Вода как жизнь

Фабрика – постройка столь же старая, что и другие дома, возведенные прежними людьми много-много лет назад. Любое древнее здание имело свойство пугать: нынешним людям было неизвестно, каким было прошлое на самом деле, и правда ли все то, что «сохранилось» до сегодняшних дней. А неизвестность всегда была причиной страха, и кто знал, что крылось в стенах этой страшной, темной, мрачной фабрики. Возможно, стражи держали там каких-нибудь чудовищ, чтобы в один прекрасный миг спустить их с поводка, чтобы те сожрали без сожаления всех беженцев. Черный, густой дым валил из широких труб, поднимаясь мрачным облаком в ночное небо. Кенжи держалась как можно ближе к Эдлеру, пока тот бродил вдоль темно-серой стены, выискивая лаз. Девушке то и дело мерещились стражи, все ее тело было напряжено до предела, особенно органы чувств. Она обращала внимание на каждый шорох, реагировала на каждое движение, в то время как Эдлер нисколько не беспокоился о безопасности, словно его это не волновало, будто рядом совсем не было стражей. Зачем руководство вообще отправило их в город, зная, что здесь есть стражи порядка? - Нашел. Я лезу первый, ты за мной. Повторяй все мои движения, ясно? Лазом оказалась огромная дыра в стене, из которой лился тусклый свет ламп. Рядом с дырой оставалось лишь повесить табличку «Добро пожаловать». Девушка нахмурилась. Так легко не бывает. Неужели никто из тех, кто отправлялся за едой, не начал подозревать неладное? - Эй, ты уверен? – спросила Кенжи, недоверчиво заглядывая внутрь. Огромная, невероятных размеров комната с небоскребами из ящиков с провиантом. Все, чем питались беженцы – вот оно, приходи и бери, сколько влезет. - Абсолютно. Вперед. Неужели Эдлер не видел здесь ловушки? Неужели не понимал, что только в мышеловке сыр бесплатный? Мужчина пригнулся и забрался внутрь, поспешно открывая рюкзак. - У нас не так много времени. Тридцать секунд, потом срабатывает тревога. Быстрее, хватай что можешь! Забыв обо всем, Кенжи метнулась забивать рюкзак первым, что попадалось под руку. Печенье, соки, хлеб, сырое мясо, яблоки, картофель, масло. Наполнив сумку и карманы до отказа, она получила сигнал от Эдлера, и они выскочили наружу. - Ты не думаешь, что это слишком просто? Зачем здесь эта дыра? - Чтоб ты охреневала при ее виде, - огрызнулся мужчина. – Наша задача – не задавать вопросы, а добывать. Уходим. Снова стало холоднее. Так, что даже нелюдимый Эдлер прижался к Кенжи. Девушка выдыхала клубы пара, которые медленно растворялись в морозном воздухе. Орика, сидевшая рядом, наблюдала за ее дыханием, погруженная в свои мысли. - Кенжи, а разве снег и лед не вода? Ты не можешь их деть куда-нибудь? – спросил Эдлер. Свитер, на котором он сидел, промок и стал таким же холодным, как и сам снег. - Я пыталась управлять льдом, но не выходило, - призналась девушка. – Вот был бы с нами огонь… Стой, Митто, а у тебя что за способность? - Уж точно не огонь, - юноша горько усмехнулся. – Если весна не наступит в скором времени, мы тут точно умрем. - А почему мы не пытались развести огонь? – вдруг поинтересовалась Орика хриплым, слабым голосом. Ей было совсем плохо. - А кто-то из нас умеет? – Эдлер недовольно фыркнул. – Да никто из нас понятия не имеет, как выживать в таких условиях. - Андрей знает, - грустно сказала Кенжи, водя пальцем по снегу рядом с собой, рисуя незамысловатый узор. На лице Эдлера отразилось недовольство. - Ну и где он сейчас? - Вероятно, там, где мы его оставили! – тут же вспылила Кенжи. – Да, Митто? - Ссоры нам ни к чему, - отозвался юноша, крепко обнимая Орику. - Да мы все равно сдохнем. Какая сейчас разница? - В самом деле… Тяжело вздохнув, девушка поднялась с места и подошла к разбитому давным-давно окну. Их убежище находилось в одном из упавших зданий. Когда-то здесь была чья-то квартира, теперь же это пара торчащих бетонных плит с огромными квадратными дырами, называвшиеся окнами, а вместо потолка – железная сетка, с горем пополам скрывавшая беженцев от спутника. За окном – бесконечные руины, ржавая арматура и куски бетона. Здания в два-три этажа еще стояли, но лишились некоторых стен благодаря бомбам, ракетам и гранатам, разрывавшимся тут и там в далекие времена. Глядя на снег, Кенжи в который раз попыталась привести его в движение, воззвать к ответу на ее просьбы. Снег молчал. Вздохнув, девушка бросила пустые попытки и обернулась, чтобы посмотреть на ребят. Митто протянул Орике шоколадку, и та с благодарностью приняла ее. Эдлер встряхивал заледеневший свитер. - Я пойду, прогуляюсь, - сообщила девушка, через окно выбираясь наружу. - Не ной, если тебя поймают, - мрачно ответил ей Эдлер, одаривая ее укорительным взглядом. - Мне кажется, что нас никто и не ищет. И Митто об этом знает, так? Юноша отвел взгляд. «Ну конечно. Погоди, друг, я еще выманю из тебя твою историю со стражами», - Кенжи помахала рукой и отправилась, куда глаза глядят. Вспомнив об Андрее в который раз, она загорелась мыслью о том, что могла бы найти его в городе, но она даже не знала, где искать. Возможно, она могла бы встретить кого-нибудь из знакомых и поделиться подозрениями касательно стражей. А может, она бы встретила руководство и расспросила их напрямую о том, что они знали. Иногда ноги проваливались в снегу по самое колено, и Кенжи вспоминала тренировку с Орикой, когда она застряла в песке. Это давало стимул выбираться быстрее и шагать дальше, внимательно оглядывая окрестности. Ничего, кроме пустых, полуразрушенных домов. Ребята могли бы укрыться в одном из таких, и тогда не пришлось бы сидеть на холодном снегу. Кроме того, такие дома более-менее держали тепло, особенно маленькие комнатки, но Эдлер заявил, что стражи в первую очередь будут держать на прицеле такие места. На самом деле никакого прицела не было. Иллюзия погони, иллюзия выживания. Ради чего? Кенжи открыла дверь и вошла в холодное помещение. Здесь было всяко лучше, чем под какой-то жалкой сеткой между кусками бетона. Крыша над головой, никакого снега, сухо, пусть все также прохладно. Запечатать окно – и комнату можно было бы попытаться нагреть. Девушка поежилась. Митто потакал Эдлеру, который отказывался даже включать голову, не то что подумать. Интересно, что думала сама Орика? Как-никак, ее жизнь связана с жизнью Митто, они пара, и вряд ли Митто держал ее в полном неведении о своем прошлом. Лицо Орики… Бледное, невыразительное, маленькое личико. Сухие, ломкие волосы, словно соломины. С каждым днем она все больше походила на куклу. Раньше Кенжи считала, что у нее слабые тело и иммунитет, но она держалась не хуже остальных. Девушка села на пол. Она пережила не одну зиму под открытым небом, но тогда рядом с ней был Андрей, который, казалось, знал все: и как разжигать костер, и как охотиться, и где расставлять лагерь, и что делать, чтобы не выделяться на природном фоне. Из их с Андреем приключений девушка не вынесла для себя ни одного урока. Сколько лет они знакомы? Десять? Больше? Она была маленькой девочкой, когда белокурый подросток нашел ее в пустом доме в какой-то мелкой деревеньке. С тех пор они были неразлучны. Возможно, настал момент, когда их дороги разошлись. Так бывает во всех человеческих отношениях. Кенжи винила во всем бесплодие: какому мужчине нужна женщина, которая не может родить ребенка, чтобы человеческий род не вымер? Именно поэтому Андрей выбрал Риам, здоровую, симпатичную девушку. Но это не повод, чтобы жертвовать ради нее лучшим другом! Или даже больше, чем другом… Кенжи схватилась за голову и потянула себя за волосы. Мысли роились в ее голове, их было слишком много. - Боже, хватит! – крикнула она, пытаясь избавиться от них, но тщетно. Резко вскочив, девушка выбежала из дома. Куда она направлялась? Чего добивалась, уходя на бессмысленную прогулку? Безнадежно, безнадежно! Дорога обратно казалась бесконечной. Чудовищный, отвратительный город, мертвый, сжирающий остатки надежды. Кенжи мчалась сломя голову и зацепилась рукавом за торчащую арматуру, которую даже не заметила. Ткань куртки порвалась, девушка растерялась, услышав треск, и потеряла равновесие, упав оземь. «Замечательная новость», - подумала она, вставая и отряхиваясь. Остальную часть пути девушка преодолела пешком и вернулась точно на закате, когда ребята обычно устраивались на ночлег, кутаясь вчетвером в единственное одеяло, которое догадалась взять Орика. На этот раз вечер проходил иначе. Митто склонился над неподвижным телом, обнимал, прижимал к груди, снял с себя куртку и одел на Орику, дрожа от холода. - Вовремя ты погулять свинтила, - покосился на Кенжи Эдлер, и девушка опрометью бросилась к друзьям. - Орика? Орика! Губы побледнели, взгляд опустел. Она казалась хрупкой, словно фарфоровая кукла, и точно также, как и кукла, не шевелилась, не подавала ни единого признака жизни. Она не дышала; привычные облачка пара не срывались с ее губ; она более не излучала тепло, и что бы не делал Митто, все было тщетно. Юноша понимал, но ничего не мог с собой поделать. - Магия все это время черпала ресурсы из ее минимума, - высказал очевидное Эдлер равнодушным голосом. – Сочувствую вам, магам. Его никто не слушал. Губы Митто задрожали, по щекам катились слезы, глаза припухли и покраснели. Он стал шептать ее имя. Снова и снова, тихо-тихо, как молитву, склонив голову. Кенжи закрыла рот руками, глядя на куклу сквозь пелену слез. Горячие, жгучие, соленые, они ползли по щекам. Сколько раз ей приходилось видеть смерть? Такую бесшумную, призрачную, холодную, бледную смерть? Орика знала, что с ней происходило – не могла не знать. И молчала. Все это время медленно умирала. Умирала, принимая заботу ближних. Умирала, уткнувшись носом в грудь любимого человека. Умирала, обнимая его. Умирала, слабо улыбаясь. Страдала молча, оставив ближнего в благом неведении. Митто поцеловал ее в лоб. В холодный, бледный лоб.