Прежде чем я уйду

Драка вышла так себе. Виктор, сцепившийся с лохматым, тощим, но жутко увертливым Томом, пыхтел и громко ругался. Ругань выходила из его рта с прерывистыми вдохами, пока мой друг пытался заставить мальца просить пощады. Однако, лохматый Том не сдавался; вцепившись друг в друга, они кружили, испытывая собственную прочность и выдержку. Выдержка Вика его подводила, он хватал Тома за волосы, из-за чего низко пал в моих глазах. Ален надвигался на более другого оппонента, того, что был старше своих друзей. Они были одного роста, и соперник Алена явно его не боялся. Более того, я могла с уверенностью сказать, что схватка будет недолгой, и утонченный Ален быстро получит по шее. Черноволосый паренек стоял в стороне, хмуро наблюдая за происходящим. Мы с ним остались один на один, и я вперила в него недовольный, но любопытный взгляд. Он зло смотрел на меня в ответ, скрестив руки на груди. - Что, это ваши обычные приемчики, да? – спросил он меня, - кто вы такие вообще? - Мы должны были тут выступать сегодня, - почему-то этот мальчик располагал к себе, к откровенному ответу. – Но влезли вы. Виктор охнул, и я обернулась на этот звук. Изворотливый Том таки умудрился попасть ему по лицу, и из разбитой губы Вика сочилась кровь. Дело обретало более острый поворот, и я не знала теперь, хочется мне этого или нет. Вик отошел от Тома, поглаживая пальцами свой подбородок. Глядящий на него снизу вверх Том напоминал волчонка. После этого началось месиво. Это были уже не шутки – Виктор разозлился, и от прежнего пафоса не осталось и следа. На этот раз у Тома не было ни единого шанса; уже через минуту он оказался на земле, а Вик заносил ногу для сильного удара по ребрам. Тут-то я спохватилась: - Виктор! Хватит! Друг отвлекся, поворачивая ко мне голову. - Не лезь, Виви. Ты же сама этого хотела! «Я хотела красивой битвы, а не этого детского сада», - хотела ответить я, но вовремя прикусила язык. - Гребаная сука, - сказал Том, лежащий на асфальте и закрывающий руками голову. Фраза, однако, вышла очень ясной. – Блядь. Виктор, казалось, был в таком шоке, что и не знал, что ему делать. - Что ты сказал? – переспросила я, не понимая, кому предназначались эти слова. - Я сказал, что ты – сука, - бесстрашно повторил Том, и Виктор присвистнул от такой наглости. Я почему-то совсем не разозлилась, наоборот, меня развеселил такой поворот событий. Я любила смелых, любила тех, кто идет против толпы. Я подошла к Тому и присела на корточки. Следом за мной шел его черноволосый друг, готовый в случае чего вступиться за товарища. Но что он мог, такой худой и мелкий? - А ты забавный, - наклонившись, сказала я с улыбкой. Том убрал руки от лица и посмотрел на меня, приготовившись ответить что-то очень неприятное. Но он так ничего и не сказал, и я не могла прочитать, что за эмоции сквозят в его взгляде, - забавный маленький Том. - Я не маленький. - Хватит с ним сюсюкать, - недовольно прокомментировал мои действия Виктор. - Заткнись, - почти ласково бросила я, поднимаясь. – Пошлите отсюда. - Ты шутишь, – опешил Ален, только вошедший в раж. По лицам всех присутствующих я понимала, что все хотят такого исхода, но упрямство и гордость не позволяют признать это. - Мы уходим, - твердо повторила я, чувствуя свою ответственность за происходящее. – Прощайте, детки. Поднявшийся Том смерил меня странным взглядом, отвернулся и повел своих друзей прочь. Это было грустно. Я оставляла большую часть своей жизни. Я не могла не оставить ее. Выбор – быть прежней, страдать и сгорать в своих мучениях или переродиться подобно фениксу – стоял передо мной, как призрак. Я выбрала второе. Не ради себя даже. Ради них. - Придешь к нам в следующие выходные? – спросил Том, наблюдая, как брат загружает мои вещи в багажник своей машины. – Мы будем свободны. - Посмотрим, - я улыбнулась, надеясь, что он не передумает и не решит провожать меня. Довезти меня вызвался Билл; он всегда приходил на помощь, а сейчас явно ощущал себя обязанным помочь мне. Я должна была отпустить Тома, а он – отпустить меня. Тяжело. Тяжесть вины давила на меня. Я мечтала, нет, предчувствовала: чем дальше я буду от близнецов, тем быстрее вина отступит. - Я не прощаюсь, - сказала я напоследок перед тем, как легонько обнять его и в последний раз вдохнуть запах его одеколона. – Все будет хорошо. И Том, - я приблизилась к его уху и зашептала, - можешь кое-что сделать для меня? - Да, - выдохнул он в ответ. - Пожертвуй за меня в фонд восстановления церкви. - Церкви? - Церкви Вильгельма. Том коротко рассмеялся и кивнул, не скрывая удивления. - Зачем? – спросил он, отстранившись. Билл смотрел на нас, терпеливо ожидая, пока я сяду в авто. Он знал мой новый адрес, адрес моей съемной квартиры. – Почему именно туда? - Кажется… кажется, я задолжала этому фонду, - туманно ответила я, - может, этот Вильгельм поможет мне, м? Я никогда не верила в Бога, но в последнее время меня все чаще тянуло молиться. Том бросил на брата долгий, только им понятный взгляд, и Билл кивнул. Что уж они решали насчет меня... Не так важно. - Знаешь, Виви, - заговорил Билл, везя меня домой. Я молчала, ощущая себя крайне странно. – Ты же не можешь порвать с нами. Совсем. Ты вернешься. Я так думаю. Нет, черт, я просто уверен в этом! Насколько было бы проще, если бы я просто могла остаться. Ни Билл, ни Том не знали, какой курс реабилитации мне предстояло пройти. Курс, предложенный моим врачом втайне от близнецов - психологи, свежий воздух и одиночество. Одиночество наедине с такими же морально сломленными, как я. Вслух я все же ответила, вкладывая в слова самый глубокий смысл, какой только мог быть: - Я тоже.