Такое происходило довольно часто, и я даже облегчённо вздохнула, подумав, что всё могло быть намного хуже.       Натаниэль спал на животе, одеялом была накрыта только нижняя часть его тела, открыв мне вид на спину, покрытую синяками. Я подошла и аккуратно коснулась его спины холодными пальцами. Он тут же вздрогнул, но не проснулся, а я быстро отдёрнула руку. Сердце легко кольнуло, и на глаза накатились слёзы. Это я виновата...       Всхлипывая, я немного колебалась перед выбором: разбудить его или дать проспать один день. Подумав, я завела его будильник на следующую минуту и сразу же ушла в школу. Если быстро соберётся — не опоздает.       Я добралась до школы за пятнадцать минут. Гордо зайдя в рекреацию, я увидела только Ли и Шарлотт. Ли хихикала и приклеивала испорченные фотографии Линн на шкафчики и стены, Шарлотт стояла на стрёме. Даже не взглянув на проделанную работу, я схватила девчонок за руки и потянула за собой: — Чего ждёте? Уже все давно в класс зашли. Звонок вот-вот... Мои слова прервал противный звон, и мы побежали к кабинету.       Натаниэль пришёл на урок через десять минут, когда я уже подумала, что он решил не идти сегодня в школу. Но такого не могло случиться. Он всегда приходил в школу, даже с температурой.       Но сейчас он выглядел даже хуже, чем больной. Его взгляд был пустым и мрачным, он даже не поздоровался, не извинился за опоздание, просто молча сел на своё место. Моё сердце вновь легко кольнул укол вины, и я попыталась сосредоточиться на новой теме. Учитель не стал ничего спрашивать у брата, не только потому, что для старосты это было простительно, а потому, что вид ученика говорил о серьёзной проблеме, которая уж точно важнее обычного урока. Да и вообще, никто не решался отвлечь его от глубоких раздумий... Хотя, подождите. Кто эта дура, что только что кинула в него записочкой, попав прямо в затылок?       Я закрыла лицо руками. О, Господи, зачем ты послал к нам в школу эту безмозглую курицу?! Даже отсюда слышался громкий шёпот Линн: "Что случилось? Ты выглядишь подавленным..." Она сидела прямо позади него и, подумав, что он её не услышал, попыталась дотянуться до него рукой. Я увидела, как она дотронулась до его спины (и будто сама почувствовала острую боль), и Натаниэль, тут же вздрогнув, обернулся. Они о чём-то разговаривали, я даже видела, как он попытался натянуть улыбку.       В это время я чуть не тряслась от злости. В какой-то момент в классе раздался громкий треск, и я поняла, что это в моей руке напополам сломался карандаш. Кен, сидящий за соседней партой, дрожащей рукой протянул свой. — Зачем мне твой карандаш, Кен? — с язвительной улыбкой прошипела я, выделив последнее слово. Дело в том, что эту кличку Кентину придумала я, и она ему очень не нравилась. — Лучше дай его своей возлюбленной, ей, наверное, совсем нечем писать, раз она весь урок соблазняет Натаниэля. По классу прошёл лёгкий смешок. Позже я пожалела, что без причины обидела Кена, но в тот момент мной управлял лишь гнев на новенькую.       Остаток учебного дня прошёл более-менее спокойно. На этот раз я старалась не столкнуться с Линн, чтобы успокоиться. Но всё-таки не удержалась, когда Линн обнаружила свою фотографию по всей школе. Правда, это было очень забавно. Глупая девочка оказалась настоящей истеричкой, пожаловалась каждому ученику школы на свою беду, капала своим нытьём на мозг и так бедному Натаниэлю. И такая ерунда вывела её из себя? Она ещё не знает на что я способна...       С наилучшим настроением и звонком с последнего урока я спешила уйти из школы. Но в коридоре меня ждала такая картина: Кастиэль схватил за воротник Ната и прижал его к шкафчикам, видимо, собираясь ударить. Если бы я не увидела Линн, бегущую их разнимать, то сама бы это сделала. Но меня охватило жгучее любопытство: кого выберет девчонка? Ответственного старосту, который, кажется, души в ней не чает, или же "плохого мальчика," что сводит с ума своей крутостью тысячи девочек.       С замирающим сердцем я следила, как Линн схватила за руку Кастиэля, даже спросила у него, не поранился ли он, и быстро увела его из школы. Натаниэль ударил кулаком по шкафчику и ушёл в учительскую.       Почему? Ну, почему? Зачем она тогда заигрывала с братом, зачем давала ему ложную надежду, на то, что у него есть шанс? Только потому, что Кастиэля не было рядом? Со скуки ли? Зачем разбивает его сердце?       Я не понимала. Конечно, был и в таком раскладе плюс: Дурочке больше нравится "бэдбой," а это значит, что любовь Ната к Линн не взаимна. Но стоил ли этот плюс душевных терзаний брата? На этот вопрос я пока не могла ответить. — Эй, Нат. Я купила тебе булочку с соком. Отдохни, ты весь извёлся от этих дел, — сказала я, зайдя в учительскую. — Не надо, я не хочу. Иди домой, — он даже не посмотрел на меня. В сердце снова ёкнуло. Не хватало ещё, чтобы он страдал из-за этой курицы. Я нахмурилась. — Ну нельзя же так. Сидеть до темноты в школе, света белого не видя. — Не мешай. У меня ещё много дел. Нужно срочно спасать моего брата. Я решила сменить тактику. Попыталась улыбнуться и подошла к его столу. — Это что? — вдруг спросила я, ткнув пальцем в какие-то бумаги. — Важные документы, — он, наконец, взглянул на меня. — А насколько они важны? — хитро спросила я, взяв несколько листов. — Очень-очень важны. Положи на место, — он недоверчиво посмотрел на меня. — А как ты смотришь на то, что я развею их с Белой скалы у побережья? — улыбнулась я, засунула их в свою сумку и вышла из учительской. — Что?! Эмбер, стой! Ты в своём уме? — доносилось оттуда, но я уже, смеясь, бежала по коридору. Натаниэль выбежал, испуганно огляделся, и, заметив меня, пустился в погоню. Он почти догнал меня, когда мы выбежали из школы. И тут мой взгляд упал на школьную велопарковку. Не раздумывая ни секунды, я схватила первый велосипед и выехала на нём из школы. — Это кража вообще-то! Ты сумасшедшая! — с досадой крикнул он мне. — Я спонтанная, а ты скучный! Догони, если они тебе нужны! — засмеялась я.       На дороге не было ни одной машины. В нашем городе вообще мало машин. Да и городок сам маленький, красивый, с видом на горы, а с другой стороны на море. Везде деревья, клумбы. Магазинов почти нет, только в центре.       Я закрутила педалями быстрее. Горячий асфальт блестел под майским солнцем, а ветер развевал мои волосы. На лице играла счастливая улыбка. Вдруг я заметила в зеркале, что позади меня, пыхтя от натуги, мчался Натаниэль. Я так и знала, что он тоже возьмёт велик. — Эй, Нат, воровать же плохо! — крикнула я и вновь засмеялась. — Может остановишься уже, экстремалка хренова?! — Что? Я не слышу из-за ветра! А спорим, что я первая доберусь до вершины Белой скалы? — я прибавила скорости.       Скоро дорога с асфальтом закончилась, сменившись тропинкой в гору. Ехать здесь было намного сложнее. Маленькие камушки трещали в спицах, а колёса утопали в песке. Но зато вид здесь был превосходный. Над головой кричали чайки, а воздух здесь пахнул морем намного сильнее, чем в городе. Несколько минут мы ехали по камням и песку, и вот, когда оставалось совсем немного, на пути попалась неглубокая яма. Как только я остановилась, чтобы аккуратно пересечь её пешком, мимо меня пронёсся Нат с криком: — Ну и кто кого теперь догоняет?       Я быстро вернулась на сиденье, но брат уже мелькнул за поворотом. Зажмурившись, тоже скатилась в яму на велосипеде. Я смеялась, потому что всё было как в детстве. И потому что он наконец улыбался. Я надеялась догнать его на развилке, но к моему удивлению, он сам выбрал правильную тропу. Значит, помнит дорогу к нашему "тайному месту." Когда я добралась до скалы, он уже сидел там. Я молча подошла и села рядом, свесив ноги с обрыва. — Не надо, — строго сказал он, легко коснувшись моей ноги. — Почему? Раньше ты тоже так сидел.       Он промолчал, но ноги я убрала. Мы сидели в молчании ещё несколько минут. Мы смотрели на дикий пляж, который располагался прямо под скалой. Там бегали и кричали дети. Мальчик и девочка, возможно, брат и сестра. Я думаю, они похожи на нас в детстве. Пока они счастливы... Беззаботно играют, строят замки из песка. — А теперь проголодался? — спросила я, достав еду. — Только не говори, что ты проделала весь этот путь, чтобы накормить меня, — заворчал брат, но с аппетитом всё съел.       Мы посидели ещё с ним немного в тишине, но потом он взглянул на наручные часы и сказал, что ему пора идти. Я отдала ему документы. — Долго на камнях не сиди — простудишься. Чтоб домой вернулась до темноты. И по возможности верни велик в школу, — дал он мне краткие указания и уехал. А я ещё долго сидела на скале и думала, думала. И была по-настоящему счастливой.