Пособие для начинающих психов

Я всё хихикал, не в силах успокоиться, и скашивал глаза на Третьего. К сожалению, он никак не хотел становиться чётким, расплываясь мутноватой дымкой. На поверхности мы оказались каким-то чудным способом – возле «входа» стояла лестница. Я полез первым и понял: сколько ни лезь, «дырка» не увеличивается. Секундою позже меня вновь увлёк воздушный вихрь. Просто прелесть. Наконец, упав на землю возле унитаза, я не выдержал и, став раком, проблевался прямо на кусок драного линолеума. Зелёный сочувствующе погладил меня по прядке волос, но мне было реально плохо – голова кружилась ну очень сильно, плюс, отвратительный привкус желчи. Всё, на Хогвартс-экспрессах мы больше не катаемся! Следом появились Третий и Алиса. Последняя мгновенно склонилась рядом, взяв моё лицо в свои ладони. Криво усмехнувшись, я вытер рот рукавом спортивной футболки. Чужих истерик мне ещё не хватало, будто своей мало. Тем более, футболка-то одноклассника. Не моя – не жалко. Время пока ещё не пошло своим чередом. Правда, наяву я этого не видел – лишь чувствовал. Ни одного звука – ни единого, не считая, конечно, наших негромких шагов. Говорят, когда теряется одно из пяти чувств, не считая интуиции, обостряются все остальные. Пока это не так, но у меня впереди целых четыре месяца… Так мы и шли: Третий впереди, а я, шатаясь под руку с Алисой – следом. Она сосредоточенно молчала, а Зелёный так тихо-тихо у меня возле уха затянул его любимую «O perke». Как и в прошлый раз – путь запомнить невозможно, а с моим-то зрением и подавно. То, что мы пришли, я понял по наличию одного знакомого тела под ногами. - Третий, – Алиса быстро просекла ситуёвину, – можно мы оттащим его подальше. Нас тут кое-кто очень не любит. Тот задумался и кивнул. На мои силы надеяться не приходилось, но мы вдвоём под подбадривающими выкриками мелкой пакости дотащили тело до противоположного закоулка, понадеявшись, что если нас и найдут, то не сразу. - Третий, всё, – крикнула девчонка. Существо стояло довольно далеко, но слова услышало, подтверждающе кивнув. После этого оно и вовсе растворилось в воздухе, а время понемногу приобрело привычную скорость. Прячась, я крепко задумался: все ли из четвёрки умеют так делать, или только Третий со Вторым? А может, что было наилучшим выходом, только Третий – он же там что-то со Вторым учудил. В любом случае, нехило амулетик подсобил, не зря его Алиса так клянчила. И на меня эта остановка времени так же, как на других призраков, не подействовала. Или это не из-за кулона? Надо будет полюбопытствовать почему. Сонька потихоньку приходил в себя. Поморщившись, с досадой потёр место удара и приподнялся на одну руку. Этот закоулок особо тёмным не являлся, всего-то три двухэтажки, между которыми заборами оградили места для парковки. Кажется, мы забрели в один из неблагополучных районов, в котором обитают нарики и алконавты, коих и у нас немало. Не пойму, откуда у них на «увлечение» деньги берутся? На одном балконе на верёвках для белья висят две простыни, на втором болтаются пара стрингов, нечёткое количество мужских носков и то ли презерватив, то ли что-то близкое к нему. Что, я, хоть оно и висело чуть ли ни перед носом, разглядеть не смог. Крайне неудобное ощущение – надо срочно исправлять. - Что случилось? – безо всяких кривляний подал голос Сонька. - Тебя ударил один из преследователей, и ты вырубился, – сочинял на ходу. – Я отвлёк их, а потом отволок тебя сюда… - Невозможно, – со вздохом перебил меня блондин. – Без моего желания он бы до меня даже не дотронулся – у меня черный пояс по карате. - Черный пояс? – скептически переспросил я. - Угу. Надо же клептоманам как-то жить на белом свете. К тому же, – игнорируя недоверие, ухмыльнулся тот и вдруг, состроив печальную мордашку, грустным голосом протянул: – Мамочка, папочка, а вдруг в тёмном переулке на меня нападёт извращенец?! Я стоял, тихо выпадая в осадок от спектакля для одного зрителя. Неужели, правда – черный? Мать моя лесбиянка… Но потом пришел к одному выводу, уверенно высказав его вслух: - Тогда ты мазохист. Я должен был догадаться раньше. - С чего ты взял? – возмущённо спросил 11-тиклассник. Мы старались препираться тихо, чтобы никто другой не заметил посторонней возни, однако это не прошло. Какой-то шустрый недоумок заглянул сюда и мигом поднял тревогу. Полностью перекрыв выход, толпа, сгруппировавшись в полукольцо, начала продвигаться вперёд. - Ну, сейчас увидим, кто ты – каратист, мазохист или «Якобс два в одном», – мрачно подвёл итог, смотря на мстителей. Те, почуяв добычу, весело скалились. Надо же, старшеклассники – одногодки Соньки, сбились в стадо и уже почувствовали себя супергероями. Хоть бы левл для начала набили. Но, на удивление, блондин парой точных движений уложил всех бугаев на спину. У меня даже челюсть по асфальту покатилась. Алиса уважительно присвистнула – ещё бы, по виду и не скажешь. Исходя из всего этого, вывод только один: он мазохист. Будь я мастером какого-то боевого искусства, ни за что бы не позволил себя избивать. Повернувшись к нам, Сонька-каратист лёгким движением руки отправил в нокаут последнего злыдня. Воцарилось странное молчание, и парень подошел ближе. Удивлённо проморгавшись, я посмотрел на подошедшего близко блондина. - А сейчас ты меня чётко видишь? – вдруг спросил он. Я недоуменно кивнул, не понимая, как он смог узнать о только-только возникшей проблеме зрения, и совершенно неожиданно оказался поднят за шкирку. Прищуренные глаза словно просканировали что-то внутри меня: - И сейчас мне хотелось бы услышать, что на самом деле произошло, пока я был в отключке. От начала до конца. В голове пронеслось: «Ну, писец», и я, перекривившись, попытался вырваться: - Не понимаю, что ты имеешь в виду. Зелёный странно притих – походу, он в неадеквате. - Всё ты понимаешь, солнышко, – фыркнул школьник. – Я жду. Моя челюсть покатилась далеко и весело во второй раз. Ёпты, куда вы дели смазливого Соньку? Положите, где взяли, он мне нравился больше! А с этим мой трамвайчик понимания мигрирует куда-то на Юг. Что поделать, не люблю суровых мужиков – я б лучше сам таким заделался. Миловидные черты исказились до неузнаваемости, да и не выглядел он сейчас младшеклашкой. Не видя другого выхода, я растерялся, пытаясь потянуть время: - Давай тогда уже у меня дома. Там расскажу. Он кивнул, взяв меня под руку, мол, чтоб не убежал. Видимо, о том, что я не слишком хорошо вижу, кое-кто забыл, а с моим-то теперешним зрением особо не побегаешь. Пока мы шли, я лихорадочно размышлял, как бы спровадить Соньку подальше, пока всё не началось. Потому что мне опять становилось весело. Обычно это происходит редко, и то – от перенапряжения, а в последнее время что-то слишком зачастило. Алиса неспокойно скользила следом, тихо спросив: - Снова? Если бы я заговорил с пустотой, и бомжу (куда там всяким ежам) показалось бы странным, поэтому ответом послужил короткий кивок. Настоящая паника началась тогда, когда мы почти пришли: что делать – без понятия, но весело до жути. И смеяться хочется так, чтоб живот заболел и горло охрипло. Стиснув зубы до скрипа, я вырвался из хватки, захлопывая за собой калитку. Буквально на ощупь добежал до дверей и зашарил по карманам. Искомые ключи нашлись быстро, но воспользоваться ими так и не получилось. - Нет уж, так легко ты от меня не отделаешься. Сонька рывком поворачивает меня лицом, крепко прижимая к двери. Он, кажется, хочет сказать что-то ещё, но я думаю: «Будь, что будет» и выпускаю на волю пожирающее меня безумие. Что происходило дальше – для меня, как в тумане: какие-то пощёчины, просьбы прийти в себя, мой до отвращения сумасшедший хохот, издевательства внутреннего собеседника. Только ярко выраженное желание прикончить последнего, сожрав его целиком, до последнего куска плоти, клеймом запечатлелось в памяти. Сжав пальцами виски, застонал сквозь зубы. Как же я себя ненавижу. Ещё больше, чем мёртвых людей. Почему я такой? Такой… несовершенный, недоделанный. Будто кукла, которой забыли добавить что-то важное, и теперь она незавершенным манекеном пылится на полке. И зачем, спрашивается, мастер вообще её создал? Из-за чего это всё? Всякие приступы, будто я какой-то дурной, сбежавший из богадельни. Часами просиживая у ноутбука, я пытаюсь понять: явь ли это или очередное порождение моей не в меру буйной фантазии. Ненормальные, психи… они ведь действительно не осознают своё отличие от нормальных людей. А я на самом деле другой. Я… странный, и это отнюдь не комплимент. Может, виновата возможность видеть призраков – если бы не она, ничего бы не было. Ни приступов, ни потери зрения, ни «странностей», ни Алисы… Ненавижу этих мёртвых. А, Сонька всё увидел… неудачный день. - С тобой всё нормально? – со стороны кухни показался человеческий силуэт. Осторожно подойдя, он опускается передо мной на колени. Я же, оглядевшись по сторонам, понимаю, что всё это время, забившись в угол, сидел на полу. Облокачиваясь на стенку коридора, пытаюсь подняться. Безуспешно. Однако меня, словно котёнка, поднимают на руки, как бы взвешивая. Потом опускают, куда-то убегают и, вернувшись, кутают мою разнесчастную тушу в одеяло. Вконец обнаглев, некто её поднимает на руки. Я никак не реагирую – эмоции высосал НЛО-пылесос. Ага. - Когда твоё приведение со мной связалось, я, честно говоря, охренел капитально. Прикинь, она врубила комп и напечатала в Ворде, мол, так и так: «Я Алиса, и я призрак. Не удивляйся». Ну да, я и не удивился. Совершенно. Я просто нахрен из реальности выпал. Особенно тогда, когда она меня за шкирку из коридора вытягивала, и тогда, когда я еле смысл среди тонны ошибок разобрал. Ещё написала, чтоб я тебя не трогал, только не дал в другие комнаты зайти. Ты побуянил, побуянил и сел вон там, – кивает в сторону угла, – начал песенки распевать… не всегда цензурные. И вообще, – серьёзный взгляд, – может, просветишь, что здесь творилось? У меня, знаешь ли, от вида твоих брачных заигрываний чуть коленки не дрожали. - Мы знакомы пару дней, а я уже должен рассказывать тебе подробности своей личной жизни? – слабо усмехаюсь искусанными губами. Зелёный должен мною гордиться – это же он у нас спец по произнесению длинных зубодробительных предложений, и то, что мне удалось сотворить нечто такое – нонсенс. Аплодисменты в студию. Сам мелкий, кстати, как опытный, слинял куда-то при первых признаках «начала». - Не заговаривай мне зубы, – продолжая идти со мной на руках, Сонька тряханул моё тельце, сердито глядя снизу верх, типа «Признавайтесь, где Вы были прошлым вечером, Штирлиц?!» Но на это я промолчал. Блондин аккуратно положил меня на диван в моей комнате и вальяжно уселся рядом, будто ничего особенного не произошло. Наверно, он ждал моих объяснений, но я постарался подальше оттянуть этот момент, позвав блондинку: - Эй, Алиса, ты здесь? В ответ к компу подлетело нечто жёлто-розовое, застучав по клавиатуре. Щурясь в тщетных попытках что-то разглядеть, приподнимаюсь на локте. К счастью, она сообразила, что если с Сонькой можно общаться только письменно, то со мной как раз наоборот, и ответила: - Здесь. - Лис, – чуть замялся, – как думаешь, нужно ему рассказывать? Призрак колебался недолго: - Не знаю. Это твоё решение, – честно ответила. – В лучшем случае, у нас появится союзник, в худшем – два медбрата со смирительной рубашкой. - Тогда… давай попробуем. Попытка не пытка. - Хорошо, – легко согласилась девчонка, проворчав: - Но блин, один слепой, другой вообще второй стороне никак не принадлежит. Куда катится мир? Для тебя я буду говорить, а для него придётся писать. Поэтому повторяться не буду, слушайте внимательно. - Постараемся, – хмыкнул, кратко пересказав её слова 11-тикласснику. - Как вы знаете, я призрак. Но стала им ещё в конце Второй Мировой по воле несчастного случая – шальной пули. Но ещё до этого я потеряла туфлю и вышла её искать. Это и стало целью. А по ту сторону мне встретились несколько привидений, которые быстро ввели меня в курс дела, – пока она рассказывала, я отрешённо подумал, что мне очень повезло с «аудиоверсией», так как с русским, бедняжка, совсем не дружит. – В нашей стране довольно много контрпунктов, но я умудрилась не только обувку посеять, но и помереть на границе двух влияний. Истории их появления довольно запутанные, однако ясно одно: они удерживают границу и помогают приведениям закончить жизнь на земле. А год назад… честно говоря, я и сама не понимаю, что случилось – то ли какая-то аномалия, то ли что-то ещё – но граница начала стираться, а её стражники – исчезать. Вдобавок увеличилось количество призраков, особенно в городах. Это здесь всё не так заметно, так как единственное многолюдное место – частная школа. В обычной едва наберется десять учеников на класс, а остальные здания – в основном коттеджи, двухэтажки и небольшие домики – расположены достаточно далеко друг от друга. Другое дело города – они переполнены неживыми. Как мне кажется, именно они нарушают баланс, тем самым стирая границу. - Что за граница? – поинтересовался я. Сонька сидел рядом, сосредоточено вчитываясь. - Ну-с, ты должен об этом знать, или хотя бы догадываться, – ответила девчонка, продолжая чирикать что-то в Ворде. Мне вот интересно, ну так, чисто теоретически, основываясь на прошлом опыте общения с правописанием Алисы, есть ли шанс догадаться, что слово «далжием» – это «должен»? - Прости, я не настолько увлекаюсь оккультизмом, – я, извиняясь, пожал плечами. Хмыкнув, блондинка пояснила: - Граница – это такая странная фигня, которая не позволяет людям и неживым сталкиваться. Не знаю, как объяснить проще… – недолгая пауза. – Она разделяет две стороны мира, и если исчезнет, то те сольются в один, нарушив баланс. По крайней мере, так рассказали мне. Людей, способных частично жить на стороне потусторонних, мы, не заморачиваясь, называем видящими, а более-менее сильных призраков – проводниками, так как они проводят видящих в их сторону ещё глубже. Например, позволяют проводить физический контакт с другими душами. В то же время, контракт – это равноценный обмен, и проводники получают кое-что для себя, – в это она не стала особо вдаваться. – Кстати, почти всё, написанное о границе в человеческих книгах, – бред сивой кобылы. Видящие появляются хаотично – за всё время мы так и не смогли понять, почему такое происходит. Но факт остаётся фактом: у видящих большая жизненная энергия, а у видящих-контрактеров она огромна. Это не означает, что они быстрее бегают или лучше видят, просто они, ну… сияют. Теперь по сути: стражи могут отбирать энергию. Когда они начали исчезать, понемногу съезжая с катушек, додумались до этого. Если они целы, то и часть грани, находящаяся под их опекой, – тоже. И наоборот. Только грань постепенно тянет энергию из стражей, а они, соответственно, тоже должны откуда-то её брать. Мои вторые «опекуны» – Красный, Оранжевая, и ещё трое – отбирают её по согласию: в их районе есть и самоубийцы, и фанатики, и просто отвратные люди, способные восполнить недостаток, а в этом районе их на удивление мало. Зато есть ты. Понимаешь? Конечно, тут же яснее некуда. Можно сказать, я не удивился. - А что с Третьим и Вторым? – вспомнив пару инцидентов, спросил у своей новоявленной проводницы. На этот раз она не стала карябать, ответив лишь мне: - У Второго нечто схожее с раздвоением личности, но вторая полностью принадлежит Третьему. Он может когда угодно заставить Альтер-эго вытеснить личность Второго и стать доминатом. Третий такой апатичный потому, что отдаёт большую часть сил на удержание границы. Я кивнул, давая понять, что всё уяснил, а 11-тиклассник, бессильно упав на спину, капризно застонал: - Хоть убейте, ничего не понимаю. Мне кажется, или буквы тоже кривые, и скоро начнут водить хороводы вокруг моих препарированных мозгов? Губы невольно растянулись в издевательской усмешке – помнится, полчаса назад кто-то весьма талантливо изображал грозного мачомена, а сейчас предо мною прежняя хитрая скользкая тварь. Делать нечего, принцесса нервничает – надо утешить. Сфокусировав взгляд на чужом лице, предложил: - Давай перескажу? – принцесса благодарно закивала, сдув с мордахи светлый локон. – Алис, подай мне листок и ручку. Когда подаёт, я пересказываю. Письменно. После краткого изложения поведанных Алисой данных, Сонька прошептал: «Невероятно», ошеломлённо уставившись в пустоту. На то самое место, где лениво растеклась мыслию по древу Алиса. В смысле, растеклась-то она по деревянному стульчику, но разницы мало. - А я сначала всё равно думал, мол, это глюкота. У меня маман на таком помешана и не раз пыталась в свою секту затащить. Я отбился, – последнее сказано чуть ли не с гордостью. – Тогда, – выразительный взгляд на пустое место. Жаль, не увидел, как блондинка, усевшись рядом, шкодливо подмигнула, – хочешь бесславно помереть? Или соберёмся-таки дать отпор? - Соберёмся? – удивлённо переспросил. - Да? Что-то не так? – Сонька фыркнул. – Меня они посекли, а значит, грохнут на раз-два. За соучастие. В нашем мире, как я понял, никто память стирать не научился, и твои блюстители правопорядка Вселенной обязательно захотят получить немного халявной энергии в подарок. - Значит, ты нам веришь? – меня по-прежнему одолевают сомнения. - Наверно, – пожимает плечами. – А куда я денусь, если тут такие неопровержимые доказательства: ручки сами по себе не летают, а текст с ошибками не печатается. Но меня интересует ещё одно... – внезапно Сонька громко попросил. – Если есть тут кто-нибудь, выйдите, а. Но самым удивительным было то, что Алиса мгновенно, словно этого и ждала, поднялась. Прихватила сидящее неподалёку «нечто» зелёного цвета, которое, как я подозреваю, неслучайно зло зашипело, как только девчонка оперативно шмыгнула через стену. - Ушла? – спросили меня. - Ушла, – негромко ответил. И тут блондин резко навис надо мной, опираясь на поставленные по обе сторон от моей головы руки. Он приблизился будто специально для того, чтобы я мог разглядеть его злость пополам с лёгкой, практически незаметной растерянностью. - Сейчас мне очень хочется узнать, что с тобой случилось. Кто то чудище побитое, я уже понял, как и почему ты отдал зрение. Однако у меня ещё куча вопросов. Не соизволишь ответить? «Не соизволю», – хотелось крикнуть, но это граничило бы с непросветной глупостью. - Я сам толком не знаю, – отмахиваюсь. - Брешешь, – резко. - Говорю, мы не близкие, чтобы посвящать тебя в такое, – вспомнил первую отмазку. Кривоватая ухмылка искажает полоску его рта: - Тогда познакомимся ближе. Мне, например, этого очень хочется. Сонька приникает своими губами к моим, приближаясь настолько, что кажется, я слышу стук его ошалевшего сердца. Завораживающе гипнотизирует большими глазами, заставляя смотреть только на него. Но всё-таки… никак не пойму, в чём прикол. В то время, как язык парня скользит по моему, у меня в мыслях – поскорее бы привезли шкаф, ведь мне ему нужно столько рассказать. - Тош, – с досадой и едва заметной обидой. – Я тебе совсем-совсем не нравлюсь? - Совсем-совсем, – безразлично подтверждаю. - Меня совершенно не интересуют отношения между людьми. Вот если бы на его месте был бы шкаф или столб – это гораздо романтичнее. Подумать только, звёзды, темнота, кусты, парочка бомжей, мы со шкафом. Коты распевают свои мурчащие трели, лавку освещает одна старая, устрашающе мигающая лампочка фонаря – остальные разбили исключительно из спортивного интереса… Идиллия. Похоже, на моём лице появилось что-то, заставившее Соньку забеспокоиться. - Ты серьёзно? - Конечно, – как он может сомневаться в искренности моих намерений. В отношении шкафа я всегда предельно серьёзен. – Привыкай. Прокашлявшись, блондин повторил своё требование, а на мой телефон пришла СМС. Открыть её не представлялось возможным, и приходилось лишь бездейственно слушать пиликанье. Говорить или не говорить? Писать или не писать? Вот, в чём вопрос. А вдруг не поймёт и сдаст? В комнате с белыми стенами моей шизе точно найдут достойное применение. Но почему-то я решился, попросив новый листок и что-нибудь твёрдое, чтобы подложить под него. Пока я строчил, парень распластался прямо на мне, удобно обняв руками талию. Не испытывая никаких неудобств по этому поводу – можно сказать, его голова послужила отличной опорой, я начал выписывать первые каракули – то, с чего начались мои злоключения. - Ты пиши, пиши, – пробормотал 11-тиклассник, прикрывая глаза. – Извини, – сонно, – я вторые сутки на ногах, а тут такое. Сейчас чуток полежу, а ты разбуди меня, как допишешь. Недоумевая, насколько же обстановка комнаты способствует «засыпаемости», я оторвался от «рассказа», всматриваясь в спокойные черты. Сонька выглядел устало, хотя минут пять назад всем своим видом рекламировал батарейки «Дюрасел». Быстренько дострочив до половины, осторожно потянулся за телефоном, «вскрывая» сообщение: «Привет». Тихо печатаю: «Хай». Следующее SMS приходит незамедлительно: «Как жизнь? Мы в последнее время не так часто общаемся». «Не получается. Я очень занят». «Жалко. А что, для друга и свободной минутки не найдётся?» Не могу не улыбнуться, набирая ответ. Мне так и слышится обиженный голос. «Найдётся, найдётся. Рассказывай, что у тебя там». «Ностальгия напала. Закачал GTA, теперь рублюсь. Потом ещё одну из частей Need for speed’а скинул. В общем, пара ночей мне обеспечена». «Ясно. Меня интересует, как же ты уроки делать будешь». «Как-как, пешком. Я же не отличник, так – хорошист. Сегодня вот с уроков смылся – со второго. Кстати, у вас там какой?» Я посмотрел на часы телефона – вроде бы заканчивался второй. «Русский». Так странно, ещё всего-то раннее утро, а мне кажется, прошло, по крайней мере, часов девять, и уже вечер. К тому же, у меня в комнате не слишком светло, вся мебель, за некоторыми исключениями, чёрно-белая, и рядом, а точнее, на мне, спит Сонька. Я слегка прикусил губу, читая следующее сообщение: «Повезло. Жаль, что ты в чат зайти не сможешь, поболтали бы». «А кто там сейчас? Кстать, ты ж, вроде, играешь». «Плюха, Килька и ещё парочка. У них, походу, информатика, или планшетки с собой. Да фиг с игрой, если бы ты зашёл, я бы отложил всё на потом. Извини, у меня денег ещё на десяток СМС хватит». Вот дурак, и зачем платными пользовался?! «А бесплатные где?! Ещё только утро». «Если не помнишь, они с двенадцати начисляются. Я со своими переписывался – один друг привёл на нашу встречу новую девчонку, и та ко мне клеилась. Мы полночи переписывались». «Так, хватит. Не хватало ещё на меня деньги тратить! Не отвечай, через чат поговорим». «Окей». «Я же говорил, не отвечать!» «Понял, понял». Это как соревнование – кто баран больше – если напишу, он обязательно ответит. С усмешкой ставлю телефон на блокировку – временами Лёха самая настоящая зараза. - Ты, оказывается, не такой бесчувственный и апатичный, каким кажешься, – хмыкнул Сонька. Не ожидая оживлённости, вздрагиваю, задав крайне глупый вопрос: - Ты не спишь? - Как видишь, – фыркает. – С кем-то переписывался? Киваю. Он, положив подбородок на скрещенные пальцы, лежащие на моей груди, весело заболтал лодыжками: - Я заинтересован. Эти всякие призраки… ты реально их видишь? Снова кивок и ответный вопрос: - Ты не спал вообще? - Дремал и думал. - Много надумал? - На неделю вперёд. Заодно, пока ты увлечённо переписывался, разобрал твои каракули, – надо же, я совсем не заметил каких-либо телодвижений. – Хочу сказать, почерк у тебя отвратный. И, да, я помогу. Мой скептический взгляд обратился к потолку. Что-то количество моих добровольных помощников стремительно увеличивается в арифметической прогрессии. Ой не к добру. - А может, не надо? – надеюсь, вышло в высшей степени жалостливо. - Надо, солнышко, надо. - Какое я тебе «солнышко», – вяло огрызаюсь. - Как скажешь. Уговорил, огурец мой недосоленный, – и покатился с хохоту, пряча лицо где-то в одеяле на моих коленях. - Лучше молчи, – обречённо вздыхаю. – И что за эту самую помощь я буду тебе должен? Улыбается, как нажравшийся хомяк. После одного видео нас с Нокси прочно убедили, что хомяки умеют (!) улыбаться. - Поцелуй. - Меня не прёт по мальчикам. А твоё условие вообще моветон. - Не думаю, – лыба шире некуда. – Как по мне, ты асексуал – это типа ни по кому. Но чего тебе стоит. Моська данного субъекта внушала подозрение. Однако я прикинул перспективы: Сонька-каратист смог бы стать отличным телохранителем, правда, охраняющим только от лиц, имеющих физическую оболочку – раз. Он мазохист, поэтому разыграть представление «хулиган избивает хлюпика» будет легче лёгкого – два. Можно противопоставить его Алисе, чтобы она меня не так истязала – три. М-да, неплохо, неплохо. Итак, даже если Сонька окажется этим… как его… гомо-чем-то, мне до лампочки, но польза от него есть. Три к одному. - Ну хорошо. Блондин сразу меняется в лице. Оно становится каким-то взрослым и, я бы сказал, искушающим. Жадно облизывает губы, медленно подползая ко мне. Сейчас он похож на кошака. Они так из мусорников на свою жертву выпрыгивают – сначала пла-а-авно, а потом неожиданно. Кошек я люблю, да… но эти сильно воняют. - То-ош, ты хоть на меня смотри, а не сквозь, – неожиданно его лицо оказывается возле моего. Или наоборот... Но картина ясна: я, весь такой сиротливо закутанный в худое одеяльце, слепой, беспомощный, убогий и далее по списку, лежу на диванчике, а надо мной нависает Джек-Потрошитель-и-Клептоман. Потрошитель, в смысле, чужих шкафов и карманов. Сейчас он собирается потрошить меня. Забавно. И этот момент выбрала Алиса для своего торжественного прибытия. Ну, фанфары, фанфары, плывёт звезда местного масштаба. Радуйтесь, люди. И я радовался, сказав: - Она пришла. Сонька с сожалением отстранился, почему-то постеснявшись публики, а Алиса разочаровано надулась. Так тебе и надо, сваха несчастная. Блондин ушел домой аж через три часа.