Яд жизни

Поезд мерно покачивался, набирая скорость, по стеклу резво барабанил дождь, а Гарри ощущал лишь, как по мере приближения к станции внутри нарастает удушающее чувство тоски и безысходности. Что бы ни говорил директор Дамблдор, Поттер все равно не мог понять, почему должен возвращаться на Тисовую, ведь это место было для него ожившим кошмаром. И по приезду из Хогвартса этот ужастик обещает стать еще страшнее, ведь не могли же Дурсли забыть его побег на летающей машине вместе с Уизли? О нет, на это не стоило даже надеяться... Тетушка Петуния легко могла забыть покормить племянника или впустить его в дом после работы в саду до ночи, но о наказании ни она, ни Вернон Дурсль не забывали никогда. А это значит лишь то, что Гарри предстоит «отрабатывать свое существование» в два, а то и в три раза больше обычного. Сердце ускорило ритм и вспотели ладони в предчувствии затрещин Вернона, визга Петунии, насмешек Дадли и голодного одиночества ночей, когда от усталости не смыкаются глаза. Рука, поврежденная василиском, отозвалась резкой болью, и Поттер поспешил опустить голову, скрывая болезненную гримасу, чтобы не беспокоить своих друзей такой ерундой. Рана, заживленная слезами директорского феникса, болела уже не первый раз, но он старался просто не обращать на это внимания, уверенный, что со временем все пройдет. К тому же ведь оно того стоило, он сумел-таки спасти Джинни от коварного Волдеморта. За окном мелькнуло далекое очертание неизвестной магловской деревушки, и Гарри, тряхнув головой, чтобы избавиться от столь тяжелых и непривычных мыслей, предпочел вместе с Роном обсудить предстоящий матч любимой команды своего рыжего друга, о которой тот, казалось, не говорил лишь в то время, когда спал и ел. Гермиона подняла голову от очередной толстой книжки и смерила мальчишек сердитым взглядом, недовольная усилившимся шумом в купе, но промолчала, сочтя, что книга более достойна ее внимания, чем два невоспитанных мага-недоучки, пусть те и считались ее друзьями. Рональд облегченно выдохнул в сторону, радуясь, что избежал очередной нудной лекции, а Поттер благодарно улыбнулся девочке, решив, что та промолчала из дружеской заботы. Гарри ощущал себя безмерно счастливым в обществе двух гриффиндорцев, где-то в глубине души он до сих пор не мог поверить, что у него действительно есть друзья, ведь раньше о подобном подарке судьбы маленькому Гарри и мечтать не приходилось. В начальной школе Литтл-Уингинга заморенного мальчонку в глупых круглых очках недолюбливали как учителя, так и одноклассники. Первые - за рассеянность на уроках и вечное отсутствие домашних заданий, а вторые - за странности и привычку говорить то, что думает. Да и много ли детям надо, чтобы сделать кого-то изгоем? Одежды с чужого плеча и звания сироты, за которого некому заступиться, уже вполне так достаточно. В те времена единственной опорой для Поттера были мечты: он мог днями и ночами представлять, как живет вместе с живыми и бесконечно добрыми родителями или как его, вместо того, чтобы отдать родственникам, усыновила какая-нибудь молодая, души в нем не чаявшая семья. Наверное, именно потому он так легко поверил Хагриду, шагнувшему, словно если не из той отчаянной мальчишеской мечты, то точно из красочной детской сказки, которую тетя читала Дадлику на ночь. И в этом Хогвартс его ничуть не разочаровал: тут, как и в сказках кузена, были и новые знакомства, и захватывающие приключения, и опасные враги, и мудрые советы, да и награды для героя в виде факультетских баллов его тоже никто не лишил. Только вот волшебная сказка заканчивалась с наступлением лета; и с небес на землю Гарри вновь возвращали обозленные родственнички, Дадли с компанией, давно избравшие его своей грушей для битья, и молчаливое презрение благовидных обитателей Тисовой улицы - здесь он был откровенно лишний, чужой. Настроение вновь упало, и Гарри тоскливым взглядом покосился на хмурое небо за окном, уже не особо вслушиваясь в восторги Рона по поводу нового охотника Пушек. Неясное беспокойство, грызущее его еще с происшествия в Тайной Комнате, все нарастало.