***
Коридоры пустуют, ведь до отбоя еще несколько часов. Немногие сейчас могут похвастаться свободным временем: шанс освободиться раньше выпадает нечасто. Неохотно бреду к себе, снова и снова прокручивая в голове разговор с Прим. Она права: мне необходимо встретиться с другом и расставить все точки над «и». Прекратить бессмысленные домыслы, остановить вихрь тревог и переживаний, выяснить странность поведения Финника и, наконец, сообщить Гейлу о своем решении, а дальше... будь, что будет. Только проблема в том, что друга очень трудно застать у себя, а завтра будет, пожалуй, поздно. Нервно сглатываю, когда неожиданно в мою голову приходит мысль отправиться в штаб. Там возможно будет Гейл и остальные командиры. Шанс поговорить с ним наедине не велик, да и станет ли он разговаривать со мной? Но решаю рискнуть. Уж пять минут он сможет мне уделить, а заодно, вероятно, получится увидеть, какой это работой загрузила их Койн. Не дойдя до своей двери, разворачиваюсь и направляюсь обратно к лифту. Пока кабина подъемника движется вверх, стараюсь себя успокоить. Нервная дрожь пробирает все тело. Идея с каждой секундой начинает казаться все более безрассудной. У меня нет плана, но есть надежда, что все получится. На это и полагаюсь. Осторожно отворяю створки лифта, оказавшись на нужном ярусе, стараясь казаться менее заметной. Мешкаюсь несколько секунд, прежде чем решиться выглянуть из-за угла по направлению к штабу. Я давно не была здесь и не знаю, какие препятствия меня могут поджидать. Главный коридор оказывается пустым. Медленно и тихо пробираюсь к узкому проходу, ведущему к нужной мне двери, но резко останавливаюсь и задерживаю дыхание, когда мой слух улавливает движение поблизости. Нервно оглядываюсь вокруг, ища укрытие, чтобы остаться незамеченной. Вовремя отворяю дверь одного из подсобных помещений и прикрываю ее, оставляя небольшое отверстие, не имея возможности закрыть до конца, не нашумев, как из-за поворота выходят охранники. — Должно быть кто-то ошибся этажом, — тихо произносит один из них, проходя мимо двери. — Я все же проверю, — отвечает другой, шагая к лифту, чтобы удостовериться. Понимая, что они вернутся обратно, осторожно закрываю дверь и прислоняюсь к ее поверхности, чтобы услышать их разговор. Сердце быстро колотится в груди, дыхание сбилось от страха: боюсь даже представить, что будет, если Койн узнает, что я была там, где мне строго настрого запрещено появляться. — Никого, — наконец докладывает один из них, возвращаясь к напарнику. — Да кому нужно сюда приходить под конец совещания, — ворчит первый. — Сам подумай. С обратной стороны я вновь слышу шаги, которые через мгновение стихают за поворотом. С облегчением вздыхаю и удивленно хмурюсь. Не припомню, чтобы на обычных собраниях у дверей ставили охрану. Вероятно, обсуждается что-то важное. И, если верить словам дежурных, ждать остается не долго. Что ж, решаю переждать в своем убежище. Тихо сажусь на пол, облокачиваясь на стену, и прикрываю глаза. Не знаю сколько времени проходит, прежде чем я слышу скрежет открывающихся дверей и оживленные голоса людей, покидающих собрание. Воспользовавшись моментом, вновь слегка отворяю дверь и, поднявшись на ноги, выглядываю, стараясь уловить взглядом знакомые силуэты. Однако мне так и не удается найти Финника среди толпы. Вероятно он задержался в кабинете. Я не слушаю разговоры командиров и лишь провожаю взглядом Гейла, торопливо удаляющегося с остальными, подмечая на их лицах напряжение. Постепенно толпа расходится, а друга по-прежнему нет. Когда понимаю, что в коридоре никого не осталось, тихо выхожу наружу и подкрадываюсь к приоткрытой и уже не охраняемой двери штаба. За ней я слышу приглушенные голоса и, чтобы выяснить кому они могут принадлежать, осторожно ступаю внутрь, но вовремя останавливаю себя на пороге, когда до меня доносится знакомый голос Бити: — Финник, на этот счет у нас разработаны иные пути. Как я уже сообщил ранее, предыдущие были раскрыты, мы не можем рисковать людьми и уже все предусмотрели: другого шанса может не представиться. Территория хорошо охраняется, а под купол вы сможете попасть только через пограничную зону. — Ты считаешь эту компанию более успешной, нежели предыдущую? — с задумчивыми нотками и настороженностью звучит голос Одейра. — Однозначно, — уверенно отвечает Бити. — Туннели были весьма предсказуемы для обнаружения. Но с тех пор прошло много времени, да и мы многому научились. — Ну что же, будем надеяться, что это так, — тяжело вздыхая, произносит Финник. — Ты надеешься разыскать ее? — после небольшой паузы спрашивает Бити. — Возможно, Энни жива... — тихо произносит друг с надеждой. — Пит ведь жив, может, и она смогла... — Для нас всех было неожиданностью увидеть живым того, кого все считали мертвым столько лет... — произносит Бити. Он продолжает говорить, но мой разум перестает слышать, ухватившись за самые важные слова. Медленно сползаю по стене: земля будто ушла из под ног. Судорожно хватаю ртом воздух, задыхаясь, а после и вовсе зажимаю его ладонями. Хочется кричать. Громко. Отчаянно. Истошно. Но я не могу пошевелиться. Даже не замечаю слез, ручьем бегущих по щекам. Но потом все меняется: я чувствую жар, сильный жар. Я как будто бы горю изнутри. Мне не больно, наоборот, мои губы расползаются в широкой улыбке. Отчаяние, страх, боль — все сгорает заживо, оставляя лишь громко бьющееся сердце. Наверно, именно так и воскресают сойки-пересмешницы из пепла.Глава 4. Воскрешение
16 июня 2015 г. в 19:17
Рассеянно разглядываю облупившуюся серую стену в столовой: вздувшаяся краска потрескалась, превратившись в тонкий узор, похожий на длинные ветки деревьев. Тонкие линии переплетаются и путаются, а кое-где уже виднеется бетонная стена. Сколько еще она продержится? Кто знает... Но ведь можно просто провести рукой, и все закончится. Верно?
Подобно стене, мои нервы трещат по швам, и я медленно рассыпаюсь изнутри. Прошла почти неделя с того момента, как Гейл сделал мне предложение. Тянуть с ответом уже некуда, только правда в том, что я не желаю даже думать об этом. Безумно хочется, чтобы Гейл просто забрал свои слова обратно, и мы жили как прежде: в том непонятном мире, где он верит, что его чувства взаимны, а я - продолжаю ждать того, кто уже не вернется.
От раздумий меня отвлекает голос сестры, сидящей напротив:
— Ты совсем ничего не съела, Китнисс, — произносит Прим, и я замечаю в ее взгляде тревогу. — Ты такая бледная и потерянная в последние дни. Что с тобой? Ты заболела?
Тяжело вздыхаю и опускаю глаза в тарелку, а после и вовсе прячу лицо в ладонях. Меня воротит от одного только вида еды, не говоря уже о запахе. Страх настолько скрутил мой живот, что я не могу спокойно спать, есть, работать. Я ничего не могу делать. Мне хочется покоя, но как узнать, где обрести его?
— Нет аппетита, — лишь тихо отвечаю я, потирая глаза.
— Расскажи мне, что происходит, — ласково просит сестренка, протягивая к моей руке свою ладошку и нежно поглаживая ее. — Я не могу смотреть на тебя такую. Ты пугаешь меня.
Что я могу ей сказать? Поймет ли она меня? Ведь даже я не могу разобраться в том, чего хочу.
Судорожно вздыхаю и прикрываю глаза, стараясь собраться с мыслями.
— Я завтра должна дать ответ Гейлу, — наконец выдавливаю я.
Прим крепче сжимает мою ладонь. Мне не видно ее лица, но, кажется, сестра смотрит на меня с жалостью.
— Ты этого так сильно боишься? — спрашивает она тихо.
— Боюсь, что отвечу неверно, — признание выходит с трудом: вина тошнотой застряла в горле.
— Или того, что любое твое решение будет неверным? — уточняет Прим.
Моя сестренка, как всегда, проницательна. Очень надеюсь, что ей никогда не придется столкнуться с подобной проблемой. Хотя, она наверняка безошибочно сможет принять любое решение. Жаль, что я не наделена таким качеством.
Открываю глаза, сдаваясь.
— Да, — выдыхаю очень тихо, словно боясь, что мой ответ услышит кто-нибудь еще, кроме нее.
Сестренка придвигается ближе к столу и наклоняется ко мне, сокращая расстояние между нами. Мы одновременно настороженно оглядываемся по сторонам, ища взглядом возможных свидетелей нашего разговора, но столовая почти опустела. Кому-то пора возвращаться к работе, а кто-то уже торопится в свой отсек, чтобы побыть с близкими, отдохнуть и набраться сил для нового дня: никому нет дела до нас.
— Расскажи мне, что тебя тревожит. Станет легче, поверь, — не сдается сестра, вновь возвращая свое внимание ко мне.
Судорожно вдыхаю воздух, собираясь с духом.
— Я знаю, что соглашусь... — бормочу я и не смело смотрю на Прим, которая кивает мне, ожидая продолжения.
— Но? — не выдержав, спрашивает она.
— Меня настораживает чрезмерное внимание Гейла. И кажется, что он что-то скрывает от меня. А Финник и вовсе избегает... — на одном дыхании выпаливаю я.
Прим тяжело вздыхает и задумчиво опускает глаза на столешницу. Она хмурится, думая о моих словах.
— Странно... Хотя, с Гейлом все понятно, — сестра хитро ухмыляется и прищуривается. — Он старается ради положительного ответа, но вот Финник... — она делает паузу, подбирая нужные слова. — А ты уверена, что он тебя избегает? Может у него много дел? — понимаю, что Прим пытается оправдать друга и найти логичное объяснение его поведению. — Ты пробовала поговорить с ним?
— Конечно, — возмущенно фыркаю я и выдергиваю свою руку из ее ладони, отодвигаясь и обиженно скрещивая руки на груди.
Неужели она думает, что я стану преувеличивать?
Финник, после нашего совместного ужина с Гейлом, будто специально ищет повод, чтобы не встречаться со мной. Я в этом уверена. В столовой он все чаще появляется в компании помощников, увлеченный беседой, но, как и несколько дней назад, грустный и задумчивый. На его лице не светится прежняя красивая шутливая улыбка.
Разговоры с ним либо ограничиваются приветственным кивком, либо короткими оправданиями, связанными с кучей неотложных дел. Но, зная его не первый год, с точностью могу сказать, что никакая сложная работа и усталость не может повлиять на его жизнерадостность и приветливость по отношению к друзьям. Если только...
Отгоняю от себя мысли об Энни и... Пите. Как ни странно, но лишь это приходит мне на ум, отчего по телу пробегает дрожь, а кровь застывает в жилах. Плохое предчувствие и подозрения скребутся в душу, не давая покоя. Столько лет я борюсь с призраками из прошлого, не позволяющими мне жить в настоящем и думать о будущем. Но ведь они мертвы и давно пора с этим свыкнуться. Только что может заботить его так же сильно, как когда-то жизнь самого дорогого и близкого человека, такого, как Энни?..
Я пробовала выяснить у Гейла, что происходит, но он все время повторяет одно и тоже: Койн загрузила их работой. Однако я чувствую, что дело не только в работе. Есть что-то еще. Что-то важное... И это что-то от меня намеренно скрывают.
— Не злись, Китнисс, — бормочет сестра извиняющимся тоном, разрушая своим заботливым голосом мои иллюзии и страхи. — Я просто стараюсь понять и помочь тебе.
— Знаю, — немного успокаиваюсь я, возвращая внимание к сестре и одаривая ее любящим взглядом. Никогда не могла подолгу злиться на нее: она самый родной человек в моей жалкой жизни. — Но что мне делать? Я не могу это так оставить.
— Понимаю, — шепчет обреченно сестра и опускает голову на сложенные на столе руки. — Все же попытайся еще раз поговорить с ним, пока есть время.
Киваю в ответ и вновь осматриваю помещение: оно опустело. Небрежно беру поднос со стола и встаю с места.
— Нам пора уходить, — бросаю я и направляюсь к выходу, а Прим, не спеша, следует за мной.