Пособие для начинающих психов

Как и предполагалось, первые дни в школе, а в особенности понедельник, оказался необычайно отвратительным. Во-первых, меня попросту не узнали. В воскресенье Алиса принудила пойти к парикмахеру и купить ту самую цацку. Последняя оказалась неким мудрёным оберегом от норовящих сожрать духов. Без понятия насчёт эффективности, но хоть деньги растранжирил не зря. Папень на удивительное преображение, ака Усаги в Сейлор Мун, и возвратившуюся на родину карточку отреагировал до ужаса радостно, прямо умилившись: «Взрослеешь, сынок». Спасибо, утешил. Так вот. Меня реально никто не узнал. В принципе, я и сам от зеркала шугался, особенно мельком взглянув на перебинтованную руку… Но да, чудесное преображение удалось: он что-то намудрил с волосами, обрезав их почти до уровня плеч, надавал кремов (то есть не надавал, а сбыл «по уникально дешевой цене») и, так жалостливо-жалостливо смотря взглядом озабоченного родителя, спросил, может ли ещё что-то для меня сделать. Я старался не ухмыляться. Честно… А на перемене мой незабвенный ограниченный тёзка, набычившись, спросил: - Это что, ты?! Решил вырядиться, чтоб блядовалось проще? Не имея привычки часто говорить, пожал плечами - он может обвинять абсолютно в чём угодно для привлечения внимания. Но шоумену местного масштаба оказалось мало – он возмущённо поднял меня за грудки, мол, посмотрите, какой я сильный, чуть отрывая от земли. Впрочем, ничего необычного – практически привычка с детского сада. - Я тебя спрашиваю! Не буду расписывать, идиотом в которой степени со стороны казался мне данный представитель парнокопытных, но, безразлично посмотрев на с комфортом разместившуюся на первой парте Алису и других одноклассников, с любопытством обозревающих нашу с тёзкой «ссору», ответил: - Пофиг. Вдруг Алиса, пакостно улыбнувшись, в мгновение подлетела к Антону и, положив ладони на его плечи, проникновенным, загробным голосом прошептала: - Да-а-а, по-о-о-офиг. Медсестра, скальпель – пациент готов для вскрытия. Но чтобы добить жертву, я широко усмехнулся: - Ты чего-то хотел? Его волосы на затылке отрицательно зашевелились. Удивительно, но жертва преувеличено аккуратно поставила меня на место, заботливо отряхнула надетую поверх свитера джинсовую куртку – за которую он, собственно, меня поднял – и направилась из класса куда-то в сторону туалета. Надо же, какой пугливый. Зелёный, устроившийся на моём плече, презрительно фыркнул. Во внезапно вспыхнувшем прозрении, я, прищурившись, просверлил в голове Алисы внушительную дыру - она ж его не в первый раз пугает! Та, аки ангел, мило улыбнулась, тем самым увеличив подозрения, чьих это рук дело. Она его хоть по голове не била? М-да, забыл сказать, с чего такой внеплановый наезд начался. Меня ж и мать родная не узнала бы, и я шел по школе «для элиты», буквально каждую минуту выпадая в осадок. «Встречают по одёжке…» оказалось правдой. И куда делась брезгливость в испуганных взглядах, пусть они ещё не соображали, кто я такой? Пока мы шли, контрактерша каждую секунду зудела над ухом: «Не горбиться», «В пол не смотри», «Не улыбайся, лучше выгляди серьёзным», «Не оборачивайся», «Иди по ровной, а не по кривой» и ещё куча наставлений в подобном духе, заставляющих кисло кривиться. Она хочет от меня слишком многого, я ж не моделька какая-то! Тем не менее, все прошло вполне успешно. Учитель спросила, кто отсутствует, и тут неожиданно воцарилась тишина: я же никогда не пропускал школу, а тут такое. Да и какое-то нечто сидит за чужой партой. Географию, которая числилась первым уроком, вела полуслепая маразматичка, совершенно не обратившая внимания на затянувшееся молчание. Она начала урок и так же провела его до конца, не задумываясь над подозрительной ситуёвиной. Мне бы так. Меня же засыпали вопросами, вроде: «Ты кто?», «Антон, это ты?» Нет, мой брат близнец. К пятнадцатой минуте я дал себе волю и, несмотря на все уговоры Алисы «позитивно смотреть на вещи», мрачно зыркнул на желающих пообщаться. Убедились. Так глупо - покупаться на вещи. Поверхностное изменение ничего по-настоящему не меняет - насколько оно лёгкое при наличии денег, настолько же ветренное, не оставляющее внутри и следа. Оденься я завтра по-другому, отрасти обратно волосы - и в тот же день всё вернулось бы на круги своя. Но, Алиса же говорит - первый шаг, типа, все начинается с легкого, с внешнего. Буду надеяться на её правоту. Ну а потом и произошел тот «инцидент». Последующие уроки я по-прежнему являлся главной темой обсуждений в классе, и не мог не заметить некоторых любопытных, невзначай заглядывающих в наш класс «поболтать» с подругами. Все таращились на меня, как на нечто, и огромных трудов стоило не свалить домой. «Хулиган», да? Так, может, мне уже сейчас следует начать тотальное избиение окружающих? Но не-е-ет, я ж болтал, мол, являюсь ещё и секс-символом местного разлива, коим на данный момент могу представиться разве что заядлым оккультисткам. Мать моя марихуана. Не обращая внимания на круглые глаза окружающих, посреди урока начал звучно биться головой о парту. Нужно держаться! - Что с тобой? – обеспокоенно спросила Алиса, внимательно заглядывая в мои ясные очи. В ответ я зыркнул на неё аки на врага народа, а сидящий впереди парень неуютно поёжился. - Можно выйти? – подал голос, прилежно поднимая руку. Явно страдающий нервным расстройством математик, старательно не замечающий, как меня плющит, поспешно закивал. Поднявшись, я небрежно кинул на парту ручку и, засунув руки в карманы джинсов, намеренно неспешно направился к выходу. Зелёный окинул скучающим взглядом остальных учеников, видимо, не признавая данных как равных, а Алиса, аки заботливая мамаша, летела рядом, поучительно наставляя: «Спину ровно», «Голову не опускай», «Иди по ровной, а не по кривой»… * * * Местный туалет всегда имел собственный шарм. Курить здесь не разрешалось, да и все знали - посмолить преспокойно можно за школой, поэтому «власть» в виде техничек не спешила проверять это место во время занятий и большой перемены. Зато в помещении находилось несколько больших окон, где, забравшись на подоконник, существует возможность предаться философским размышлением о жизни и смерти. Конечно, самоубийцам приходится туго, ибо со второго этажа насмерть разобьется только невероятно удачливый счастливчик, но, если сильно приспичит, можно обойтись подручными средствами – по-моему, при должном старании вполне реально утопиться в туалете или захлебнуться в раковине, коих здесь имелось в достатке. Закончив краткий экскурс достопримечательностей, тяжко вздохнул – похоже, туалет занят: оттуда раздавались весьма двусмысленные стоны и отвратный смех. Оставалось догадываться – это либо групповуха, либо побоище. Ни то, ни другое меня не привлекало, однако блондинка наоборот – полюбопытствовала, а просочившись сквозь стену обратно, смерила меня горящим взглядом. Её жутковатая улыбочка тоже не предвещала ничего хорошего, поэтому я наперёд начал отрицательно мотать головой, пятясь назад. Но приведение метнулось ко мне, крепко вцепилось в плечи и непререкаемо заявило: - Ты сейчас же обзаведёшься последователем! Здрасте, приехали. Каким ещё последователем? Мне они и даром не нужны, я ж не секту организовываю. Вышеизложенное мне удалось выразить в одном скептическом взгляде, отрывая от себя чужие холодные пальцы. - Да-да, – тем временем не успокаивалась девчонка. – Сначала его, потом обзаведёшься ещё тройкой, а спустя несколько месяцев вся школа будет в твоём подчинении. Угу, а через год стану правителем мира и спасу планету от нашествия инопланетных полуразумных гуманоидов. Мой взгляд стал на градус скептичнее, что вновь возымело нулевой эффект. Вдобавок, Зелёный, подхватив ту же заразу, начал заливаться на своём языке. Поняв: «Сопротивление бесполезно, лучше сдавайтесь», я, загнанный в угол, продолжал упорствовать: - Мои умения в драке идут в минус! Ёпты, где «Антижук»?! - А драться и не надо, если что случится, мы сами всё сделаем, – азартно воскликнула блондинка, воинственно размахивая сжатыми кулаками. Радует, что хоть манускрипт свой пожеванный дома оставила – на это мозгов хватило. - У меня вопрос, – предпринял очередную одну попытку, обняв стоящую колону, как родную. Алиса пыталась отодрать меня, схватив за ногу, а мелкий предатель топал к пальцам, намереваясь их грызануть. – Зачем мне последователи? - Как «зачем»? – подозревая меня в слабоумии, привидение остановилось, тем самым невольно предоставляя халявный передых. – А как ты сколотишь банду? - Зачем мне банда? – вопросил истеричным полушепотом, боясь, как бы за дверью не услышали наше копошение. Не хватало здесь левых зрителей. - Чтобы стать хулиганом! – пыталась втолковать «прописные истины» та. Браво! Всегда мечтал в своём юном возрасте стать главой преступной группировки. - Я буду одиночкой, – запротестовал, пытаясь стряхнуть Зелёного, с видом знатока-гурмана примеряющегося к моему запястью под тонким свитером. - Одиночкой у тебя ничего не по-лу-чит-ся! – парировала девица, продолжая свершать своё грязное дело. Игра в репку продолжалась, однако, решающим моментом стала не она, а надрывный стон боли из-за двери, и последующий за ним издевательский смех, перемежавшийся пошловатыми шуточками над объектом насмешек. Причём среди обидчиков присутствовала и девушка, чей голос звучал особенно громко. - Ладно, пойду, – обречённо согласился. Какая-никакая, но совесть моя не сгнила окончательно, и, несмотря на всепоглощающее желание остаться обычным «прохожим», притвориться непричастным не выйдет. – А их там много? - Семеро, – тут же беспечно проинформировала контрактерша, я же начинал про себя материться. А может, и правда, лучше остаться непричастным?.. – Не считая твоего приспешника. Хах, она его уже заочно записала! Нахалка! Послышался ещё один приглушенный вскрик и, помявшись на месте, я чуть ли не перекрестился. - Вперёд, супергерой, – наставила блондинка, победно подняв кулак вверх. - Угу, – хмуро согласился, обречённо закатывая к потолку глаза. – Надеюсь, лосины и сапоги надевать не придётся?.. Приняв самый мрачный вид из широкого арсенала, натянул на лицо жуткую ухмылку и рывком распахнул дверь. Присутствующие застыли с округлёнными глазищами, мне же, наконец, удалось вспомнить пару слов из «Отче наш». Надеюсь, в тот момент мой вид был очень угрожающим. - Федя, твою дивизию, я же говорила тебе стоять на стрёме, – прошептала та самая единственная девушка в компании стоявшему рядом рыжему веснушчатому пареньку. Тот досадно поморщился, ничего не ответив, и мы продолжали палить друг друга настороженными взглядами. Первым закончил молиться я, так и не сообразив, что там после «ежеси на небеси», и обратил внимание на задохлика, таращившего на меня огромные голубые лупалки. На вид мальчонка был года на два младше меня, и, несмотря на изрядную помятость, «милый» вид не утратил. Походу, поэтому его продолжали азартно избивать. Ну да, золотистые то ли от покраски, то ли естественного цвета волосы, хрупкое телосложение и излишняя жалобность во внешнем виде, так и кричавшая: «Пожалейте меня», наводила на определённые мысли. Ангел, мать его. Не придумав ничего умнее, я, вложив в голос все заработанные годами очки навыка иронии, проникновенно спросил: - А ничего, что девчачий туалет дальше по коридору? Единственная представительница «прекрасного пола» пыталась отойти от ступора, а «ангел», выбрав донельзя удачный момент, подорвался и с удивительной юркостью спрятался за мои тощие конечности. Эпичная сцена: Кощей Бессмертный закрывает собой ещё одну белокурую бестолочь от семерых козлов, а рядом стоят его призрачные друзья. Надеюсь, хоть моего фэйла эта ситуёвина с собой не принесет. Избиения в таких злачных местах проходили довольно часто. Да, в обычном учебном заведении за такое строго наказали бы, но это же элитное, где тусуется много «золотой молодёжи» – деньги, связи, деятельность папаш – всё отражается на детишках, делая их либо детками для избиений, либо королями со свитой. Помимо этого, доказать, что ты не принадлежишь к числу, кхм… экскрементов, можно только грубой силой (естественно, закрепленной чем-то извне, чтобы не сожрали сразу же после первого фингала, поставленного богатенькому мальчику), коей ни у меня, ни у «ангела» не наблюдалось. Но если я в эти разборки по специфичности характера и профессии отца не вмешивался, то он, похоже, замешался в «политике детской песочницы» по уши. И теперь конкретно влип. Кстати, кроме нас тут тусовался небольшой школьный призрак – шкафом клянусь, родственник незабвенной Плаксы Миртл. Нет, он не плачет круглые сутки, но имеет обыкновение отсиживаться по туалетам. Может, подсматривать за учениками в критический момент – такое извращённое хобби? Сейчас он сидел на раковине, закинув ногу на ногу и задумчиво созерцая происходящее. По-моему, ему не исполнилось больше шестнадцати, поэтому понятия не имею, как он умудрился умереть – правда, что ли, в унитазе утопился? - А ты откуда такой взялся? – удивленно спросила школьница. За время моего размышления она пришла в себя и теперь дала своим знак, мол, «не двигайтесь». - Борец за справедливость во имя Луны, – досадно скривился. – Не видно, что ли? Ну, насчёт Луны я, наверно, переборщил – на нервной почве. По правде говоря, внутри меня преобладало единственное желание – рвануть домой, спрятавшись в самом тёмном углу, и дождаться, пока подпольная организация пришлёт другого симпатичного агента. Не могу не признать: насчёт этого у них отменный вкус. Но я храбро держался, изображая из себя эдакого помощника Черного плаща и союзника Лиги Справедливости, явившегося спасти невинного агнца. Если бы не этот спектакль, я бы прибил Алису её же манускриптом, только по счастливой случайности не пребывавшим сейчас со мной. Чуяла, зараза, что что-то такое нагрянет! - Ну, даже не знаю, – выразил сомнения тот самый рыжий. – А где жезл любви, или что там у этой Сейлормун в вещмешке имелось? Без понятия, имелся ли у Сейлор Мун Жезл Любви, но в одной онлайн-игре его могли использовать только феи с левлом выше шестьдесят третьего, и уж точно никакие не сейлоры. Немного поколебавшись, со скрипом выложил свои сомнения, пересиливая вопящее чувство самосохранения. - О-о-о, – понимающе закивал Фёдор и начал перечислять случаи и характеристики, при которых данный артефакт действует хреновее некуда – походу, у него в напарницах или женах водилась такая фея. От меня требовалось лишь слушать и кивать в нужных местах, поглощая информацию. А что, вдруг пригодится – та онлайнка очень популярна среди заядлых роллеров. Остальные со сложными взглядами следили за нашим «диалогом». От меня слов не требовалось, что не могло не радовать – я скоро охрипну от количества произнесённых слов. Всё же, жизнь начала потихоньку переворачиваться вверх дном. Никто почему-то не прерывал Федора, а тот трещал на манер радио, живо работая языком. Однако, едва он закончил, я, в очередной раз поборов внутреннее Я, умолявшее заткнуться и свалить, решил прояснить ситуацию, обернувшись через плечо: - Так за что они тебя били? Мальчишка, жалобно всхлипнув, быстро затараторил: - Я шел на урок, а тут они. Они таких, как я, не любят, но я же не виноват, что такой. Это же нечестно так обращаться с людьми только потому, что у них такая внешность. А они… – всхлип, – они меня в туалет затащили и били, обзывались. А я же не виноват, дяденька. - Что-о-о?! – раздалось сразу же семь возмущённых голосов. - Да брешет он всё! – возмутилась школьница, хищно сузив глаза. – Об этом уже все знать должны: эта пакость переспала с моей подругой и утащила у неё любимую золотую цепочку с кулоном, стоящим баснословную сумму, а утром в школе сказал, что ничего не было – отношений в том числе. Я снова повернулся, чтобы получить опровержение, и встретил кристально-чистый, не затуманенный мирскими искушениями, наивный детский взгляд. «Что ж, – промелькнула мысль, – из игры «Репка» переходим на «Соньку золотую ручку»». Поморщившись, схватил малого (а такого ли малого?) воришку за руку, толкнув его обратно к мстителям. У них там, походу, компания: брат, сват, жених, дворецкий, садовник, любовник. Или что-то в этом роде. Не буду мешать людям развлекаться. - И ты оставишь меня им? – со слезами на глазах спросил «ангел». Ничего не ответив, я пожал плечами. Сдались мне эти междоусобные разборки, ещё бы войну кланов устроили. И закрыл дверь туалета. На урок чапать не хотелось, поэтому я беспрепятственно вышел из здания, решив забрать вещи позже. Всё равно они лежат в нашем кабинете, а он один, ибо к нам учителя по очереди ходят, а не наоборот. Погода не то чтобы отвратная, но противно-солнечная и жаркая. Ненавижу апрель. - Ничего, в следующий раз мы обязательно заполучим последователя, – оптимистично заверил призрак, и Зелёный, притаившийся в районе моего затылка, согласно вякнул. Не пойму, это типа тонкий намёк, чтобы я каждый день во время уроков шастал по туалетам? В «зашкольной курилке», куда я забрёл, числилась одна существенная прелесть – длиннющая деревянная лавочка. На ней я и умостился, наконец, ощущая себя самим собой. Слишком уж утомляет в реале притворяться кем-то ещё – в этом мне пришлось убедиться на собственной шкуре. Ну да, в Нете начирикаешь три короба – живи и радуйся, а тут… Но, думаю, главное – стоит помнить, ради чего я всё это делаю. И я обязательно не забуду. Не знаю, сколько минут мы с Алисой и мелким здесь пробыли, отрешённо пялясь себе под ноги, но, когда прозвенел звонок, ко мне на лавку присел тот самый «ангел», со свежим фингалом под глазом. Не посмотрев на меня, молча закурил. Выкурив первую, по-прежнему не глядя, предложил сигарету, от которой я отказался. А потом блондин неожиданно недетским голосом заговорил: - Знаешь, в этот раз я реально облажался. Знал бы, что у той стервы такая крыша, в жизнь бы не сунулся. Обычно девчонки потявкают-потявкают, но потом успокаиваются – всяко лучше сказать, что подарила, чем утверждать, что обокрали из-за того, что дала. Но неудачи же у всех бывают. Любопытство пересилило осторожность, поэтому, никак не реагируя на Алису, бурно призывающую выгнать типичную «Соньку» подальше, поинтересовался: - А с какой стати ты мне всю свою контору палишь? Сменилась правящая партия? Парень вздрогнул, но тут же передёрнул плечами, теперь-то взглянув мне в глаза: - Сам не знаю. Наверно, потому, что ты не отреагировал на мою физию. Обычно все ведутся, а ты меня так прямо кинул. Те ироды меня потом там же добили, а я боль не люблю, ну и сказал им, где валяется дурацкая цацка. А тот рыжий мне напоследок прощальный фонарь поставил, теперь месяц буду с таким очаровательным мейк-апом ходить, может, пожалеет кто-нибудь. В ход пошла вторая сигарета. Зелёный, спустившись по моей руке как по пожарной лестнице, оскалился на блондина, издавая странное непонятное бульканье. Рычание, что ли? - А зачем тебе та безделушка? – всё же полюбопытствовал. Тот, кажется, соображал, о чём я, но, когда дошло, неопределённо пожал плечами: - Развлекаюсь. Нет, не подумай, я не из бомжей, можно сказать, даже наоборот. Но, когда вижу какую-то блестящую побрякушку, у меня наступает коллекционная горячка. У родителей деньги прошу редко, да и они меня специально в такую глушь отправили, поэтому живу один. Тем более, я здесь последний год, так почему бы не отпустить душу в рай. Хмм, ну то, что предки сплавили клептомана подальше от соблазнов сюда, пусть и в школу для богатых, – неудивительно, сейчас в областях на такое чуть ли не мода. Но вот насчёт одиннадцатого класса… М-да, верь теперь внешности. - Ясно… Мы сидели в молчании, но находящийся рядом человек почти не вызывал дискомфорта. А когда прозвенел звонок, «ангел» с ухмылкой поднялся, протянув мне руку: - Будем знакомы. Я Валера. В ответ я усмехнулся, ответив на рукопожатие: - Угу, будем. * * * Тяжелые шторы заброшенного помещения приглушали солнечные лучи. А свет, всё же проходящий через ткань, едва освещал огромную полупустую комнату. Рядом одиноко валялись множество разрушенных мраморных колонн. Небольшие их осколки кто-то безумными рядами выложил по всей поверхности каменного пола, словно здесь побывал некий сошедший с ума перфекционист. Единственное закрытое окно прикрывали тяжелые шторы, а на порванных, выцветших обоях непонятного цвета висело множество мрачных портретов. Они тоже казались… безумными. Смотрели своими тёмными мёртвыми глазами насквозь. Супруги и двое детей, рядом картина с печальной девушкой, вытирающей заплаканные глаза. Кто-то маркером подрисовал им кривые улыбки, безнадёжно испортив полотно. Справа от них зло, отчаянно скалился в ухмылке седой старик, а чуть ниже криво висел портрет подвешенного на удушливой петле пса. Его широко распахнутые глаза горели нереальным ярко-красным, а осмысленный взгляд изучал лежащего в гнезде младенца с алым шариком, привязанным к запястью. Другие стены тоже заполнили пугающие произведения искусства, словно созданные для квеста-страшилки Дома с Призраками. Где-то на потолке, словно маятник, ровно раскачивалась полуразбитая хрустальная люстра с единственной горящей свечой. И только две вещи выбивались из странной средневековой атмосферы – большой коричневый диван и каким-то чудом работающий без электричества старенький, ещё советский черно-белый телевизор с огромной трещиной на экране. - Он нам нужен. - Но он живой. Три существа, сидя на диване, лениво просматривали запись на киноплёнке. - Ну и что? – возразил Первый, вглядываясь в лицо на мониторе. – Убьем, подтолкнём к самоубийству, а потом предстанем богами этого мира. Не вижу проблемы. - Что ты мелешь, – поморщился Второй, кладя седую голову на плечо Третьему. – Он же простой смертный. - Ну да, ну да, мне рассказывали, какой он «простой», а тут ещё и контракт заключил… Сидящий посередине Третий в это время спокойно посапывал, не обращая внимания на негромкую перепалку. Спорщики старались говорить как можно тише, но после слова «контракт» тот открыл единственный целый глаз. - Он нам нужен, – сказало существо, расфокусировано смотря перед собой. – Иначе ничего не получится. Количество неупокоенных и так увеличивается с каждым днём. Мы не имеем права жертвовать спокойствием миллиардов ради жизни одного. - Я о чём, – поддержал того Первый, сам облокачиваясь на другое плечо и прикрывая глаза. Весь его запал, казалось, ушел в небытие, заражаясь спокойствием сидящего рядом существа. И тут в тёмный провал появившейся на миг арки вошла ещё одна полупрозрачная фигура. Рваная простынь, наподобие экзотической туники, едва доставала до колен, а тонкий пояс обхватывал дистрофично тонкую талию. Босые грязные ноги почти не касались земли, создавая впечатление, что фигурка, подходящая молодой девушке, летит над полом и теми самыми выложенными в идеальные ряды камнями. - Я знаю, о чём ты беспокоишься, Второй, – голос был тихим, словно после долгих отчаянных криков. – Каждая человеческая жизнь ценна, но она – ничто, по сравнению с угрозой пошатнувшихся устоев. - Четвёртая… – Второй только стиснул зубы, и, дрожа, вскочил из уютных объятий дивана. – Да, мы исчезаем, но, может, так и надо… - Второй, – Первый вздохнул, тоже поднимаясь. Он обнял существо за плечи, насильно усаживая обратно, – мы пытаемся найти другой выход, но его нет. Я связывался с остальными – они так же исчезают. Слишком много призраков, понимаешь? Третий, хоть ты ему скажи. Тот молчал, а потом провёл рукой по большому чёрному провалу на месте правого глаза. Однако ничего не ответил, покачав головой. Слишком сложно. Они и имеют, и не имеют право управлять чужими судьбами. Как же трудно принять решение… Самая прозрачная из них, девичья фигурка скользнула к дивану. Чёрно-белый экран вместо записи начал показывать мультфильм про Микки-Мауса, и устаревшие динамики передавали исковерканный однообразный смех. На каком-то моменте плёнка начала быстро отматываться назад, а после – проигрываться заново. И снова, и снова, бесконечное количество раз… Без слов Четвёртая впилась в губы одноглазого существа, путаясь пальцами в длинных тёмных волосах. Сев к тому на колени, буквально насиловала чужой рот, больно прикусывая нижнюю губу. Третий не отвечал, он вообще не реагировал, расслаблено смотря сквозь, словно какая-то бездушная, безвольная кукла. Его тело становилось всё прозрачнее, в то время как Четвёртой – плотнее. Тонкие пальцы, крепко сжимающие чужие волосы, жёстко тянули голову на себя. Существо практически вытягивало жизненную энергию, оторвавшись только тогда, когда замершие Первый и Второй всерьёз забеспокоились. Третий молчал, а Четвёртая почему-то со всего маху дала ему пощёчину, и, не видя ни какой-то реакции, ни покраснения от удара по щеке, громко хрипло расхохоталась, откидывая назад густую, огненно-рыжую гриву. Тихо выругавшись, Первый оттянул девушку от одноглазого, сильно встряхнув. Бить поостерегся, но крепко сжал в объятиях, насильно положив её голову на своё плечо. Существо продолжало посмеиваться, но вскоре затихло и ослаблено сползло на пол. И лишь после этого Третий, поднявшись с дивана, подал руку Четвёртой. Фигурка, приняв помощь, встала. Одноглазый же, наоборот, опустился, принявшись складывать в ряд потревоженные осколки. Всё безмолвствовали. Чёрный пёс на картине перевёл взгляд на стоявшего на коленях Третьего. Тот, сложив камни обратно в линию, принялся раскачиваться из стороны в сторону идентично люстре. Потом встал и через пару шагов упал на диван в той же позе, будто он такая же неизменная деталь этой странной комнаты без дверей. И что это помещение представляет собой на самом деле? Груду затерявшихся обломков? Простое заброшенное здание? Несуществующий миниатюрный мир, суженный до четырёх тесных стен? Кто знает. Первым не выдержал Второй. Он под немигающим взглядом звериных глаз сорвал со стены первую попавшуюся картину, выбегая в образовавшуюся дыру. Перед глазами однорукого предстал длинный коридор, увешанный портретами казнённых клоунов. Восковые сюрреалистические лица застыли в оскалах, усмешках, отчаянии. Кто-то заливался разноцветными, смывающими грим слезами. Слёзы оставляли на щеках лишь девственно-шелковую кожу, которая, казалось, пойдёт трещинами от малейшего прикосновения. Но в голове появились их голоса. Они говорили, говорили, говорили. О чём-то умоляли, что-то просили, обзывали, кляли. Второй, зажмурившись, закрыл одно ухо целой рукой, и, не разбирая дороги, побежал вперёд. Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь! Однако голоса всё громче и громче, а коридор нескончаемый. Сколько же здесь душ, в любой момент готовых перегрызть тебе глотку? Обессилено рухнув на колени, Второй упал на бок, скрутившись в беспомощный клубок. Надо предупредить мальчишку, они же сумасшедшие до кончиков их несуществующих пальцев. Прожили тысячелетие, но мало, хотят ещё, ещё… И не только Первый и Четвёртая, остальные тоже. А ради чего? Может, действительно суждено умереть, стерев грань. Хотя умереть… хах... будто это от них зависит. Внезапно глаза Второго затуманились, утеряв осмысленное выражение. К нему неторопливо подошел Первый, присев на корточки, и Четвёртая, ногтями порвав полотно с отрубленной головой очередного юмориста, показывающего раздвоенный окровавленный язык. А однорукий поднялся, широко усмехнулся, хотя улыбка не коснулась затуманенных глаз, и пошел обратно. Предупредить? О чём это он? Какие глупости. И вообще, он вроде собирался посмотреть новую серию про Микки-Мауса, как раз идущую по телевизору. Её ведь выпустили пару дней назад. Успеть бы. Следом зашагали два других существа. В картине на деревянной виселице снова беззвучно задыхался бродячий пёс, а где-то далеко зазвонили тоненькие голоса звонков, кричащие о том, что, наконец, закончился седьмой урок…