Другое оружие

I’m bigger than my body I’m colder than this home I meaner than my demons I’m bigger than my bones Halsey — Control

      Питу нравится контроль во всей его полноте. Нет, он не сумасшедший и не одержимый властью человек, просто так ему комфортно, в этом он разбирается и это его сила. Он один из тех несчастных с дурацкой привычкой нести ответственность не только за себя, но и за своих людей.        Если верить рассказам — когда-то у него была семья: родители и двое старших братьев. Однако сейчас это абсолютно бесполезный факт — знание без опыта, практики и чувств не реальнее призраков, постоянно маячивших за его спиной. Пожалуй, он сам такое же привидение — мужчина без прошлого и будущего, застрявший здесь и сейчас. Порой он погружается в раздумья: мама и папа — как они выглядели? Любили ли друг друга? На что это было похоже — быть не единственным ребенком в семье? А потом Пит Мелларк понимает, что это уже неважно и, привыкнув к своим испарившимся минувшим дням, он мог спокойно быть призраком сам по себе.       Однако крохотная часть его бытия все еще остается незавершенной, сохраняя в глубине души брешь, которую его людям не под силу заполнить: нет той самой, что ждала бы каждый вечер, нет детей, о которых он мог бы заботиться, нет дома, куда бы он возвращался. Народ — то, что крепко связывает его с настоящим и единственный способ его сохранить — наблюдать, оберегать и контролировать. Пит любит своих соотечественников, а они боготворят его лишь только потому, что у этой любви есть правила. Правила, которые любая здравомыслящая женщина отклонила бы без промедлений. Любить — значит потерять контроль — то, чего он никак не может допустить.       Уже больше семи лет Пит Мелларк успешно держит свое сердце под замком, не позволяя даже секундного увлечения, хотя на его пути встречается множество искушений. Темные, почти черные карие глаза, которые манят своей глубиной и таинственностью или мягкие полные губы, алее редкой розы, прикосновение к которым — ключ к нежности и ласке, и, конечно же, точеные изгибы молодых девичьих тел, что так ошеломляюще отзываются на мимолетные прикосновения. И он обладал всем этим, ласкал и подчинял, но никогда ничего не давал взамен. Лишь две женщины в жизни Пита Мелларка оказались за гранью плотского интереса: одна любила его чересчур преданно, а другая слишком слепо, уже став заложниками своих сердец.       Верность, которую Питу было не под силу искоренить, убила Джоанну Мейсон и до сих пор вынуждает Мелларка теряться в догадках и сожалениях, а безрассудной привязанности, с которой Китнисс Эвердин идет рука об руку, удается то напугать, то удивить, то разочаровать главного миротворца.       Сегодня эта девчонка заводит его в тупик. Мозг мужчины, настолько зацикленный на проблемах и удерживающий их в голове дольше, чем главному миротворцу хотелось бы, оказывается абсолютно не готовым к встрече с дерзостью. Под грузом огромного количества неотложных дел, постоянно увеличивающихся вопреки его стараниям и потраченному времени, он не замечает как быстро сменяются фигуры без его ведома. Для той Китнисс Эвердин, которая пробралась в купол в поисках прощения и спасения собственной души, было достаточно одного холодного взгляда, чтобы отпугнуть, а сейчас она не боится ответить тем же. — Уходи! — слово резко слетает с его языка, словно жирная точка в конце предложения. И прежде чем она посмеет ослушаться, он уходит, всем видом показывая, что он — главный миротворец, а она — солдат.       Семь лет Пит с неиссякаемой уверенностью наблюдал, оберегал и подчинял все, что только желал. И он не намерен делать каких-либо исключений. — Мистер Эбернети, — негромко произносит Мелларк, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки слева от своего бывшего ментора и друга. — Не возражаете, если я присоединюсь к вам?       Зрачки в серо-голубой ореоле расширяются в немом удивлении, стоит мужчине обернуться и встретиться лицом к лицу с одним из выживших на Играх трибутом, подопечным и земляком. — Валяй…те, — неуверенно кивает он, все еще не зная как реагировать и на внезапное появление Пита, и на не менее странную просьбу. Однако от глаз главного миротворца не ускользает напряжение, охватившее тело собеседника. Бесшумно выдохнув, он понимает: эта битва не будет долгой. — Чем обязан такой честью? — У меня к вам просьба, совет, приказ — называйте как хотите, — тихо перечисляет Мелларк, избегая любых намеков на принуждение и лишь прощупывая неизведанную почву, — но вы должны пообещать больше не приходить сюда. — С чего это вдруг? — тут же ощетинивается Хеймитч и даже не замечает, что это выдает все его тревоги и страхи. — Думаю, вы и сами догадываетесь, — лукаво произносит Пит и решает подкрепить свои слова капелькой давления: — Не усложняйте жизнь себе и своей семье. — Это свободная страна и я могу сидеть там, где захочу, — упрямо заявляет собеседник, не поддаваясь на провокацию. Склонив голову на другой бок, главный миротворец решает сменить тактику и маскирует хитрость под тяжелую и жесткую правду. Однажды это уже сработало с одной из их общих знакомых, благо мотивы совпадают практически до мелочей. — Вы думаете, что нам неизвестно о ваших истинных намерениях? — его лицо невозмутимо, лишь только правая бровь приподнимается, расставляя первую петлю. — Вы приходите сюда каждый день, заказываете лимонад и ищете подходящий случай, чтобы заговорить с ней. — И почему я не могу? Она — мой друг. — Она была вашим другом очень давно. И ее больше нет, — резко возражает Пит, провоцируя собеседника и тем самым вынуждая попасться в новую ловушку. — Она имеет право знать. — Неужели ты не понимаешь? — усмешка слетает с его губ, еще больше нервируя Эбернети. — Нельзя просто сказать, что когда-то она каждый год возила двух несчастных в Капитолий на верную смерть! Слишком много воды утекло с тех пор! — И все же... — Вы думаете, что один такой? — громко перебивает Мелларк, почуяв новую волну сомнения и паники в голосе бывшего ментора и не дав возможность озвучить аргументы. — Существует целый департамент, отслеживающий подобные ситуации: иногда он помогает соединять семьи, иногда оказывает помощь при поиске, но в основном удерживает таких как вы от опрометчивых решений. — Для чего? — слегка сбитый с толку мужчина хмурит брови, отчего те сходятся на переносице, и главный миротворец оглашает самый важный довод, вкладывая в него куда больше личного, чем того позволяет его статус. — Мы пять лет жили абсолютно уверенные, что за пределами купола нет ничего кроме разрухи и болезней, мы жили по строгим правилам и в особых условиях, не зная драк, революций и войн. А потом появились вы и перевернули наш дом вверх дном — мы еле-еле приспособились к новым порядкам и новым перспективам. Я как никто знаю, что прошлое должно оставаться в прошлом — ничего кроме еще больших сложностей оно не приносит. — А что насчет Китнисс? — внезапно спрашивает Эбернети и поджимает губы, направляя разговор в совсем другое русло. И Пит знает, что в этих водах нужно ходить с особой осторожностью. — При чем тут Китнисс? — Девчонка любила тебя сильнее, чем сама осознавала, — не скрывая упрека, начинает Хеймитч. Слишком увлеченный своими обвинениями, он выдергивает из стакана соломинку и порицательно тычет ей в сторону человека, которого всегда считал голосом разума и справедливости. — Пять лет она оплакивала тебя по другую сторону купола, училась справляться с болью, с чувством вины и жаждой отмщения. А потом ты появляешься целым и невредимым, переворачивая ее мир вверх тормашками. Она прошла огонь и воду ради тебя, но осталась все той же заложницей обстоятельств. — И что я должен сделать? — парирует Мелларк, отбрасывая вместе с соломинкой все претензии. — Кинуться ей на шею, при этом не испытывая даже и толики симпатии? Опять ложь и ужимки? Счастливое воссоединение несчастных влюбленных? — на последних словах губы кривятся в усмешке, иллюстрируя его отношение не только к прошлому, но и к связи в целом. — Думаю, настала пора трезво взглянуть на эту ситуацию и избавить друг друга от страданий. Я жив, жива Эффи — этого более чем достаточно для вас, чтобы двигаться дальше. — Как прикажете, мистер главный миротворец! — практически выплевывает Хеймитч, вынимая из кармана несколько монет и со звоном бросая их на подставку.       Пит Мелларк даже не смотрит, как он сбегает из кафе, забирая с собой те последние крупицы сил, что еще держали мужчину на ногах. Этот разговор отнял куда больше энергии, чем предполагалось и, прибавив к этому отсутствие сна или чего-то похожего на отдых в последние три дня, Пит устало прячет лицо в ладонях. Пальцы отбрасывают отросшие пряди назад, пока тело собирает остатки духа, чтобы встать и уйти. Этот раунд он выиграл, но проблема так и осталась проблемой. — Эффи? — долетает до него полный удивления голос, отрезвляя и бодря не хуже кофе или пары часов в царстве Морфея. Простонав, Пит Мелларк соскальзывает со своего места и спешит на помощь, пока к вороху трудностей на его плечах не прибавилась еще одна, ведь везде, где появляется эта девчонка любые порядки, установки и правила просто растворяются в воздухе, игнорируя контроль в какой-либо форме.