Сборник «Чертово колесо»

Подняв взгляд на спросившую студентку, он замирает, не зная сразу, что сказать. Спина отзывается болью, а перед глазами проносятся события, произошедшие годы назад. - Вы не жалеете, что оставили работу в скорой помощи? – повторяет она, чуть склоняя голову. – Профессор Картер? Поправляя очки, не так давно выписанные семейным врачом, он действительно не знает, как ответить. Выпрямляясь и обводя глазами аудиторию, бросая короткий взгляд на исписанные своей рукой листы с лекцией, доктор Картер поднимается, медленно подходя к большому окну. За ним раскинулся город со смолящими заводами, трубы которых устремляются в серые небеса, со старыми многоэтажками, с раскидывающимися на многие мили парками и воспоминаниями, витающими в воздухе. Чикаго, в котором прошла большая часть его жизни, сложно не узнать, сложно перестать любить, несмотря на проблемы с дорогами, бродягами, преступностью... Джон Картер, несмотря на все это, любит город, где он родился, хоть его родители и стараются проводить в нём как можно меньше времени, вместо этого колеся по остальному свету. - Я... – он начинает, сам слыша, что голос вдруг звучит слишком низко, почти инородно. – Иногда мне очень не хватает практики. Того адреналина, который приносит почти каждая вторая смена, ответственности и безумного напряжения, ведь каждое твое решение, назначение или просто действие может стоить кому-то жизни. Он замолкает, оборачиваясь к студентам и невидящим взглядом скользя по их лицам. Кто-то откровенно скучает, в чьих-то глазах наоборот сверкает наивная вера в то, что именно они сумеют спасти мир, став едва ли не орудием Бога, неся жизни и спасая подобно всемогущим ангелам. Когда-то давным-давно, вероятно, он и сам был таким. С его губ срывается тихий смех, когда он видит спросившую студентку. Она именно такая, её глаза лучатся, она впитывает буквально в каждое слово, тщательно записывая конспект, переспрашивая и бесконечно уточняя. - В этом году я буду проходить практику в том отделении, где работали Вы. Загляните?

***

Часы тикают, отсчитывая минуты ночи, но он не может сомкнуть глаз, беспокойно мечась по шёлковым простыням. К фантомным болям, не оставившим даже после трансплантации почки, Картер уже давно привык, но кошмарные сны не оставляют. Ведь если бы он тогда, в тот злополучный Валентинов День, не потерял из поля зрения свою студентку, она бы, возможно, была жива. Полные безумия глаза, отчего-то наполненные кровью неотрывно взирают, а психически больной пациент раз за разом ударяет её ножом. Боль, которая должна была быть такой сильной, почти не ощущалась, по щекам катились слёзы, а все мысли сводились к тому, что во всём виноват лишь он сам. Она умерла, невзирая на все попытки опытных хирургов, он же остался жить, бесконечно чувствуя свою вину. “Если бы ты вошёл в палату хоть на несколько минут раньше, - жестоко твердил внутренний голос все эти годы, тут же добавляя: - Или сам осматривал этого пациента... Тогда бы она была жива”. Поднявшись, он пошатывается, ощущая боль в спине. Перед внутренним взором – вновь полумрак той палаты, в ушах звучит собственный крик, вырвавшийся тогда из груди, но его оказалось недостаточно. Напольные часы продолжают безучастно отсчитывать минуты, он же теперь знает ответ на вчерашний вопрос студентки. Несмотря на потерю подруги, несмотря на то, что его самого едва не убили, несколько раз ударив ножом, несмотря на то, что он едва не стал наркоманом после этого, желая притупить боль... Несмотря на то, что после каждой смены чувствовалась всепоглощающая усталость и хотелось лишь одного – добраться до любой горизонтальной и хоть немного приспособленной для сна поверхности и рухнуть на неё, он действительно скучает по практике. По тому, как на тебя с нескрываемым восхищением и ожиданием смотрят практиканты и интерны, как прислушиваются ординаторы, как лучится в глазах родственников пациентов благодарность. “Тик-так, - уверенно возвещают часы, когда он подходит к стеклянной двери, отпирая её и выходя на балкон. – Тик-так”... Доктор Картер тоскует по эмоциям, ощущает недостаток адреналина и понимает, что решение оставить отделение уже кажется совсем неверным, принятым сгоряча, дурацким... Но, с другой стороны, он был вынужден, ведь достроенный медицинский центр требовал внимания, вложений времени и сил для поиска средств и других спонсоров. Семейный фонд Картеров ещё далеко не истощён, бабушка и кузина помогают с благотворительностью, а назначенные управляющие занимаются компанией. Вот только теперь хочется большего, помочь не только одним центром, не останавливаться на нём... а вслед за этим – бесконечные званые вечера, на которых он играет роль привлекающего внимание экспоната, непрекращающиеся ужины и светские разговоры. Для практики остаются лишь несколько дней в неделю, которые он проводит в медицинском центре, помогая с приемом больных. И даже уменьшенные часы лекций не помогают выкроить больше времени. Прохладный ветерок касается лица, ерошит короткие пряди волос, пытается забраться под халат, а далеко внизу, в саду, успокаивающе журчит вода в фонтане. Сон, разбудивший его своими цепкими и колкими щупальцами воспоминаний, постепенно отступает, оставляя одного. - Джон? – тихий голос раздается позади и, обернувшись, он встречается глазами с Милисент. Даже поздно ночью, в накинутом поверх ночной рубашки атласном халате и с несобранными волосами, бабушка выглядит безупречно. – Ты не спишь. Спина?.. - Всё в порядке, - глухо отвечает он, отходя в сторону и опираясь о каменные перила. Ноги даже в вязаных носках начинают замерзать, а приступ фантомной боли вновь настигает, что не может ускользнуть от проницательного взгляда блекло-голубых глаз Милисент Картер. - Мне позвонить нашему врачу? – спрашивает она, осторожно касаясь плеча и поглаживая. – Джон?.. - Нет, я... сейчас пройдет, - отводя взгляд, произносит он. Раскинувшийся внизу сад слабо освещён, вдалеке виднеется опушка леса, а успокаивающий голос совсем близко шепчет что-то о чае, но он едва слышит это. Перед глазами вновь появляется мертвая Люси, глаза темнокожих детей, взирающих с надеждой, собственный мертворождённый ребёнок, Кем, которой он лишь напоминал об общем горе и приносил боль и которая оставила его, причинив не меньшую, оставила одного... “Пройдет? – навязчиво протягивает внутренний голос, и после стольких бед он с трудом понимает, как ему удалось избежать ядовито-успокаивающего плена наркотиков. Возможно, лишь из-за того, что он пережил это раньше, сумев вырваться с помощью друзей. – Пройдет?” - Милый... - Всё хорошо, - пальцы судорожно впиваются в камень, оцарапывая кожу, когда он вновь поднимает голову, переводя дыхание и пытаясь избавиться от мелькающих в сознании отголосков сна. – У нас завтра встреча со спонсорами в поддержку международного альянса врачей? Милисент безмолвно кивает, смотря с нескрываемой тревогой. - Ничего. Мне просто нужно отдохнуть, – с трудом найдя в себе силы на улыбку, произносит он, кладя руку поверх пальцев бабушки на своем плече. – Сварим кофе? Боль в спине отступает, призраки из снов, сотни призраков пациентов, которым он не сумел помочь, медленно тускнеют, взвиваясь вверх и растворяясь, а далеко внизу шумит вода в фонтане. Кажется, воспоминания и кошмары никогда не прекратятся, не оставят его, по-прежнему незримо следуя за ним, но, тем не менее, с ними можно жить. Жить, принося пользу и помогая другим, отдавая себя без остатка.