Ooh la la in L. A.

– Кагами-кун говорит, что баскетбол в Америке совсем другой, – равнодушно заметил Куроко в один из первых учебных дней. Аомине встрепенулся: – В каком смысле «другой»? – Не знаю, – пожал плечами Куроко. – Кстати, он передал тебе привет. Аомине прищурился. Что-то подсказывало ему, что передавать привет – совсем не в духе Кагами. И уж точно не после их милого прощания – сейчас Аомине все чаще задумывался, сможет ли он когда-нибудь смотреть в глаза Кагами, даже если ему выпадет такая возможность. А теперь вот ни с того ни с сего передавал привет. Аомине пробормотал в ответ «передай ему тоже», почувствовав прилив зависти к Куроко, который мог так просто, так беспрепятственно общаться со своим бывшим сокомандником. Сделав вид, что не замечает изучающего взгляда голубых глаз, Аомине ушел с середины лекции, пообещав, что вернется к тренировке – и, разумеется, уехал домой, чтобы провести день в одиночестве. *** Прошло много времени, прежде чем Куроко снова заговорил о нем – Аомине переставал надеяться, что это вообще произойдет. – Аомине-кун? – Мм? – он поднял голову от сумки, в обнимку с которой дремал последние полчаса. – Ты скучаешь по школе? Аомине улегся на скрещенные руки и посмотрел на Куроко снизу-вверх. – Не знаю. Есть пара моментов, по которым я точно никогда скучать не буду. – Например, как когда мы с Кагами-куном победили тебя на Зимнем Кубке? Аомине нахмурился, смутно понимая, что Куроко неспроста завел этот разговор, и решил для разнообразия не поддаться на провокацию. – Ага, типа того, – нарочито спокойно ответил он. Куроко молчал, гипнотизируя его пристальным взглядом. Аомине подумал о Кагами – о том, как тогда он впервые за несколько лет ощутил горечь поражения, за которой последовал яркий, неугасающий интерес. Наверное, это отразилось на его лице, потому что Куроко расплылся в довольной улыбке – словно только что подтвердилась его давняя догадка. *** – Кагами-кун говорил о тебе, – небрежно бросил Куроко, открывая конспект. – На перерыве расскажу, – добавил он, заметив, что преподаватель вошел в аудиторию. Аомине нетерпеливо поерзал на сиденье. До звонка оставалось еще десять минут, а Куроко ясно дал понять, что не будет говорить с ним во время лекции. В этом был смысл: хоть один из двух должен понимать, о чем идет речь, иначе экзамены им не сдать. Время тянулось долго, как никогда раньше. Аомине лениво крутил в пальцах карандаш, погрузившись в свои мысли. Если бы полгода назад кто-нибудь сказал ему, что он будет скучать по Кагами, Аомине бы посмеялся от души. Но вот он здесь, в аудитории университета, в который его приняли исключительно при условии, что он будет играть за их баскетбольную команду, и в последнее время всё чаще ловит себя на мысли о своем бестолковом, но талантливом сопернике. Едва прозвенел звонок на перерыв, Аомине повернулся и требовательно уставился на Куроко. Тот уселся поудобнее, зачем-то посмотрел время на наручных часах, словно специально оттягивал момент, и произнес: – Кагами-кун сказал, что теперь ты ни за что не сможешь у него выиграть, – он замолчал, стараясь не улыбнуться от выражения лица Аомине. Тот подскочил на месте и разразился возмущенными ругательствами, привлекая к себе внимание других студентов. Куроко жестом попросил его говорить потише. – Да этот придурок никогда не мог меня победить! – возмущенно зашептал Аомине. Куроко вопросительно вскинул бровь: они оба знали, что это неправда: в последний год Кагами все чаще выигрывал, оставляя Аомине кипящим от злости – и искренне восхищенным. Поворчав еще немного (скорее по привычке), Аомине решил, что справедливость восторжествовала – но что-то не давало ему покоя. Ноющая неострая боль внутри напоминала о не таких уж давних событиях, которые все никак не желали исчезнуть из его памяти. Наоборот, он помнил с чрезмерной точностью. Помнил этот вечер до мелочей. *** Солнце уже село, и они с неохотой прервали игру один-на-один. Неважно, каким был счет – Аомине всегда считал себя победившим, а Кагами с каждым разом все меньше пытался его разубедить. Когда они не играли в официальных матчах, исход был не так уж и важен – до тех пор, пока игра была интересной. Кагами повесил сумку на плечо и вместо того, чтобы пойти к выходу с площадки, повернулся к Аомине. Пару секунд он молчал, словно думая, что сказать, а когда заговорил, голос его звучал тише обычного: – Дайки? Я же говорил тебе, что меня пригласили учиться в Штаты? – не заметив взгляда Аомине, он продолжил, неуверенно улыбаясь. – Ну, учиться-то я вряд ли буду, просто они хотят, чтобы я играл в их баскетбольной команде… – И? – Аомине смотрел на него ледяным взглядом, вопросительно подняв бровь. – Мне-то какая разница? – Просто хотел, чтобы ты знал… – пробормотал Кагами. – Я уеду на следующей неделе. На следующей неделе. В голове Аомине словно затикал таймер. Нет, не таймер – скорее метроном, отстукивающий секунды до того времени, как единственный, кто теоретически мог его победить, улетит в другую страну. – Мне все равно, – холодно сказал Аомине. Он шел домой рядом с Кагами – на этот раз ровно до того перекрестка, где их пути расходились. В любой другой день он бы навязался в гости, потом прижал бы Кагами к стенке, едва зайдя в квартиру, или разложил бы его на кухонном столе – словом, на любой более-менее пригодной поверхности. В воздухе явно чувствовалось электричество, как перед грозой, и Аомине подумал, что не успеет вернуться домой до начала дождя. Они прошли последний из кварталов и остановились. Дальше им было не по дороге, но Кагами все же повернулся, ожидая, что Аомине пойдет рядом с ним, но тот только махнул рукой на прощание. – Удачи в Америке, – бесцветно произнес он и ушел, засунув руки в карманы и ни разу не оглянувшись. *** Кагами позвонил ему вечером перед отъездом, особо не надеясь на ответ. Должно быть, спит или играет в баскетбол с кем-нибудь еще. Оставив на автоответчике сообщение с просьбой перезвонить, Кагами отправился в душ. Его не покидало чувство беспричинной вины: он ничего не должен был Аомине. Они ничего не обещали друг другу, Кагами даже не был уверен, что за отношения у них были, если было вообще что-то кроме захватывающего дух соперничества и не менее увлекательного секса после. Выйдя из душа, он собрался поспать на диване. Все вещи были в чемоданах, поэтому пришлось накрыться собственной курткой. Еще раз проверив телефон – никакого ответа – Кагами повернулся на спину, глядя в пустой потолок. Проезжающие мимо машины оставляли на нем ярко-желтые полосы, вновь и вновь скользящие из одного края комнаты в другой. Наблюдая за ними, Кагами не заметил, как провалился в сон. Резкий звонок вырвал его из полузабытья. Кагами долго шарил в темноте в поисках телефона и, только найдя его, понял, что звонят в дверь. Он наощупь подошел – в давно знакомой квартире можно было передвигаться и в полумраке – и открыл, не глядя в глазок. Аомине шагнул внутрь без приглашения, обдавая Кагами легким ароматом алкоголя. – И тебе привет, – пробормотал Кагами, закрывая за ним дверь. – Заткнись, – Аомине смотрел на него слегка расфокусированным взглядом. Он подошел к Кагами вплотную, мельком осмотрел его и облизнулся. – Аомине, подожди, – Кагами шагнул назад, пытаясь подобрать слова. – Что? Только не начинай нести сопливый бред, Кагами. Избавь меня от этого. – Дай мне сказать! – Мне плевать, что ты уезжаешь, – Аомине перебил его, пристально глядя в глаза. – Мне плевать, куда и насколько. Мне плевать, если я никогда больше тебя не увижу. Ты слышишь меня, Кагами? Мне плевать. Дверь захлопнулась с глухим стуком. Кагами на автомате закрыл ее на замок и вернулся к дивану, на котором лежал телефон. Экран засветился, и прозвенел будильник, который он поставил, чтобы не проспать такси. Кагами выключил его и сел, пустыми глазами глядя в одну точку. За окном неумолимо разгорался серый рассвет. *** Куроко знал намного больше, чем говорил. По крайней мере, с каждым днем Аомине все чаще и чаще думал об этом, находя очередное доказательство своей догадке. До Нового года оставалось не так много времени, и Аомине не мог дождаться возможности скрыться от внимательного взгляда голубых глаз. Куроко говорил о Кагами куда чаще, чем это было необходимо, словно хотел добиться от своего друга определенной реакции. Вот и сейчас он решил испортить их последний совместный ланч в этом году. – Кагами-кун рассказывал мне о своем последнем матче. Ну вот, опять. – И? – сегодня Аомине был не в настроении: неприятные воспоминания слишком сильно тревожили его совесть. – Он сказал, что теперь ты точно не сможешь его победить. Аомине уставился на него, не веря своим ушам. – Что он сказал? – Что ты не выиграешь у него, – повторил Куроко. – Ни при каких обстоятельствах. Нет, а вот это он зря. Тут же забыв о своем намерении не поддаваться на провокацию, Аомине заворчал: – Конечно, теперь-то он может что угодно болтать, все равно уже не проверишь. – Почему не проверишь? Кажется, у тебя не было никаких планов на эти каникулы, Аомине-кун? – Подожди, ты что, предлагаешь мне слетать в Америку чисто ради того, чтобы доказать этому придурку, что он не прав? – неожиданно для себя Аомине загорелся безумной идеей и тут же оборвал сам себя, подумав о том, что сказал в их последнюю встречу. Куроко следил за ним с непроницаемым выражением лица, но Аомине понимал, что он, похоже, от души наслаждался ситуацией. – Почему нет? – спокойно произнес он, пряча в уголках губ усмешку. – Думаю, он будет не против снова увидеться с тобой. Тем более, как ты сказал, до каникул еще пара дней, так что ты еще успеешь передумать. И он не передумал. Идея была совершенно безумной – скорее всего, Кагами просто пошлет его, как только увидит, но Аомине не мог не попробовать. Разумеется, Куроко не уставал напоминать ему о том, что и каким тоном говорил о нем Кагами. Это одновременно раздражало и подстегивало Аомине, который уже успел окончательно изменить мнение о предстоящей встрече. Дайки и сам не знал, чего хотел достичь – понятным было одно: за эти месяцы он чертовски соскучился по упрямому, вспыльчивому Кагами. Хотя в этом он никогда не признался бы, возможно, даже самому себе. *** Во время долгого перелета Аомине не мог заснуть, как ни старался, поэтому с трудом соображал, пытаясь сориентироваться в незнакомом городе, который встретил его шумом и толпой людей, бегущих по своим делам. Аомине повесил на плечо большую спортивную сумку и огляделся. Его окружали похожие друг на друга дома, многочисленные машины сновали по дороге, по другую сторону от которой виднелась баскетбольная площадка. Если он не ошибался, а он не ошибался, Кагами должен быть именно там. Аомине нервно хмыкнул, стоя на перекрестке и щурясь от яркого солнца. На площадке было трое детей, безуспешно пытающихся забросить мяч в кольцо, пара подростков, громко разговаривающих явно не о баскетболе, и – у противоположного кольца – несколько молодых парней, играющих в одно кольцо. Аомине задержал дыхание, увидев знакомый затылок. Кагами словно стал еще выше, он что-то говорил по-английски, без труда отнимал мяч у других игроков и так же легко забивал его в кольцо. – Бакагами! – негромко позвал он. Кагами обернулся на голос и пропустил предназначенный ему пас. Мяч ударился о металлическую ограду и улетел куда-то в угол площадки. Тайга нахмурился, не веря своим глазам, и слегка наклонил голову: – What the hell're you... – он потряс головой и переключился на японский. – Какого черта ты здесь делаешь? – Ты слишком много о себе возомнил, идиот, – Аомине бросил сумку на землю и подошел к нему. – Знаешь, тебе не стоило разбрасываться словами. – Да кто бы говорил, – прищурился Кагами. – Не ты ли сказал, что будешь рад никогда меня больше не видеть? Тогда чего ради приперся сюда? Заметив, как резко переменилась атмосфера, знакомые Кагами один за другим разошлись, неловко попрощавшись. Как только они остались наедине, Аомине уставился на Кагами пронизывающим взглядом: – Я жду, – сказал он, прищурившись. – Чего? – нахмурился Кагами. Он ожидал чего угодно, но не этого. – Твоего извинения, идиот! – И за что же я должен извиняться? – Кагами мгновенно закипел. В нем поднялась старая, давно забытая и прощенная обида. – За то, что свалил. Что тут непонятного? – Аомине говорил так, словно Кагами не понимал очевидного. Последний застыл, не веря своим ушам. – Что ты несешь, блять! Я извиняться... – Кагами замолчал и сжал губы. Слов не было, но он знал, как выразить свои эмоции, ничего не говоря. Аомине уклонился от первого удара, но пропустил второй. Кагами метил в челюсть, и он готов был поклясться, что услышал хруст. Это слегка охладило его пыл, и он опустил руки, видя, как Дайки схватился за щеку, но не отвернулся, продолжая сверлить его оскорбленным взглядом. – Ты сказал мне в последний момент и уехал, как будто через неделю вернешься... – Аомине прервался на полуслове и приподнял брови. – Ну и че ты лыбишься? Кагами расхохотался – громко, слегка истерично, – сгреб обеими руками и обнял сопротивляющегося Дайки, который и сам издавал нечто среднее между смешками и всхлипами. – Какой же ты идиот, – в последнее слово Кагами вложил всю душу. – Уж не тупее тебя, – недовольное бормотание, приглушенное его плечом, в которое Аомине уткнулся носом. – Домой... пошли? Мне ночевать негде. – Отрабатывать будешь натурой, – хохотнул Кагами, выпуская Аомине из объятий. *** Новая квартира Кагами оказалась еще больше предыдущей. Светлая и просторная, она не оставляла сомнений в том, что владелец ее ни в чем не нуждался. Аомине стоял посередине гостиной и настороженно озирался, когда Кагами вручил ему большое полотенце и заявил: – Ты первый в душ. – Почему это я? – неизвестно зачем воспротивился Аомине. – Иди в душ, пока я не передумал и не выбросил тебя за дверь, – посоветовал ему Кагами. – Или в окно, – добавил он, когда Аомине скрылся за дверью ванной комнаты. *** Аомине лениво шагал по квартире, ожидая, пока Кагами вернется из душа. Он нашел в холодильнике остатки пиццы и съел их, потом нашел какой-то салат и тоже съел. На город уже опустилась ночь, и улицы зажглись разноцветными огнями. Аомине не удосужился включить свет и просто смотрел в окно, бездумно допивая стакан апельсинового сока, обнаруженного им на столе. Он уже успел отправить Куроко сообщение о том, что добрался успешно, и теперь думал, почему он сразу не догадался сыграть с Кагами. Хотя так было даже лучше: завтра утром он выспится и станет сильнее, чем сейчас, после утомительного перелета. Аомине поставил пустой стакан и уже собрался пойти поискать чего-нибудь еще, как что-то теплое и пушистое коснулось его ноги. В следующую секунду на стол перед ним запрыгнул крупный иссиня-черный кот. – Привет, – поздоровался Аомине, протянув руку с намерением погладить животное. Кот обнюхал его пальцы, а потом ткнулся в ладонь головой и заурчал. Аомине провел пальцами по гладкой шерсти и почесал кота за ухом, незаметно для себя начиная улыбаться: они определенно нашли общий язык. – Дайки! – раздался возмущенный голос. Вспыхнул свет, и на кухню вошел Кагами. Аомине обернулся, щурясь с непривычки: – Че? – А ну брысь со стола! – продолжил Кагами, не обращая на него внимания. Кот протяжно мяукнул, спрыгнул на пол и изящно удалился в темноту. Аомине перевел взгляд с Кагами на место, где только что сидел кот и обратно. – Кагами, серьезно? У тебя так туго с фантазией? – Он напомнил мне тебя, – ответил Кагами. – Чем же? – Тоже жрет без спросу и ведет себя, как последняя сволочь, – съязвил Кагами. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами. Аомине постепенно начинал соображать, что кот получил свое имя совсем не поэтому, и послушался, когда Кагами первым произнес: – Пойдем спать, Ахомине. – Не трогай меня, идиот, – ответил Дайки, первым выходя из кухни. Он встал, не зная, куда идти, поэтому Кагами взял его за руку и потянул за собой в спальню, без труда игнорируя возмущенное бурчание. – Жду не дождусь увлекательных историй о том, кого ты еще таскал на этот траходром, – угрожающе прошипел Аомине, оглядывая широкую кровать. Кагами поднял на него взгляд: – Можешь не верить, но ты первый. И если еще хоть что-нибудь скажешь таким тоном, спать будешь на коврике, – он все еще держал Аомине за руку, хотя необходимости в этом уже не было. – Сам виноват, не надо было меня провоцировать, – возразил Аомине. – Ты сейчас о чем? – поинтересовался Кагами. Он подошел к кровати, сбросил халат и сел, устанавливая будильник на телефоне. Аомине обошел кровать с другой стороны и залез под одеяло, чувствуя, как мозг начинает услужливо предоставлять ему неуместные картинки из памяти: Кагами смотрит мутным взглядом, стоя на коленях, Кагами сжимает пальцами простыни, стараясь не закричать, Кагами сидит сверху, улыбаясь голодной... – Ахомине? Я спрашиваю, ты сок в холодильник убрал? – А? Нет, нафига? Кагами раздраженно застонал и снова поднялся на ноги. Конечно, мог бы и не спрашивать. Он пошел на кухню, по дороге прикидывая, как лучше объяснить Аомине, что сверху он не будет еще очень долго, и стоит ли говорить об этом вообще. Кагами понятия не имел, зачем этот идиот притащился в Америку – и он спросит об этом, он все узнает, но это позже. А сейчас Тайга поставил сок на место и поспешил обратно, предвкушая, что можно сделать с Аомине. Тот лежал на боку, отвернувшись к краю кровати. Кагами залез под одеяло и потянулся к Аомине, скользя рукой под его майкой. Дайки лежал спокойно, будто ждал чего-то, и совсем не сопротивлялся. Немного осмелев, Кагами подвинулся ближе, повернул его на спину – и чуть не рассмеялся. Уткнувшись лицом в его плечо, Аомине безмятежно спал, и его не потревожило даже резкое движение. Кагами дотянулся до телефона, отключил будильник, устроился поудобнее и уснул в той же позе, чтобы не разбудить Аомине. *** – Да проснись ты, придурок! – Аомине тыкал его в бок, недовольно хмурясь. – Че тебе надо? Рано же еще, – Кагами зевнул и сел в кровати, с большим усилием открывая глаза. – Поднимайся резче, я хочу есть, – скомандовал Аомине и исчез в дверном проеме. – А еще ты просто обязан сыграть со мной в баскетбол, – крикнул он уже из другой комнаты. Он вел себя подозрительно жизнерадостно, думал Кагами, готовя завтрак. И, судя по всему, сам не собирался говорить о том, зачем приперся сюда, перелетев через океан. Выйдя на баскетбольную площадку, оба почувствовали, как все проблемы и недопонимания отступают на второй план. Аомине любил баскетбол еще и за это: сейчас всё было просто, всё было так, как он хотел – мерный стук мяча об асфальт, кольцо на трехметровой высоте и соперник с горящими огнем глазами. Кагами действительно стал намного сильнее: теперь он играл изящнее и небрежнее, не забывая о прежней неостановимой силе и скорости. Аомине выхватил мяч, обошел Кагами и бросил в кольцо – первые очки были за ним, но игра только начиналась. Дайки начал забывать, как это – играть с равным, возможно, даже превосходящим его по силе соперником. И когда спустя полтора часа Кагами забил очередной данк и обессиленно сел прямо на землю рядом с кольцом, Аомине уселся рядом, начисто забыв о намерении непременно выиграть. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша и радостно улыбаясь, как дети, которым удалось сбежать от взрослых и сотворить маленькую безобидную шалость. *** Поздно вечером, когда они сидели перед телевизором и ели заказанную пиццу, позвонил Куроко. Дайки был чрезвычайно доволен: сегодня он успел стащить из душа пушистый халат Кагами и теперь сидел в нем. Он поставил бутылку пива – вторую за этот вечер – на журнальный столик, жестом попросил Кагами выключить звук и ответил, достав телефон из глубокого кармана: – Тецу? – Привет, Аомине-кун. Просто хотел узнать, все ли у вас в порядке, – в слегка искаженном помехами голосе Куроко слышалась улыбка. – У нас все замечательно, – ответил Аомине, пихая Кагами ногой и укладываясь на широком диване. Тайга сердито сдвинул брови и подвинул его обратно, в ответ на что Аомине согнул ноги в коленях и уперся в Кагами пятками, не переставая болтать по телефону. Они переглянулись: началась очередная бессмысленная схватка. Прямо как раньше, в школе, когда они готовы были подраться за последний шоколадный батончик, оставшийся в автомате. Дожидаясь, пока Аомине отложит телефон, Тайга приготовился к сражению. Телевизор был выключен, столик с пиццей и пивом отодвинут на безопасное расстояние, кот заперт в соседней комнате. – А ну иди сюда, – Кагами потянул его за ноги, но Аомине вырвался и сел, заняв оборонительную позицию. – Забыл спросить: какого хрена ты сказал, что я у тебя теперь не выиграю? – Че? – Кагами нахмурился: он явно не понимал, о чем идет речь. – Это Тецу сказал. Я прилетел ради того, чтобы обыграть тебя, – сейчас Аомине понимал, как глупо звучат его слова. – Я сказал, что ты у меня не выиграешь? Идиот, да я вспоминать о тебе не хотел после того, что ты сказал! – Кагами начал медленно, но верно беситься. – Подожди, ты этого не говорил? – Нет, зачем мне это? Я хотел предложить тебе поехать вместе, но ты свалил и не дал мне сказать. Ты самовлюбленная тварь, Дайки! – он тут же осекся, поняв, что назвал Аомине по имени, но тот не заметил, продолжая молча слушать заслуженные упреки. У него готов был ответ на каждый из них, но легче было дать Кагами выговориться. Тот плюхнулся на диван, перечислил все ошибки, совершенные Аомине год назад, и продолжал бухтеть о более насущных проблемах: – ... А теперь ты приперся сюда, живешь за мой счет, носишь мой халат и несешь какую-то хрень про победу друг над другом! Как ни в чем не бывало, как будто мы на той неделе виделись, – Кагами говорил все громче и громче. – Да возьми дурацкий халат, я ж не специально, – попытался успокоить его Аомине, начиная развязывать пояс. – Я тебя щас ударю, – пообещал Кагами, стараясь не опускать взгляда ниже глаз Аомине. – А чего ты еще-то хочешь? Чтобы я извинился? Моего присутствия здесь недостаточно для того, чтобы до тебя наконец дошло... Кагами ползком пересек диван, наклонился и поцеловал его в губы. – А ты и правда не умнее меня, Дайки, – с усмешкой сказал он. И снова, как утром на баскетбольной площадке, всё стало просто и понятно. Кагами перекинул колено через ноги Аомине и сел сверху, продолжая целовать его. Он неторопливо гладил тело Аомине под халатом, не опуская руки ниже груди. Тот, в свою очередь, был настойчивее, безуспешно пытаясь не глядя снять с Кагами штаны. Не выдержав, Аомине встал и потащил вновь обретенного партнера за собой в спальню, не обращая внимая на то, что развязанный халат соскользнул с его плеч и упал где-то по дороге. Кагами помог ему раздеть себя и достал смазку из прикроватной тумбочки. – Нет, а что? – спросил он. – По-твоему, я должен был надеяться и ждать тебя? – А я то уж подумал, ты меня и ждал, – ухмыльнулся Аомине, садясь на кровать. – Конечно, как раз для тебя и приготовил, – Кагами открыл тюбик и выдавил немного смазки на пальцы. – Развернись. Аомине уставился на него вопросительным взглядом. – Ага. Именно то, о чем ты подумал. – Если я завтра не смогу играть, ты будешь виноват, – Аомине наклонился, утыкаясь головой в подушки, и постарался расслабиться, почувствовав прикосновение прохладных от смазки пальцев. Ночь обещала быть долгой. *** – Как думаешь, что это? – спросил Кагами, ленивым жестом покрутив пальцем в воздухе. Они лежали рядом на чистой простыне, слегка мокрые после душа. Аомине догадывался, о чем идет речь, но все равно ответил вопросом на вопрос: – Ты о чем? – Между нами – что? – повторил Кагами. – Ты ведешь себя нелогично. – Кто бы говорил... – Послушай меня. Сначала ты сказал, что я могу валить на все четыре стороны, и ты не расстроишься, если никогда меня больше не увидишь. – Угу, – неохотно подтвердил Аомине и лег головой на плечо Кагами. – А теперь ты появился ни с того ни с сего, и по твоему поведению я могу сказать, что ты даже скучал. Не дергайся, – он погладил встрепенувшегося Дайки по спине. – Иначе бы не приехал из Токио. – Ты сказал, что у тебя здесь никого не было? – спросил Аомине. Кагами усмехнулся: – В этой кровати – никого, – сказал он и тут же перехватил Аомине, который снова попытался вскочить. – Не сердись. Я больше ни с кем не трахаюсь. Аомине фыркнул и лег обратно, жалея, что вообще поддержал этот разговор. Они уходили все дальше от темы, и с каждым словом Дайки все сильнее убеждался в том, что Кагами изменился за это время намного сильнее, чем хотел показать. Он прижимал к себе Аомине с уверенностью человека, точно знающего, что принадлежит ему и чем он хочет обладать. Говорил и выглядел он так же, не считая легкого американского акцента, но намного реже раздражался. Этот новый Кагами вызывал у Аомине неясное щемящее чувство, от которого было одновременно горячо и холодно в груди. Дайки глубоко вдохнул и произнес: – Я тоже больше ни с кем не трахаюсь. В устах Аомине это было равносильно признанию. Он закрыл глаза и выдохнул, радуясь, что наконец сказал это. – Хорошо, – Кагами обнял его второй рукой и прижался еще крепче. – Ты мне одно скажи. – А? – Что мы теперь делать будем? Аомине не знал, что ответить. *** Прошло несколько дней, на протяжении которых оба заново узнавали друг друга. Они до изнеможения играли в баскетбол днем и до изнеможения занимались сексом ночью. Аомине изо всех сил старался не думать о том, что каникулы стремительно заканчивались, и приближался день отъезда. Иногда он ловил на себе внимательный взгляд Кагами и тут же отворачивался, замечая в нем что-то незнакомое, проникающее в самую душу. Такой взгляд был у Тецу, когда он пытался телепатически выведать то, что Аомине отказывался говорить ему вслух. Дайки тряс головой, прогоняя дурацкую мысль, и старался отвлечь Кагами от жутковато-пристального глазения. Ночь сменялась днем, и они засыпали в одной кровати – обессиленные, но довольные. Утром Аомине смеялся над растрепанными волосами сонного Кагами, над его забавной походкой («Сам виноват», – фыркнул однажды Тайга, вызвав у Дайки приступ хохота), над тем, с какой деловитостью он крутился на кухне, готовя завтрак. Было непривычно так много времени проводить с другим человеком, но Аомине не жаловался. Собирая вещи, он думал только о том, каково теперь будет в отсутствии этого человека. *** Рейс отложили из-за погодных условий, поэтому они сидели в зале ожидания, не зная, о чем говорить. Кагами притащил откуда-то хотдоги, просто чтобы хоть ненадолго прекратить неловкое молчание. – У тебя кетчуп в уголке рта, – сказал Аомине. – В другом, – добавил он, видя, как Кагами пытается вытереть несуществующий кетчуп салфеткой. Подумав о том, что они в общественном месте, Дайки отказался от идеи сделать это самому и протянул телефон, включив режим фронтальной камеры. Кагами благодарно кивнул, посмотрел в экран, стер темно-красную каплю и вернул телефон. В этот момент женский голос объявил о начале посадки, и Кагами поднялся, неловко улыбаясь. – Еще увидимся? Аомине молча кивнул и протянул ему руку, но не выдержал официальности этого жеста и крепко обнял Кагами. Они стояли так слишком долго, другие пассажиры начинали оборачиваться, и Дайки с трудом отпустил его, сказав напоследок: – Только не смей проигрывать никому, кроме меня. Кагами усмехнулся и поднял руку в прощальном жесте. Он сжал губы и отвернулся, понимая, что еще доля секунды – и он не выдержит, не сможет отпустить, утащит к себе домой, забыв о последствиях. Сидя в кресле самолета, Аомине презрительно разглядывал обжимающуюся парочку. Настроение было хуже некуда; сейчас он начинал думать о том, не зря ли вообще ездил в Штаты. *** – Ну что, Аомине-кун, как там Кагами-кун? – поинтересовался Куроко. – Отвали от меня, Тецу, – прошипел Дайки. – Если бы не ты, ничего бы этого не случилось. – Извини, но я не понимаю, о чем ты, – осторожно сказал Тецуя. По затравленному взгляду Аомине стало понятно, что он совершил большую ошибку, пытаясь помирить двух своих друзей. – Не лезь не в свое дело. Аомине подумал, что стоило бы сказать Куроко, как нехорошо лгать своим друзьям, но тогда пришлось бы рассказывать, почему он чувствует себя так паршиво, и тогда Тецу посмотрит на него этим своим всепонимающим взглядом и скажет что-нибудь сочувствующее, а этого ему хотелось сейчас меньше всего. – Ты не помнишь, что у нас завтра? Я не могу запомнить расписание, – сказал Куроко, хотя бы на время уходя от неприятной темы. – У меня в телефоне должна быть фотка, посмотри сам, – проворчал Аомине, указывая рукой в сторону сумки. Он понимал, что не Куроко виноват в их с Кагами отношениях, но все еще немного злился. – Аомине-кун, это кто фотографировал? Черт. Он нашел их с Кагами фотки. Аомине отнял телефон и усмехнулся: – Не твоего ума дело. Мы просто дурака валяли... – выражение его лица резко изменилось. На фотографии был он сам, точнее, его задница, виднеющаяся из-под слишком знакомого темно-синего одеяла. Должно быть, Кагами сделал эту фотку, пока он спал. Аомине предупреждающе посмотрел на притихшего Куроко, отнял телефон и начал листать, предварительно убедившись, что никто не заглядывает в экран. На следующем изображении Кагами лежал рядом с опять-таки спящим Аомине и с ухмылкой сжимал двумя пальцами его нос, мешая дышать. Дайки вспомнил, как ему снилось, словно он тонет в бесконечно глубоком озере, и понял причину кошмарного сна. Он усмехнулся и пролистал дальше. Черный кот сидит на вытянутых ногах Кагами, поставив лапы на его живот, и смотрит куда-то чуть выше камеры. Серьезно, Кагами, когда ты успел сделать столько фото? Сам Аомине стоит на коленях между тех же самых ног и недовольно щурится от яркой вспышки. Это первый снимок, сделанный по его условному согласию на его же телефон – и всего лишь один из десятка подобных. Аомине еще раз огляделся по сторонам и быстро пролистал несколько следующих кадров: он неплохо помнил их содержание. Кагами сверху, он усмехается, позволяя фотографировать себя обнаженным. Видны только его голова, плечи и свисающее с шеи кольцо на цепочке, но Аомине все равно помнит каждую оставшуюся за кадром деталь. Кагами лежит на подушках, волосы растрепаны, в глазах неприкрытая мольба. Аомине торжествовал, делая эту фотку; сам он к тому моменту успел кончить дважды и потому никуда не торопился. Раннее утро, и Кагами сердито выглядывает из-под синего одеяла; рядом с ним стоит кот, громко выражавший желание позавтракать, причем немедленно. Несколько бессмысленных кадров с Аомине, обычно недовольно смотрящим поверх камеры на Кагами, который достал бегать за ним с телефоном. Дайки не сильно волновался о судьбе фоток, зная, что сможет сделать с ними все, что захочет, хотя собирался просто удалить их, вернувшись в Токио. Он в очередной раз провел пальцем по экрану. Снова Кагами, на этот раз одетый. Аомине похолодел, поняв, что этот снимок был сделан уже в аэропорту. Кагами облизывался, весело смотря куда-то поверх объектива. На последнем снимке он искренне, слегка печально улыбался, глядя в камеру. Сердце Аомине пропустило удар: глаза Кагами подозрительно блестели. Он тут же свалил все на дурацкое освещение в зале ожидания и пролистал дальше, но эта фотография была последней. Кагами смотрел на него с экрана телефона и молча прощался на неопределенный срок. Аомине посмотрел на фото еще пару секунд, а потом не глядя нажал на удалить.