Казнить или помиловать?

Охота. День третий. Уловив ароматный запах кофе, я лениво распахнула глаза, наблюдая за тем, как мучитель отжимается от пола на одной руке, а раненую прижимает к себе. Мне не хотелось выдавать тот факт, что я уже проснулась, хотелось понаблюдать за ним, позволить себе окунуться в дремоту, немного поваляться. — Подъем, соня. Завтрак уже готов. У тебя есть десять минут на сборы, через полчаса выступаем, — не отвлекаясь от своего занятия, проговорил Руслан. — Мы так торопимся? — не смея ослушаться, охрипшим ото сна голосом спросила я, поднявшись, направляясь в ванную. — Да, нам нельзя отставать от графика, если я все правильно просчитал, — ответил мужчина, прекращая тренироваться. — Какой у нас план? — умывшись холодной водой, кое-как прополоскав рот, спросила я, завязывая распущенные волосы в тугой хвост. — Выжить, — односложно ответил мастер, когда я вышла к нему. — Хороший план, — с долей иронии вымолвила я. — Тебе нужно заменить повязку. — Давай называть вещи своими именами. Херовый план, но у нас нет другого выхода. Или мы их, или они нас. А я не проигрываю, — пододвигая ко мне тарелку с завтраком, сказал Руслан, проигнорировав мои слова о перевязке. — Все же повязку нужно заменить, — буркнула я, взяв в руки кружку с кофе, отметив, что мучитель хмыкнул на мое заявление. — Перед выходом заменишь, а сейчас ешь, Рита, пока есть такая возможность, — присоединяясь ко мне, проговорил мужчина. Позавтракав и сложив необходимые нам вещи, оставив все, кроме боеприпасов, медикаментов и сухого пайка, чтобы передвигаться налегке, мы покинули убежище на рассвете, замаскировав вход листьями. Руслан приказал мне держаться позади него и четко следовать за ним, ни на что не отвлекаясь, также беспрекословно выполнять все его команды, что было для меня крайне сложно, будучи совершенно не приученной к таким условиям. Заданный им темп заставил меня выдохнуться едва ли не через час нашей ходьбы, но стиснув зубы, я продолжала идти за ним, упорно игнорируя боль в мышцах и усталость. Мучитель даже похвалил меня, отметив мое состояние, и немного сбавил ход, но этого было мало, катастрофически мало, а впереди был намечен не один километр пешего пути. Не представляю, как охотники за день могут проходить до тридцати километров, в некоторых случаях и больше. В уме не укладывается. Тут пять километров еле вышагиваешь по этой местности, уже практически умираешь, а тридцать, боги, я не доживу. — Охота всегда проводится ежегодно? — не выдержав столь долгого молчания, чтобы как-то разрядить напряженную обстановку вокруг, поинтересовалась я, чуть не налетев на мастера со спины. — Ежегодно, но тут есть свои тонкости, — совершенно спокойно проговорил Руслан. — Охота проводится в разное время года. Иногда весной, иногда осенью, и все это зависит от того, високосный год или нет. Я даже не вспомню, с чего это повелось. Кажется, так было всегда, а может быть, когда-то было новшеством. Отмены Охоты я не припомню. Думаю, что ее могли отменить только из-за войны, глобальной войны, а не межклановой. — А сколько всего кланов существует? — с неподдельным интересом спросила я, а наставник остановился, обернулся, взвесив меня взглядом. — Тебе стала интересна система? — изогнув правую бровь, недоверчиво вопросил он. — Что ж, это похвально, — отметив заинтересованность в моих глазах, проговорил мужчина, и стал двигаться дальше. — На данный момент я затрудняюсь ответить на этот вопрос, потому что сейчас идет перестройка. Какие-то кланы вымирают, другие благодаря им становятся мощнее, третьи рождаются. Но об этих всех махинациях узнаешь только на ежегодном балу Верховных, на который допускаются только главы со своими отпрысками и приближенные к главам мастера. Впрочем, я бывал на этом мероприятии довольно часто, чтобы точно отметить одну тенденцию. Число кланов всегда нечетное, потому что когда приходит время важных переговоров, таких как прием в Совет, нужно исключить даже самую малую вероятность того, что голоса поделятся поровну. — А кто такие эти Верховные? Что такое Совет? — аккуратно переступая через выбившиеся из-под земли коренья, спросила я, приняв руку Руслана, который помог мне пройти через это препятствие, немного сбив меня с толку своим благосклонным отношением. — Спасибо. — Не стоит благодарности, — отпуская мою ладонь, ответил мастер, предлагая мне извлечённую из рюкзака воду, которую я с нескрываемой радостью приняла. — Верховные — это правящий клан. Они стоят выше всех. Их законы соблюдают, им подчиняются. Совет — это орган управления кланами, который следит за выполнением законов, исполнение уговоров, собирает дань с кланов, чтобы обеспечивать и подпитывать золотовалютный фонд Верховных, а также они определяют наказание за нарушение уставов. — Как наш президент и парламент, — поделилась я, проведя параллели правления. — Что-то сродни этому, только наша система совершенна, в отличие от вашей. Верховные контролируют все. Ни одна мышь не пикнет без их ведома, а если пикнет, то ей сначала оторвут все лапы, прижгут раны, чтобы от кровотечения не подохла, а потом продолжат истязать, создавая наглядный пример для других, — не без гордости проговорил Руслан. — Совершенна, потому что бесчеловечна, — прошептала я, но мучитель услышал меня. Он остановился, обернувшись, и подошел ко мне, смотря на меня сверху вниз. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в его оттенка янтаря глаза, которые выражали холодность и расчетливость, но в то же время сокрушали отображающейся в них силой. Он сжал ладонью мое горло, причиняя дискомфорт, но не более, показывая свое превосходство. Немного наклонился вперед, чтобы уменьшить расстояние между нашими лицами, ни на секунду не разрывая давящего на меня зрительного контакта. — Да, мы звери. Без души, без сердца, без эмоций, но мы честны перед собой, а вы погрязли в гнили, лжи. Прикрываясь тысячами масок. Живя лишь для наживы, которую стремитесь отрицать. Деньги правят вами, а не вы ими. Каждый из вас продается. Все покупается, и это считается нормой. Чувства, секс, дружба, любовь, о которой вы понятия не имеете. Все, что вы считаете возвышенным, священными — только миф, созданный такими же людьми, только с большим достатком. Мы же смотрим открыто, разделяя ложь и правду, доверяя лишь тому, что знаем, что испытываем, — едва не касаясь моих губ, проговорил Руслан, уже с большим усилием сжимая мою шею, заставляя мою ладонь лечь поверх его, чтобы он ослабил хватку, что он и сделал, но не отпустил. — То есть вы не охотитесь за наживой? — уничтожая в себе страх перед ним, смотря прямо в пылающее неведомым мне огнем глаза, спросила я, чувствуя, как дрожь пробирает тело. — Нет, мы живем этим. Дышим. Восхищаемся. Оттачиваем свое мастерство до совершенства, чтобы проявить себя. И ваши люди именно это ценят в нас, считая, что так они не марают руки. Вот только сами попадают под прицел, а потом мы очищаем города от ублюдков, считающих себя властными над всем. — Как благородно. Я не могла не съязвить. Он преподносил все так, словно они хороши в том, что честны перед собой в желаниях убивать. Что это нормально, что так и должно быть. Что это правильно. Такая честность правильна. И это не укладывалось в моей голове. — Ты слишком закрыта, Рита, даже для понимания таких элементарных вещей. Это сдерживает тебя. Не дает показать себя. Ты цепляешься за свою прошлую жизнь, приносишь ее в мой мир, отрицая его нормальность. Это погубит тебя, если ты не научишься переключаться. Ты сожрешь себя изнутри, и никто не сможет тебе помочь, — отпуская меня, переставая нависать надо мной, давая мне возможность сделать глубокий вдох, сказал Руслан. — Ты притащил меня в свой мир, я об этом тебя не просила, — зло прошептала я, с вызовом смотря в чернеющие от эмоций глаза мастера, который поморщился, словно я дала ему пощечину. — Я спас тебя, глупое создание, — практически рыкнул мучитель, вновь подступив ко мне, заставляя меня смотреть на него снизу вверх, слыша, как гулко бьется мое сердце. — Все что я делал с той минуты, как Жрец выбрал тебя, было направлено на твою защиту. Я встал за тебя. Не дал сделать из тебя подстилку или хуже того — игрушку Арчи. Он бы сломал тебя за вечер, по миллиметру разрезая твою совершенную кожу. Наслаждаясь кровью, проступающей на ней. Трахая тебя и убивая. Пуская по твоему телу ток, чтобы привести тебя в чувство и продолжить, — с какой-то неумолимой горечью в голосе произнес Руслан, а я отчетливо поняла, что ему сложно говорить об этом, безмерно сложно, но мне хотелось знать, хотелось понимать, почему я здесь. Почему он забрал меня, почему не оставил дома, почему не отдал Арчи? Зачем он сделал это все для меня? И сделал ли? — Почему? — едва слышно вымолвила я, чувствуя, как участилось мое дыхание, как неприятные ощущения сковывают меня, что мне так же сложно. — Что? — словно сбитый с толку вопросил наставник, хмурясь, будто отключился на пару секунд, будто не он говорил те слова. — Почему ты сделал это для меня? — с нотами отчаяния в голосе спросила я, пытаясь отвести от него свой взгляд, но не смогла, и продолжила смотреть на него. Руслан как-то сжался, отстранился, поднял голову к небу на мгновение, прикрыв глаза и выдохнув, проговорил: — Потому что…потому что ты напомнила мне человека, которого я полюбил. Как только я тебя увидел, — резко схватив меня за шею, практически отбросив на дерево, к стволу которого стремительно прижал меня весом своего тела, процедил мучитель. — Как только посмотрел в твои глаза. Как только ты одарила меня улыбкой, — свободной рукой намотав прядь моих светлых волос на палец, уже с долей неведомого мне огня в голосе произнес мужчина, заставляя смотреть на него, не смея отвести своего взгляда. — Как только заговорила со мной. В этом была твоя — моя ошибка. Я не смог сдержать эмоций, которые снесли все мои барьеры. Ты так похожа на нее. Я чувствую, что сама судьба издевается надо мной, рвет меня на части. Почему, Рита? Почему в тот день ты пришла туда? Почему стала играть с нами? Почему не убежала? Зачем ты мучаешь меня? Зачем продолжаешь резать кровоточащую рану? Его зрачки мельтешили в янтарной радужке, выдавая его волнение с потрохами, открывая его передо мной. Я видела его отчаяние, чувствовала его боль, словно она была причинена мне. Еще никогда он не был так близок ко мне, всегда скрываясь за маской монстра. И я не знала, что меня пугало больше: его откровение или следствие его доверия, которое вылезет мне боком, давая прочувствовать его злость, его гнев на себя, через меня. Мне неумолимо захотелось обнять его. Прижаться к нему. Успокоить. Это было безумием. Я прекрасно это понимала, но видеть его таким было хуже, чем видеть его ожесточенным. Тогда я хотя бы знала, что меня ждет, а сейчас он мог взорваться или отстраниться, закрыться. И я не знала, какой вариант был бы лучшим для него и для меня. Один выстрел решил все, заставив мастера дернуться, поморщиться и мгновенно повалить нас на землю, а меня вскрикнуть от испуга, тут же почувствовав ладонь Руслана, которой он закрыл мне рот. — Тише, уверенная, мы же не хотим быть застреленными, — прошептал наставник, стараясь определить место, откуда прилетела пуля. — Мне нужно, чтобы ты ползком добралась вон до тех кустарников и спряталась в них, пока я постараюсь решить нашу проблему. — Я могу помочь, — в тон ответила я, когда мужчина перестал прикрывать мне рот. — Да, не мешай мне, — хлопнув меня по заднице, подгоняя, кивком головы указывая направление, строго ответил мастер. Я послушалась его, поползла на локтях, практически не отрывая тело от земли, как учил меня Драко, в сторону кустарников, чтобы скрыться в них, чувствуя, как тело пробирает тревожная дрожь, а страх сковывает сознание. Уже в который раз за эти дни я слышала свист пуль над головой, видела кровь, ранения, стараясь не терять самообладание, и жутко жалела, что так халатно относилась к тренировкам, хоть после них чувствовала себя отвратительно, утопая в усталости и боли в мышцах. Руслан пропал с моего поля зрения, как только я добралась до точки назначения, сразу прижавшись к стволу дерева спиной, ощущая отголосок боли, видно он хорошо меня впечатал, впрочем, это было не так важно, как то, что меня жутко нервировал факт отсутствия мастера. Я почувствовала себя совершенно незащищенной, словно меня бросили в клетку к тигру, которого вот-вот должны выпустить и я не знаю, с какой стороны его ожидать, и как от него спасаться. Едва сумев рассмотреть рюкзак, который был брошен на земле, но из-за своего цвета фактически с ней сливался, я позволила себе выдохнуть, на секунду прикрыв глаза, а в следующую паника поглотила меня. Кто-то грубо закрыл мой рот ладонью, сжимая при этом мое тело в тиски, не давая возможности вырваться, закричать, блокируя любую попытку к сопротивлению. Мое сердце ухнуло вниз, пульс бешено забился, я едва могла дышать из-за ужаса, который овладел моим сознанием, судорожно пытаясь найти выход. — Твой страх упоителен, кукла, — шумно вдохнув запах моей кожи, прислонившись холодным кончиком носа к тыльной стороне шеи, произнес незнакомец. — Я давно не встречал столь очаровательных экземпляров. Даже обидно, что мой дорогой друг отнял тебя у меня. Ты бы удивилась моей фантазии, Рита, — убирая руку с моего рта, но при этом продолжая удерживать меня, проговорил Арчи, которого я не признала сразу лишь из-за паники, сковавшей меня. — Жрец, — практически одними губами вымолвила я, не решаясь пошевелиться в его руках. — Собственной персоной, радость моя. Я спиной ощущала его ухмылку, больше похожую на оскал. Чувствовала, что его возбуждает сложившаяся ситуация, и совершенно не заботит то, что происходит вокруг. — На нас напали, — пытаясь убрать его руки с себя, проговорила я. — Я в курсе. Мои люди уже решают этот вопрос, — резко поднимаясь вместе со мной, произнес наемник, жестко схватив меня за локоть, и повел вперед, не боясь последствий таких необдуманных действий. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять! — практически проорал наемник и тут же выстрелил в силуэт, который отстранился от ствола дуба. Я вскрикнула, из-за ударившего по ушам хлопка, из-за рухнувшего как мешок картошки тела, в нескольких метрах от нас. Ком встал в горле, сердцебиение участилось, грозясь прорвать грудную клетку. Меня замутило, и я едва сдержала порыв, чтобы не вычистить желудок, как Арчи продолжил голосить: — Вдруг охотник прибегает, прямо в зайчика стреляет! — еще один выстрел, прямо меж глаз выросшего перед нами наемника, которого я даже не заметила первоначально, и вот теперь меня вывернуло наизнанку. Я едва успела отвернуться и наклониться, чтобы выкинуть весь свой непереварившийся завтрак, боковым зрением наблюдая идущих к нам навстречу двух бугаев, которые силком тащили кого-то третьего, уступающего им в габаритах. Арчи отпустил меня, уходя куда-то в сторону, пока я пыталась прийти в чувство, не решаясь разогнуться, шумно вбирая в себя воздух, вытирая рот салфетками, что были упрятаны в поясе костюма. — Мой дорогой друг, как же ты мог быть таким неосмотрительным? — приторно протянул Жрец, а я все же повернула голову, чтобы увидеть к кому он обращается. — Позволь задать тебе встречный вопрос: где носило твою задницу? Я ожидал, что ты убьешь этих ублюдков быстрее, чем один из них в меня выстрелит, — не скрывая иронии, ответил ему мучитель, прочищая покрытый кровью клинок землей, держа его в здоровой руке. — Извини, я был увлечен слушанием твоих речей, что стали усладой для моих ушей, — фактически пропел Арчи, вплотную подойдя к Руслану, обнял его и тут же отстранившись, стал рассматривать поврежденное плечо мастера. — У меня две новости: хорошая и плохая. Плохая — пуля застряла, хорошая — она вошла неглубоко, могу извлечь и зашить, — со знанием дела проговорил наемник, прямо посмотрев на друга. Я выровнялась, протерев губы, и подошла к ним, пребывая в шоковом состоянии, с ужасом отмечая то, что сейчас мне не было страшно, гадко из-за того, что сделал Арчи, как было в первый раз, когда я увидела трупы, или как было с Драко, когда он перерезал горло наемнику. Да, меня вывернуло наизнанку, и это была реакция организма на происходящее, но внутри я чувствовала, что с каждым разом я словно привыкаю к этому. Я уже не ощущала того, что было раньше и это пугало меня. Возможно я бессознательно начинала терять себя, ожесточаться, а это никак не способствовало тому, что я хотела вырваться из системы. Во мне все еще теплилась на это надежда, которая с каждым днем угасала, и мне нечем было поддерживать это пламя, затухающее пламя. — Было бы неплохо, но для начала нужно разбить лагерь, — ответив Жрецу идентичным взглядом, сказал Руслан, перед этим бегло оценив мое состояние. — Да будет так. Джинн, Дюна, обработайте «язык». Мара, Тито, в разведку до Глубокой, мы за вами, — командным голосом стал отдавать приказы Арчи, а его люди беспрекословно принялись исполнять их. Я сразу же узнала высокого брюнета, с которым встречалась в Лабиринте и которого вывела из строя дротиком, как и он меня. Его сосредоточенный, с крупицами злобы взгляд скользнул по мне перед тем, как он стал выполнять поручение мастера, и этот взгляд не сулил мне ничего хорошего. Руслан так же подметил враждебность со стороны Мары ко мне, потому что именно в этот момент он смотрел на меня. Я видела, что ему это крайне не понравилось по эмоциям, которые отразились на его лице, ведь сейчас он не отгораживался маской, не видел в этом смысла. — Арчи, скажи своим псам, что Рита неприкосновенна, иначе головы полетят с плеч, — с расстановкой проговорил Палач, наклонившись к другу, но я все прекрасно расслышала, потому что стояла к ним слишком близко, для того, чтобы не услышать. — Мои псы на диете. Им и в голову не придет смотреть на твое мясо. Они наказаны, — с явным раздражением бросил Арчи, давая понять, что не собирается разглагольствовать на эту тему, из-за чего Руслан нахмурился. — Я обработаю и перевяжу рану, вытащу пулю непосредственно в лагере, — снимая свой тактический рюкзак, и извлекая необходимые ему вещи, дополнил мужчина. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за зрительной войной между наемниками, которую они стали вести после последних слов наставника. Это было странно, очень странно видеть то, что ранее скрывалось от меня. Первоначально я воспринимала их за друзей, как только увидела в баре. Позже, когда меня похитили и привезли в Замок, после чего отвели к Арчи, и только через какое-то время зашел Руслан, я подумала, что они соперники, едва ли не враги, потому что иначе их перепалку растолковать было нельзя. Потом, когда снова сталкивались эти двое на моих глазах, я вновь начинала метаться между своими выводами о них. Сейчас, наблюдая за тем, с какой бережностью Арчи обрабатывает рану наставнику, что он едва ли не дует на нее, чтобы уменьшить боль, я снова не понимала их. Они вели себя, как братья, но что-то иное вклинивалось в понятие этих взаимоотношений и казалось, что это большее, пока еще недоступное для моего восприятия. Когда Жрец закончил, мы двинулись в путь, взяв с собой и «языка», которому завязали рот и руки, ведя его на веревке за собой, словно собачонку, которая вряд ли переживет эту ночь. Даже не так, я не сомневалась в том, что как только наемники добудут необходимую им информацию, он будет убит, потому что станет бесполезным мешком с мясом и костями, коим его уже прозвал Дюна — человек Арчи, двухметровая, светлая гора стальных мышц. Как ни странно, но я сразу подметила интересную тенденцию в людях Жреца. Они все, кроме Мары, были словно скалы, громадные натренированные скалы, на фоне которых Арчи смотрелся более чем безобидно. Однако это было ошибочным мнением. Он был страшнее их всех вместе взятых. Стержень садиста словно пульсировал в нем, оповещая о скверном нраве своего носителя. А один взгляд заставлял все тело трепетать от страха. Меня до сих пор пробирали мурашки в его обществе, а провести целую ночь вместе с ними, станет для меня истинным испытанием, которое я обязательно пройду.