Грязь

Уже час Намджун лежит без движения и смотрит на осыпающийся потолок. Пусто. Пустота давит на грудную клетку, мешает дышать, мешает жить. Штукатурка всё время осыпается, хороня под собой чувства, прикроватный столик с баррикадами пивных бутылок и самого хозяина квартиры. Головная боль пушечными ядрами рассекает вакуум в намджуновых глазах, но встать, сходить за таблеткой на захламлённую кухню слишком тяжело – перед глазами сразу потемнеет и боль усилится. Вместо кухни Намджун выбирается на улицу. Он меряет ночные улицы шагами вплоть до пяти утра. Каждый день. Он ходит по безлюдным улицам, где нет потолка, а только темнота и звуки разных диапазонов и частот. Намджун ненавидел осень. Депрессии накатывали одна за одной, летели мокрыми листьями в лицо. Повсюду были тонны непролазной грязи и слякоти, а противная морось окончательно портила настроение. И именно прошлой осенью Намджун познакомился с Чимином. Намджуна справедливо прозвали Рэп Монстром. Когда он зачитывал со сцены свои сильные текста, невозможно было не прислушаться к хриплому голосу, низкому и завораживающему. Он стоял среди ревущей толпы и выплёскивал злые рифмы на подростков, не переживших ещё атаки спермотоксикоза и буйства гормонов. Надо ли говорить, что из всех рэп-баттлов он выходил победителем? И, когда в очередной раз он сидел за барной стойкой, замачивая победу, к нему подсел миловидный пацан с восхищением в глазах и, протянув руку, сказал: - Привет, я Чимин. Намджун апатично повернулся в сторону нарушителя покоя и отметил, что выглядел паренёк довольно мило с этими взъерошенными волосами и горящим взглядом. Но ответное рукопожатие стало переломным моментом, снесло к чертям все устои и отбуксировало жизнь Намджуна в пекло. Чимин был сплетением неожиданностей. Милым до невозможности, только что одуванчиками не чихал. Но в постели он превращался в дьявола во плоти, тигра с острыми клыками и когтями, оставляющими на спине Намджуна широкие красные полосы. Чимин, с которого можно было тихо охуевать. Чимин, который весь год подобно яду королевской кобры отравлял Намджуну существование. Чимин, который как самый сильнодействующий наркотик, не отпускал, его хотелось больше и больше. Чимин, который уходил в загулы на два-три дня, возвращаясь с бесчисленными засосами, который невинно хлопал глазами и сжимался в комок, когда Намджун в бессильной ярости лупил стену рядом с его головой. Да, Чимин был чертовски милым и так далее, но та ещё блядь. Он тысячи раз давал обещания и тысячи раз их нарушал. Их непонятные извращённые отношения спасал только Намджун, перекрывая чиминово блядство своей необъятной любовью. Он терпел все выходки целый год, непонятно откуда беря запасы надежды. Он ревновал, орал, но его любовь оставалась горящим следом от пощёчины на щеке Чимина. Спустя год Чимин ушёл. Просто собрал свои пожитки из квартиры и ушёл, забрав с собой кусок намджунового сердца. Только когда младшего не стало, Намджун осознал, насколько сильно к нему привязался. Его уход стал началом персонального ада Ким Намджуна. Он стал частым посетителем безымянного бара недалеко от своей многоэтажки, он смотрел на окружающих больными глазами, ища лохматую чёрную макушку. Каждый день он приходил в пустую квартиру, топтался по листкам с сумбурными записями, разбросанным по полу, ложился на диван и смотрел в потолок. Он почти не спал. Он пил и бил кулаками в стену, сдирая кожу с костяшек. Одиночество постепенно проглатывало его рассудок, Намджуна жестоко ломало, его израненная душа корчилась, допекаемая воспоминаниями о доверчивом блеске чиминовых глаз и светлой деткой улыбке. … Намджун был сильно пьян, и чёрт его дёрнул завернуть по дороге в тот клуб, где он первый раз выступал. Опираясь на разноцветные стены, он еле протиснулся сквозь толпу людей к барной стойке. Домой идти не хотелось. Его там никто не ждёт. Он заказывает виски и смотрит на сцену. Какой-то прыщавый пацанёнок скакал и верещал что-то про шлюх и верных друзей, непозволительно сбиваясь. Зелень, неопытная и сопливая, скептически подумал Джун. Он медленно тянул терпкий напиток, лениво размышляя о том, не пойти ли и встряхнуть этот жалкий клуб своими рифмами, как вдруг слышит знакомый смех со стороны столиков. Этот смех невозможно перепутать ни с чьим. Намджун резко поворачивается, рыщет глазами по сборищу людей и видит Чимина, сидящего на коленях у какого-то тощего парня, у которого явный отпечаток долбоебичности на продолговатом конском лице. Он пошло засасывает Чимина, запуская руки тому под свободную майку, и дебильно ржёт, а у Намджуна кипит в груди и начинают ныть содранные костяшки. Нет, останавливает он себя, забудь. Ты ему не нужен. Он бросил тебя. Иди домой, идиот. У Намджуна была хорошая привычка слушать свой внутренний голос, поэтому, заплатив, он направился к выходу. Однако безмерное количество алкоголя, давало о себе знать, потому Рэпмон сначала свернул в сторону туалетных кабинок. Внезапно горизонт оказался завален. Поднимаясь, Намджун грязно выругался и откинул крышку унитаза, расстёгивая ширинку. Справив нужду, он собирался было натянуть штаны, но сделать этого ему не дала горячая рука на его члене. Ухо обжёг пьяный шёпот: - Привет, Намджуниии. Намджун дёрнулся. В мозгу больно пульсировало, а этот неповторимый голос, въевшийся за год в подкорку, отдавался свинцовым напряжением в паху. Вусмерть пьяный Чимин выглядел как никогда развратно : майка, позволяющая увидеть совершенно всё, чего не нужно видеть, облегающие короткие шорты, совсем не скрывающие блядских аппетитных ног, и полыхающие алым губы. Чимин пошло улыбнулся и опустился на колени. - Скучал по мне, милый? Ярость, боль и обида залепили глаза, а нога сама собой впечаталась в живот. Чимин согнулся и повалился на пол. Намджун, рыча от злости, цапнул его за плечи, встряхнул, как котёнка, приложил несколько раз головой об туалетную кабинку, оставив на ней пару вмятин. А Чимин валялся на полу и… смеялся, как умалишённый. Это жутко бесило, поэтому Намджун с размаху влепил кулаком ему в челюсть. Из разбитой губы текла кровь, а Чимин всё также истерично заходился хохотом. Со стороны входа послышался шум, в проёме показался тот самый парень, на коленках которого сидел Чимин. - Хосооок, - с пола протянул младший, икая и отплёвываясь кровью. Хосок ринулся было на Намджуна, но тот резко оттолкнул «защитника», приложил худосочного парня об дверь и ретировался вон из гадского клуба. Было до безобразия плохо. Нестерпимо болела голова, но Намджун стоял и колотил стену, на которой уже алела кровь. Но было плевать. Перед глазами стоял Чимин, целующийся с этим… как его там… Хосоком, Чимин, стоящий перед ним на коленях, Чимин, валяющийся на грязном полу и скалящийся окровавленными зубами. Рэпмон не чувствовал боли, он бы пробил дыру в стене, если бы не дверной звонок. Обтирая кровь об майку-алкашку, он пошёл открывать. На пороге стоял заспанный сосед. Кажется, Сокджин. Они виделись пару раз в магазине и на лестничной площадке, вскользь познакомились и благополучно забыли имена друг друга на следующий день. - Я, конечно, всё понимаю, но пять утра же… - недовольно проскрипел Джин и замолк, уставившись на намджуновы руки. - Бинт, антисептик, пластырь есть? – торопливо спросил он. Рэпмон отрицательно покачал головой. Джин скрылся в своей квартире, с минуту копошился там, затем появился с необходимыми медикаментами и затолкал Рэпмона обратно в квартиру. Намджун тихо шипел, пока Сокджин обрабатывал сбитые костяшки, и вопросительно смотрел на соседа, пока тот аккуратно заматывал ему руки стерильным бинтом. Джин не задавал вопросов, и за это Рэпмон был благодарен ему. Джин остался на всю ночь, отвлекая Намджуна от своих размышлений и бед. Этот удивительный Джин, который своей заботой немного притушил пожар между третьим и пятым ребром. Джин, возле которого почему-то легко засыпалось, и вскоре Намджун провалился в темноту. Намджун лежал на полу с россыпью чёрно-белых квадратов с распоротой грудью. А в зияющей ране ковырялся Чимин. Намджун не мог пошевелиться, не мог ни слова сказать, а Чимин только запускал пятерню внутрь, царапал сердце, облизывал красные от крови пальцы, по одному отламывал рёбра и смеялся, смеялся, смеялся… Рэпмон резко вскочил, его била крупная дрожь, по всему телу выступил холодный пот. Сонный Сокджин обеспокоенно смотрел на него с дивана. - Кошмары? – несмело поинтересовался он. - Неважно, - отмахнулся Намджун, уходя на кухню ставить чайник. - Ну и срач тут у тебя, - поражённо произнёс пришедший Сокджин. – С этим определённо надо что-то делать. Рэпмон скептически посмотрел на него. Он что, серьёзно? Ещё и убираться тут решил? Спасибо, конечно, за заботу, но… А что но? Ему категорически не хотелось выгонять Джина, с которым спокойнее. Который остался в этом гадюшнике на ночь, который просто был рядом. Джун осмотрел Джина, сидящего за столом. Симпатичный. Почему он раньше не замечал? Пусть занимается уборкой, а там будь что будет. Весь день они провели в четыре руки избавляясь от накопившегося мусора. Джин шутил, смеялся, неуклюже падал, чем смешил мрачного Намджуна. Впервые за долгое время, одиночество отступало, сдавало позиции, мысли о Чимине отодвигались на задний план, вместо этого был Джин. Рэпмон не просил его каждый день оставаться, а Джин никуда не уходил. Он просто был. Сидел рядом, нёс какой-то бред и потихоньку залечивал раны в намджуновой душе. А спустя месяц маленький и невинный поцелуй, смущённый румянец на щеках старшего и всегда чистая кухня всё поставили на свои места. Намджун всё рассказал. От начала до конца про Чимина. И внутри как будто гнойник лопнул, стало легче, намного легче. Сокджин всё внимательно выслушал и не сказал ни одного лишнего слова, а лишь тихо обнял. Проходил месяц за месяцем, Намджун совсем не пил, души не чаял в своём домашнем хёне, а потолок перестал осыпаться. Прекратились головные боли, исчез вакуум и одиночество, вместо них был тёплый и родной Сокджин, которого Намджун ни за что не променял бы хоть на тысячу Чиминов, с которым хотелось дожить до седых волос и старческого маразма. Джин работал в кондитерской и настырно закармливал Рэпмона фирменными шоколадными тортиками. Джин помогал Намджуну с поиском работы, заваливал кучей газет и до Сахары в глазах сидел в интернете, ища подходящие вакансии. И пинками отправлял его на многочисленные собеседования. Как раз с одного из таких Намджун сегодня и шёл домой. «Мы вам позвоним, бла-бла-бла», кривлялся он. Судя по таким обещаниям, телефон уже должен был разрываться от несметного количества звонков работодателей, но тот упорно молчал. Уже почти дойдя до своего подъезда, он услышал крики и глухие удары о стену. Где-то кого-то яростно избивали. Любопытство и желание помочь пересилило доводы здравого смысла, и Намджун ринулся в подворотню, откуда доносился шум драки. Бьющих оказалось двое: один – низкий верзила необъятной ширины, а во втором Рэпмон с удивлением узнал того самого Хосока. А на мокром асфальте под градом ударов корчился… Чимин. Что-то слабо кольнуло в груди, и Намджун пулей метнулся в их сторону, сшибая Хосока и одним ударом выбивая челюсть его приятелю-громиле. Тот взвыл, споткнулся и упал, ударившись затылком о кирпичную стену. Хосок же, зло косясь на Рэпмона, отполз в сторону, вскочил и бросился удирать. К тому времени Чимин уже успел потерять сознание, Намджун, понятия не имея, где тот живёт, подхватил на руки обмякшее тело и потащил домой. - Наблядовался, - шипел Намджун, пока впихивался с Чимином на руках в лифт. – Получай теперь. Джин открыл ему с радостным «а у нас гости» и застыл, увидев парня в крови и синяках. - Чимин… - моляще и виновато сказал Намджун. - Заноси, клади на диван и тащи все бинты, вату и антисептики, которые найдёшь. - Ох, нихуя себе, как его отделали! – из-за спины Сокджина показался Мин Юнги, единственный друг Намджуна, который постоянно был в разъездах. Приятель по сцене, рэпер, который всё время с кем-то соревновался, который иногда заскакивал к Рэпмону пропустить по стакану пива и поболтать о чём-нибудь. - А красивый же, - вздохнул Мин. Намджун только скептически взглянул на друга и занёс бессознательное тело на диван. Джин тут же выгнал обоих на кухню и принялся хлопотать над Чимином. - Ты бы на него не засматривался, - произнёс Рэпмон, мешая остывший чай. - С чего это вдруг? У тебя вон Джин есть, а Чимин тебя давно бросил, ты сам говорил. - Я не рассказывал, почему? - Нет. Последующие полчаса Намджун в красках расписывал ему те злосчастные отношения, оставаясь на удивление спокойным. Когда в его жизни появился его хён, Чимин стал чем-то далёким и расплывчатым. - Но я, пожалуй, рискну, - задумчиво говорит Юнги. – Мне его жалко. - Дурак ты, валяй, если хочется острых ощущений. Я уже настрадался, у меня есть Джин, который важнее всяких маленьких блядей. Уставший Сокджин, который на этих словах зашёл на кухню, улыбнулся, а из глаз пропали тревога и страх за Намджуна. - Я его немного подлатал, осмотрел на предмет сломанных костей и оставил отсыпаться. - Джун, можно я у вас с ночёвкой останусь, а? Я ж по тебе так соскучился! Очень-очень! – оживился Юнги. - А спать где будешь? - На диване. - Там же Чимин. - Я помещусь, я миниатюрный, - хитро улыбается Юнги. Намджун пытается что-то возразить, но Джин согласно кивает и уводит того в спальню. В конце-концов, день не из лёгких, а глаза уже вот-вот закроются и никакими силами уже не отлепишь веки друг от друга. Наутро Намджун просыпается самым первым, выбирается из объятий старшего и, отчаянно зевая, шлёпает босыми ногами на кухню. Оттуда слышится приглушённый разговор, а диван пустой. Значит, Юнги и оклемавшийся Чимин уже проснулись и явно успели познакомиться. Когда Рэпмон заходит на кухню, Чимин испуганно дёргается и замолкает, виновато опустив глаза в пол. На нём нет живого места, скулы то тут, то там покрывает пластырь, он же и на локтях, где кожа была содрана чуть ли не до костей. Юнги с беспокойством смотрит на Намджуна, но тот только потягивается и хрипло выдаёт: - Утречка всем. Чимин, как ты? Чимин удивлённо и со страхом поднимает взгляд и лепечет, что нормально. - Домой дойти сможешь? – на это младший кивает головой и чуточку расслабляет плечи. - Нет, не пойдёт, Юнги отправится с тобой, - Намджун повернулся и незаметно для Чимина подмигнул другу. Тот довольно заулыбался. - Тем более, я вижу, вы успели познакомиться и даже поладить. Намджун сделал себе кофе и поплёлся обратно в спальню. - Хён, тебе Намджун рассказывал про меня? – осторожно спросил Чимин. Юнги на секунду задумался. Зачем ставить мелкого в ещё более неловкое положение. Он ему нравится и изменять теперь уже вряд ли будет, потому что такие «уроки жизни» бесследно не проходят. Юнги верил, что этот запутавшийся ребёнок исправился, потому он дал ему ещё один шанс и отрицательно покачал головой. - И я знать не хочу, почему тебя били. Забудь об этом, - Мин встал, подошёл к сжавшемуся парню и аккуратно обнял. Юнги верил, что всё будет хорошо. И Чимин тоже в это поверил. А Намджун это знал, потому что у него всё уже было хорошо. Рядом мило сопел Сокджин, кофе был вкусным и тёплым, а на улице яркими жёлтыми и красными листьями цвело бабье лето. Намджуну нравилась эта осень.