One Hundred Ways to Say "I Love You"

Я провожу тебя домой. - Ты не можешь курить около ребенка! Он заработает себе астму или рак, – возмущался Йен. Микки только что вернулся домой и уже почти пожалел, что сделал это. Кажется, Йен и Светлана опять поссорились, а Милкович просто ненавидел находиться в доме, когда эти двое спорят. Светлана несколько секунд буквально уничтожала Галлагера взглядом, после чего сделала еще несколько затяжек, выдыхая дым прямо парню в лицо. - Ты беременна, - рыжеволосый начал выходить из себя и взмахнул рукой, дабы разогнать никотиновое облако около него и Евгения, - тебе нельзя продолжать курить. - Почему же? – безучастным голосом бросила в ответ женщина. - Я курила, вынашивая первого ребенка, - она указала сигаретой на Евгения, - и он родился вполне нормальным. В этот момент они оба обернулись на Микки, который пытался пробраться в спальню незамеченным. - Ты должен сказать ей перестать курить перед ребенком! – потребовал Йен. Он выжидающе смотрел на парня, но позже нахмурился, поняв, что Микки не собирается его поддержать. - Мой дом. Мой ребенок. Я в праве делать все, что хочу, и никакие рыжие выскочки не могут мне указывать, что я должна делать в моем доме, – сказала Светлана, довольно ухмыляясь и поворачиваясь спиной к Йену, чтобы продолжить свои дела на кухне. Йен сжал челюсть от злости, а его лицо приобрело красноватый оттенок. Он направился в спальню, останавливаясь только для того, чтобы отдать пухлого мальчика в руки Микки. - Галлагер… - начал было Милкович, но был прерван громким звуком захлопывания двери. Он зашел в гостиную, чтобы положить ребенка кровать. - Рыжий мальчик должен знать свое место, – сказала Светлана. - На твоем месте я бы был очень осторожен в выражениях, - раздраженно бросил ей в ответ Милкович. Возможно, это не было очевидным для Йена, но если бы Микки пришлось выбирать между ним и Светланой, то Милкович без раздумий выбрал бы Галлагера независимо от того, с кем останется ребенок. Немного помешкав у двери, парень открыл дверь спальни: - Какого черта, Йен? - Она права. Я вообще понятия не имею, какого черта делаю здесь. Мне пора домой. Микки почувствовал, как в его груди начинает саднить из-за мысли об уходе Йена. Проблема была в том, что Милкович очень хорошо понимал чувства Галлагера и знал, что они были более чем оправданы. Микки не заступился его. Он не опроверг слова Светланы, когда та говорила Галлагеру, что это не его дом, и даже не дал Йену ни малейшего намека на то, что поддерживает его. Пусть и желая, чтобы рыжеволосый остался, Микки понимал, что его парень был прав. Уход Йена, вероятно, был единственным способом окончания этого конфликта, раз о компромиссе не могло идти и речи. Микки не мог выставить беременную жену и ребенка на улицу. Он просто хотел, чтобы Йен знал: эта ссора не означает их расставание. - Я провожу тебя домой, - сказал он рыжеволосому. Это была единственна вещь, которую Микки вообще мог произнести в тот момент. Йен с удивлением посмотрел на него. Их глаза встретились, и Микки надеялся, что рыжеволосый поймет все то, что он сейчас испытывает. Милкович не хотел, чтобы тот уходил, но он также понимал, что именно в этот момент Йен должен был это сделать. Выражение лица Йена смягчилось, и он разорвал зрительный контакт, бросив нахмуренный взгляд на его рюкзак с вещами. Микки заметил нерешительность парня и просто не мог упустить свой шанс: он подошел ближе, аккуратно забрал рюкзак из его рук и с широкой улыбкой перевернул его вверх дном, выгружая все содержимое на кровать. И, к его облегчению, Йен улыбнулся ему в ответ.