Кровь на моих руках

Забавно. Никогда бы не подумал, что шеф примет его подарок. Они рассорились с Каигути-саном еще в старшей школе - шеф пересказывает эту историю на каждом корпоративе. Каждый раз с новыми подробностями о нем и его маме. Он всегда напивается и заламывает руки, как баба. Жалуется всю дорогу, чуть не плачет, вспоминая былое, пока я не торможу McLaren возле его дверей. Как будто это доставляет ему удовольствие – без конца повторять историю своего позора. Фу, противно смотреть… Я собираю вещи, в надежде, что он не подойдёт ко мне и не заговорит. Сдёргиваю со спинки стула пиджак. Кондиционер пару дней назад приказал долго жить, жара стоит такая, что впору ходить без рубашки, но чёртов дресс-код… - Акира, стой, ты куда? - окликает он меня в проходе. - Каюки-сан, - приветствую его на лету и одновременно прощаюсь. Своего McLaren’a у меня пока нет. Да и вряд ли будет – любителю быстрой ходьбы он ни к чему. Я дома уже через пятнадцать минут после выхода из лифта. Холодная ванна дарит спокойствие духа. Я полностью расслаблен. Я умиротворён. Я открываюсь навстречу миру, гармонии и прочей фигне, о которой без конца талдычит мой психоаналитик. И когда же я стал такой офисной крысой? Удивительно, как быстро человек свыкается со скукой… - Милый, ты дома? – доносится ее голос из прихожей. Лин. Единственное, за что я могу терпеть ее рядом с собой – полное отсутствие мозгов. Дура редкостная – но в ее случае это хорошее качество. - Если ты дома, то спускай сюда свой королевский зад и трахни меня. Я пьяная и хочу этого на лестнице. Вот так. Вылезаю из ванной - мокрыми ногами прямо на кафельный пол. Из зеркала над раковиной на меня смотрит уставшее лицо тридцатилетнего холостяка. С волос капает, пока я спускаюсь вниз и слышу её дразнящее «Акира-а-а». Конечно, я рассказал ей о том, что со мной приключилось пятнадцать лет назад. В первую же ночь, на остановке возле бара. Она лежала у меня на груди и делала вид, что спит. Я рассказал ей все. Не знаю, почему. Я спускаюсь вниз, на ходу обтираясь полотенцем, которое не впитывает ничерта. Только размазывает воду по телу. У меня уже стоит, потому что я ожидаю увидеть её голой и соблазнительной, в какой-нибудь позе, которая не смутит только такую безмозглую сучку, как она. Мне нужно расслабиться. Я бросаю ненужное полотенце на пол, когда между мной и Лин остается один поворот дверной ручки. Ну, где ты там? Внизу, возле лестницы она стоит и смеется, дура. А рядом с ней… Не может этого быть! Я еще с полминуты тупо смотрю то на неё, то на него - и ни о чем не могу думать. - Смотри, Акира. Я привела нам компанию. Знакомься – это Широгане. Точнее… Я могу думать. Например, о том, что я сплю и вижу сон. Что мое тело мокнет в холодной воде, и я в очередной раз вижу его, как наяву. - Рад знакомству. Спускаюсь с лестницы. Значит, ты вернулся, Широгане? - Взаимно, - протягивает он мне руку. А ведь не изменился, сука, нисколько. - Я познакомилась с Широ сегодня в баре. Правда он милый? – влезла она между нами. Почему-то сейчас её тупость вызывает во мне острое желание сломать ей что-нибудь или хотя бы ударить по лицу. Она целует меня в щеку, и я чувствую запах алкоголя вперемешку с дорогим парфюмом, что я подарил ей на день влюбленных. А этот извращенец смущенно пялится и не знает, куда глаза деть, когда она встает на колени и заглатывает мой обделенный вниманием член почти до упора. Она прилежно сосёт, а я улыбаюсь ему. - Выпить хочешь, Широгане? – спрашиваю, запутывая пальцы в её каштановых волосах. Молодец, детка, вот так… Ты не только хорошо делаешь минет, у тебя поразительный дар находить потерянные вещи. Да… - Не откажусь, - отвечает Широгане и машинально скрещивает руки на груди. Какая жалость. Хочешь быть на её месте? Будешь, не сомневайся. - Иди, налей себе… виски, - говорю. – И возвращайся. Ей одного меня будет мало. А я возбуждён. Не помню, когда я последний раз был в таком настроении. Обычно после минета я спихивал Лин на кого-нибудь из наших новых знакомых, наблюдая за процессом из другого угла кровати. Иногда она просит меня снять все на видео, и я беру нашу старую камеру, заляпанную смазкой и еще какой-то дрянью, и жму на «запись». Мы ни разу не пересматривали отснятый материал. - Ты сегодня такой твёрдый, - она облизывает головку, глядя на меня своими синими похотливыми глазками. Моя девочка. - Я хочу посмотреть, как вы это делаете, - говорит она мне снизу и ржёт, дура несчастная. – Ну пожалуйста, Аки. Ведь тебе нравятся такие мальчики, как он? В прошлый раз ты… - Заткнись, - обрываю я её. Сука. Широгане ошарашенно смотрит на нас, и я вижу, как мелко дрожит бокал в его руке. Подхожу к нему, беру бокал и одним глотком осушаю его до дна. Мы стоим так близко, что я с каким-то садистским кайфом чувствую его неровное поверхностное дыхание. А что, хороший случай выдался отыграться – за все те годы, что я был обычным человеком. - Ну так что, Широгане… Ты сделаешь то, что она хочет? Или взрослые мужчины тебя не интересуют? - смотрю на него с вызовом. - Отчего же? – без намёка на дрожь в голосе. – Меня интересуешь ты, Акира… Кун. - Лин, - эта дура уже в одном белье. Когда успела? – Сходи наверх, принеси презервативы и смазку. Не могу отвести от него взгляд. Он тоже смотрит на меня в упор… С упрёком… Пошел к черту! То же мне, мать Тереза новоявленная! И где она тебя только подцепила? Ты же сам как девка, Лин на таких не западает. - Сам разденешься или помочь? – говорю. - Акира, ты что, не узнаешь меня? – спрашивает шепотом, пока мы наедине. - Мальчики, подождите! Не начинайте без меня! – Лин уже вовсю шлёпает босыми ногами по лестнице. В руках, помимо того, что я заказал, полно еще какой-то интим-атрибутики. Дура. Зачем? Сейчас обратно понесёшь. Не без удовольствия наблюдаю за тем, как он колеблется. Его неловкий стриптиз начинается с того, что он ослабляет узел галстука. - Широгане обещал мне, что даст повозиться с его волосами, - смеется Лин, вываливая свою поклажу прямо на пол, и быстро оказываясь у него за спиной. Я слышу, как щелкает заколка на его косе. Я слышу идиотский смех Лин, которая, как ребёнок, расплетает его волосы. Какой соблазн. Она хотела стать парикмахером. Я вижу, как он снимает пиджак и рубашку. Как спускает брюки и белье, пытаясь справиться с Лин, которая повисла на его волосах. Он чуть не падает, запутавшись в собственных штанах, но я вовремя подставляю ему плечо и заставляю встать на колени. Я больше не могу сдерживаться. Широгане смотрит на меня широко распахнутыми глазами девственницы, которую привели в дом терпимости. Он смотрит мне в лицо, пока я трусь членом о его губы, пока Лин расплетает его чертову косу и поет какую-то старую французскую песню. - Тебе объяснить, что нужно делать? – я пытаюсь быть собой. Я смотрю, как он медленно приоткрывает рот, впуская меня внутрь. Этого достаточно, чтобы одним толчком войти в него по самые гланды. Я трахаю его рот, пока Лин накручивает на палец прядь за прядью. Я наблюдаю, как он давится моим членом, пытаясь работать губами. Я насаживаю его голову на мой орган, почти вдавливаю его в свой живот. Я мог бы делать это вечно. Но… - Лин, будь так добра… Тащи сюда смазку. И дилдо свой захвати. Я отпускаю Широгане, и он падает на пол, захлёбываясь кашлем. Волны серебряных волос содрогаются от каждого спазма, растекаются по полу, пока я выдавливаю на массивный резиновый член смазку из тюбика. - Как ты хочешь, чтобы я это сделал, детка? – спрашиваю я Лин, неторопливо растирая гель. - Спроси у нашего мальчика, - отвечает она, игриво просовывая руку под резинку своих невидимых трусиков. - Слышишь, Широгане? Выбор за тобой, - я стараюсь быть собой. Я подношу дилдо к самому его лицу. Я хочу, чтоб он видел, что его ждёт. Я хочу, чтобы он знал, во что я превратился. Он может сейчас встать и уйти. Он может исчезнуть, избавившись от доппеля. Он может никогда не вернуться, оставив все как есть. Но он просто смотрит на меня, и по его щекам катятся слёзы. Одна за другой. Я знаю, что он не уйдет. И он это знает. - Делай, что хочешь, но я хочу видеть твое лицо, Акира-кун… - говорит он мне. Разжалобить меня хочешь, гад? Ты будешь смотреть на меня в любом случае. - Значит, старая добрая миссионерская, - усмехаюсь, приставляя головку дилдо к его входу. Впервые вижу его голые ноги. Они согнуты в коленях. Белые и гладкие, с красивыми икрами и тонкими, как у девки, лодыжками. Мне проще смотреть на его ноги, чем на лицо, которое пытается сопротивляться боли, пока я проталкиваю дилдо все дальше внутрь. Он очень узкий. Его задница гораздо уже, чем у Лин – когда я проделываю с ней то же самое. Когда член в нём на треть, он уже не может подавить крик. Он сопротивляется, пытаясь освободиться от раздирающей боли. Он такой юный по сравнению со мной. Повзрослей, Широгане! Я придавливаю его своим весом к полу, сжимаю в кулак волосы на его затылке и тяну обратно. Вниз. Навстречу этой резиновой палке, слишком большой, в сравнении с нормальным большим членом. Когда она оказывается полностью внутри, я спрашиваю: - Хорошо? - Нет, - отвечает охрипшим надорванным голосом. – Мне больно. - Мне тоже, - говорю я вполне искренне, закусив губу, чтобы не завыть. Я наполовину вытаскиваю дилдо и снова вгоняю его до конца. И так много раз подряд. Я не могу остановиться. У меня уже не стоит, но я продолжаю. Смотри на меня, Широгане. Я не хотел становиться таким. Ни один ребёнок не хочет. - Аки, остановись, - это уже Лин. – Ты убить его, что ли, хочешь? Я только сейчас замечаю, что Широгане без сознания. Я смаргиваю. Я растерян. Я в панике. - Он тебя завел, я смотрю, - Лин гладит меня по лицу. Её руки пахнут… ей. – Меня завёл. Вы оба… - Заткнись, Лин, - я вижу кровь, и мне становится жутко. Кровь на моих руках. Я размазываю её по лицу, тру глаза, все еще пытаясь проснуться. Я не верю, что это правда, но это не сон! - Аки, ему нужна помощь! – Лин заметила кровь. Она боится крови, потому что в детстве ее напугал брат. Он обмазался кетчупом и подкараулил её у порога. Сейчас будет истерика. - Не ори. Он пассив, ему наверняка не привыкать. Переживет, - успокаиваю свою дуру. Беру Широгане на руки и волоку в спальню. Интересно, Шисуи еще не закрыл свою забегаловку? Укладываю его на постель. В комнате срач, внизу ревёт Лин, а он опять здесь, на моей кровати. Гармония! С возвращением, Широгане!