Все дело в цвете

ДРАКО

      Он сидит на скамейке на перроне между платформ на центральном вокзале Лондона. Их номера для него не имеют значения. Девять и три четверти? Возможно.       Мимо него снуют люди, шурша подошвами сапог и теплых ботинок, таща за собой чемоданы на крошечных колесиках, опаздывая и перегоняя друг друга.       Поезда приходят и уходят, сменяясь один другим. Двери вагонов закрываются с тихим шипением, равнодушный женский голос объявляет о прибытии или отправлении очередного состава.       На улице холодно. От мороза начинает пощипывать кончики ушей. Холод неласково обнимает его за ребра, пробираясь под тонкую трикотажную кофту. Обычно наглухо застегнутое черное пальто, распахнуто.       Кто бы мог подумать? У него, Драко Малфоя, такой небрежный вид, что если бы кто-то из волшебников увидел его сейчас, не узнал бы. Узкое, обычно и так бледное лицо, сегодня еще белее, веки припухли, под глазами залегли темные круги. Волосы, давно не мытые, свисают, словно сосульки. Со стороны это, вероятно, довольно жалкое зрелище.       Драко пробыл на вокзале довольно долго и только к вечеру, основательно промерзнув, понимает, где находится. Он оглядывается, нахмурив высокий лоб и мрачно вглядывается в табло.       Цифры, города, снова цифры — бесконечный круговорот. На вокзале Драко кажется, что жизнь не застыла на месте, она существует, идет своим чередом, не замедляя бег. И в то же время, она будто застряла в петле бесконечности, не меняясь и повторяя один и тот же день снова и снова. А он все сидит на вокзальной скамейке, ожидая, когда послышится гудок Хогвартс-экспресса и состав тронется с места.       С серого ранне-весеннего неба падает снег, оседая на его светлых волосах, словно пыль. Он кажется со стороны каменным изваянием, покрывшимся пылью долгих лет одиночества.       Иногда Драко читает газеты, что выписывает отец. На их страницах новости и слухи сменяются каждый день. Кто-то занимает новый пост в Министерстве, кто-то открывает магазин в Косом переулке, кто-то продает бизнес новому владельцу, кто-то женится, разводится, обзаводится детьми или умирает. Все живут дальше, весь магический мир живет дальше.       Только он сидит всё там же, на полюбившейся скамейке на перроне вокзала Кингс-Кросс, уперев взгляд прямо перед собой, позволяя людям мелькать перед глазами. Словно привидение, никому невидимый и ненужный.       Драко Малфой застыл во времени, где ему всегда пятнадцать. Тогда звуки были громче и вкус жизни чувствовался остро и ярко. Как это глупо, жалко и совершенно не подходит к нему — впадать в меланхолию, неизлечимо болеть ностальгией. Но Драко Малфой образца двухтысячных предпочитает ностальгию и воображение своей серой, пустой реальности.       Странно, но сейчас мир маглов кажется Драко куда привлекательнее, чем мир волшебства и магии. К черту ее, эту магию. Что она ему дала, кроме убитой репутации, одиночества, изломанной судьбы? Ни друзей, ни врагов не осталось.       После битвы за Хогвартс Драко не мог поверить в то, что остался жив, что вся его семья осталась в живых. Конечно, он надеялся на лучший исход для себя и своих родителей, но не слишком рассчитывал на это.       Малфои были нужны Волдеморту до определенного времени, и выиграй он войну, Драко не прожил бы больше ни дня. Это понимали все, разве что тетка Беллатрикс думала о чём-то более важном для нее самой. Если она вообще думала о ком-то, кроме Темного Лорда.       После окончания войны последовали долгие разбирательства в суде, бесконечные допросы и дача показаний. Люциус рассказал всё, что знал о своих бывших друзьях в рядах Пожирателей смерти, а также о своей собственной роли во всем произошедшем.       То, что возвращение Волдеморта старшему Малфою было, мягко говоря, не в кассу, пришлось объяснять долго и не один раз. Самому ближайшему стороннику Темного Лорда было крайне сложно добиться понимания со стороны членов ордена Феникса и других волшебников, пришедших к власти после завершения войны.       К моменту возвращения Величайшего Темного волшебника всех времён, у Люциуса были налажены контакты в Министерстве, имелись нужные связи и большое количество денег, которые позволяли Малфою влиять на политику и законодательную деятельность так, как ему было нужно, оставаясь при этом в тени. Люциусу ни к чему были лишние треволнения, связанные с Волдемортом.       Пятнадцать лет назад, после исчезновения Темного Лорда, Малфой приложил немало усилий, чтобы обелить себя и имя своей семьи. Тогда упоминание о родстве с семейством Блэк были крайне нежелательны, учитывая истории Беллатрикс и Сириуса, которые получили пожизненное заключение в Азкабан, как самые близкие и жестокие сторонники Волдеморта. По мнению Люциуса, уж лучше было бы мелькать в заголовках газет, как родственник вышедшей за магглорожденного волшебника Андромеды Тонкс. В те дни это была гораздо более безопасная и даже в чём-то выгодная связь, пусть Нарцисса и не общалась со своей сестрой из-за кардинально разных взглядов на чистоту крови.       Все изменилось в одночасье, когда на запястье Люциуса Малфоя будто огнем загорела метка. Волшебник и до этого чувствовал, что Темный Лорд проявляет активность, что он где-то поблизости, но отправляться на его поиски не спешил. Однако, в итоге выбор у Люциуса был невелик, и Малфой вернулся в ряды Пожирателей Смерти.       Поначалу всё шло довольно неплохо: Фадж с аппетитом съел наживку Люциуса и пустился в яростную борьбу против Дамблдора и мальчишки Поттера, панически боясь конкуренции директора Хогвартса. А убрать старого волшебника с поста было давней мечтой Малфоя, то есть в данной ситуации Люциус убивал двух зайцев сразу. В Хогвартсе заправляла Амбридж, Поттер был дискредитирован, возрождение Волдеморта оставалось тайной. У Малфоя на какое-то время появились вожделенная власть и влияние, о которых он грезил.       Но проблема заключалась в другом: Волдеморт не нашел среди темных артефактов в коллекции Люциуса свой дневник. А Хозяин наказывал Малфою хранить эту вещицу, как зеницу ока. Узнав, что случилось и кто уничтожил дневник, Волдеморт пришел в ярость. Люциус молил о прощении и шансе доказать свою преданность, хотя им двигал лишь страх за свою семью. Верность Малфоя Темному Лорду была сомнительной и оба это понимали.       После провала миссии в Министерстве Люциус отправился в Азкабан. С одной стороны, мужчина был рад, что окажется вне досягаемости от Волдеморта и избежит гнева своего Хозяина, и в тоже время был в ужасе, оставляя Драко и Нарциссу одних. Защитить жену и сына из Азкабана Малфой не мог, и кроме него это сделать никто был не в силах.       Падение Люциуса сильно сказалось на престиже семьи Малфой. Они в одночасье скатились вниз по иерархической лестнице с вершины, приближенной к Волдеморту, до нижних уровней, наряду с оборотнями и прочим отбросами магического мира, которые присоединились к Темному Лорду.       После возвращения из Азкабана все, чем был Люциус Малфой — страх. За сына, жену и самого себя. В его доме властвовал Волдеморт. В отсутствие Темного Лорда Беллатрикс отдавала приказы, помыкала Люциусом и обращалась с Драко, как с мальчиком на побегушках. Малфой-старший лишился своей палочки, которая передавалась в его семье по наследству от отца к сыну, его ни во что не ставили даже егеря и оборотни, регулярно наведывавшиеся в поместье. После побега Гарри Поттера из Малфой-мэнора, семья едва переживает наказание, которому их подвергает Волдеморт из-за неудачи.       После войны Малфои сдают всех Пожирателей Министерству, свидетельствуют против них, жертвуют немалые суммы на восстановление магического мира после правления Волдеморта. Но этого мало.       Да, были сочувствующие семье Малфой волшебники. Да, Поттер сам лично заступался за них в суде, рассказав о смелом поступке Нарциссы.       Но никто не забыл зверства Пожирателей и смерти невинных людей. Безусловно, Нарцисса совершила подвиг. Люди восхищались ее смелостью, они отдавали себе отчет в том, что если бы не она, то Волдеморт был бы сейчас у власти.       Но тем не менее, большую роль в глазах людей играет ее мотивация. Тут все просто: Нарцисса выбрала сына. Ей было глубоко плевать на весь остальной мир и правильность или неправильность своих поступков. Если бы Гарри ответил иначе, сказал, что не знает, где Драко, Нарцисса вполне вероятно, могла выдать его Темному Лорду. Если бы Защитники Хогвартса были угрозой ее сыну, она поступила бы именно так. Просто обстоятельства сложились не в пользу Волдеморта.       Именно поэтому общественность с благодарностью принявшая спасение Гарри Поттера, и следовательно, подаренный шанс на победу, тем не менее прекрасно знает, что Нарцисса обрекла бы весь мир на смерть, если бы это было в интересах ее сына.       Основная часть аристократии магического мира была на стороне Волдеморта по тем или иным причинам. Большинство активных сторонников Темного Лорда после окончания войны были отправлены в Азкабан, их семьи в немилости у нового Министерства и не в почете у волшебников.       Малфоев же, избежавших тюремного заключения, не слишком жаждут видеть в своих домах ни семьи сторонников Волдеморта, ни семьи не запятнавших свое имя, волшебников.       Двери большинства благородных домов отныне не были так широко открыты, как раньше. Если кто-то встречался с ними на улице, то сразу спешил перейти на другую сторону. Общество волшебников не может так быстро забыть все прегрешения бывших сторонников Волдеморта. Даже если их оправдали.       Со всеми своими деньгами, щедро жертвуемыми на благотворительность, Малфои остались не у дел. Мир маглов — единственное, что было для них доступно, как бы они его не презирали.       Можно сказать, Малфои стали изгоями. Одинокими, вынужденными глотать свою гордость, они сами изолировались от общества в старинном семейном особняке в Уилтшире. Им всем, и родителям, и самому Драко необходим был покой и время, чтобы залечить раны. Контакты с людьми, прямо или косвенно выражавшими недовольство и неприязнь, совершенно не помогали.       Закрывшись от мира в Малфой-мэноре, Драко стал ненавидеть свой дом, ставший еще более мрачным за последний год. Он был истинным застенком между волшебным миром, который постепенно приходил в себя после войны с Волдемортом, и его маленьким мирком, где царят разочарование, отчаяние и ужасная скука.       Хотя Малфоям удалось избежать Азкабана, самовольное заточение в собственном доме было равносильно темнице. «Люди простят. Но им нужно время, мой мальчик, — утешительно говорила Нарцисса». Но Драко, при всей любви к матери, уже ей не верил. Она и отец слишком сильно пострадали за свои убеждения, чтобы можно было уповать на ее утешительные слова.       Драко поднимается со скамейки и поводит плечами. Все же, сегодня чертовски холодно. Нужно возвращаться домой, а перед этим заскочить в Косой Переулок.       Малфой появляется там поздним вечером, к самому закрытию магазинов. Ему нужно приобрести ингредиенты для зелья, что мать варит для него с отцом. На улице уже темно, уличные фонари освещают мощеную дорожку. В их колышущемся свете тень Драко искаженная, узкая и рябая. В аптеке Малпеппера тоже царит полумрак, впрочем, как и всегда. Драко молча протягивает список необходимых ему ингредиентов продавцу, хмуро разглядывающему покупателя. Так же молча отсчитывает монеты и так же молча выходит из аптеки. Ветер распахивает его незастегнутое пальто, заставляя поежиться. Оглядывая аллею, Драко отмечает, как та изменилась за последние два года, и в тоже время осталась прежней. Его взгляд падает на вывеску «Все для квиддича». Малфой переходит улицу, аккуратно держа сверток в замерзших пальцах и останавливается, чтобы поглазеть на любимую с детства витрину. Если постараться, то можно представить себе, будто ему ещё тринадцать, он пришёл в Косой Переулок с матерью за новыми книгами и одеждой, а так же просто прогуляться и поесть сладостей. Драко кажется, он слышит шум толпы, что собралась поглазеть на новую модель метел для квиддича, Нимбус 2000. Он прикрывает веки и уголки его губ приподнимаются в неосознанной полуулыбке. Внезапно, картинка разбивается. Щеки холодит колючий морозный воздух, на аллее очень малолюдно и ему скоро стукнет двадцать. — Извините, — тихо и поспешно произносит женский голос и Драко опускает взгляд вниз.       Светловолосая девушка собирает с брусчатки рассыпанные книги и складывает их друг на друга. Малфой смотрит на нее молча и раздраженно. Он замечает откатившийся в сторону пузырек с чернилами, чудом не разбившийся. Поднимет его и протягивает незнакомке. — Спасибо, — говорит она, поднимаясь.       Глаза ее расширяются в удивлении, и Драко понимает, что девушка не смотрела по сторонам точно так же, как и он, увлеченная чем-то еще. — Здравствуй, — произносит он тихо и неуверенно.       Говорить со старыми знакомыми всегда тяжелее, чем с первым встречным. Больнее видеть неприязнь и их попытки поскорее отделаться от неугодного собеседника. — Здравствуй, — она смущенно улыбается, и это странно. Обычно, люди сдержаны на улыбки при его виде. — Извини, что налетела на тебя. Буду впредь внимательнее.       Девушка знакомым жестом поправляет светлую прядь за ухо. Голос ее приветлив и Малфой слегка улыбается ей в ответ, кивнув. — Я тоже был невнимателен. — Да, наверное.       Они молчат, ее зеленые глаза опускаются на книги. — Ну, мне пора. До свидания.       Она явно нервничает, ей неловко. Малфой отступает в сторону, освобождая девушке дорогу. — До встречи. — Отвечает он тихо.       Она удивленно оборачивается и еще раз коротко улыбнувшись, уходит. Из-за этой последней улыбки ее поспешность не выглядит бегством, скорее простой неловкостью.       Малфой направляется было дальше, как видит на брусчатке зеленый шарф из тонкой шерсти с серебристыми полосами. Школьный, из Хогвартса.       Оборачивается, чтобы окликнуть Асторию, но ее уже нет в поле зрения. Драко поднимает шарф и направляется в сторону, куда она ушла. Он замечает девушку через несколько лавок впереди, на пути к «Флориш и Блоттс». Астория стоит перед магазином «Волшебных Вредилок Уизли». Она прижимает к груди книги, волосы рассыпались по спине на резком весеннем ветру. Девушка просто стоит и смотрит на витрины, не шелохнувшись, словно застыла. Будто она в точности, как и он до этого, представляет себе прошлую жизнь до войны, когда она была еще маленькой девочкой. Малфой не решается прервать ее в этот момент и просто уходит. Только войдя в Дырявый Котел, он вспоминает про зажатый в руке шарф. Прячет его за пазуху, обещая себе отправить шарф к Астории Гринграсс с филином сразу же, как вернётся домой.