Семь грехов Уилсона.

— Моника просила передать кое-что… — я отдал ему пакет и стал наблюдать, как он копается в нём. «Спасибо ей, а то больничная еда уже в глотку не лезет», — написал Эллиот на листке. Мужчина развернул бутерброд и начал его поедать, а я внимательно уставился, чтобы успеть заметить первые признаки начавшейся аллергической реакции. Однако… Ничего не происходило. Эллиот, чуть морщась выпил сок и написал: «Странный вкус, но довольно интересный» — Вот как… — процедил я сквозь зубы, через силу кивая. Почему не получилось?! Хотя, реакция может начаться через несколько часов… На этот раз я решил просидеть с ним до конца, чтобы не упустить момент. «Спасибо, что сидишь со мной, Кларенс», — написал он. — «Я волнуюсь… Операция уже завтра, и я нервничаю. Но ты здесь, и мне уже легче.» — Не стоит благодарности, мистер Дейвис, — я улыбнулся, внимательно наблюдая за ним. Прошло уже минут десять. Кажется, уже должно было начаться… И тут старик поморщился, дотронувшись до живота. — Что-то тревожит, мистер Дейвис? — с тревогой спросил я. Неужели, это оно? Эллиот начиркал на бумаге: «Не беспокойся, Кларенс, просто живот побаливает…» — Я могу позвать медсестру, — предложил я, чувствуя, что хожу по лезвию. Если он согласится, мой план может провалиться. Но Эллиот, к моей радости, отрицательно покачал головой и улыбнулся. «Ты хороший парень, Кларенс», — я увидел, как он пишет. — «Я так рад, что ты встречаешься с Моникой. И, если я умру, моя дочка будет не одинока.» — Ну что вы, не думайте об этом! — запротестовал я. — Операция уже завтра, всё будет в порядке! Эллиот улыбнулся и внезапно закашлялся, схватившись за горло. Я вскочил со стула. — Мистер Дейвис! Он замахал рукой, успокаивая меня, и согнулся, пытаясь прокашляться. Я наблюдал за ним, изо всех сил сдерживая торжествующую улыбку. Работает! Пока старик пытался выплюнуть свои легкие, я быстро подошел к двери и закрыл ее изнутри — чтобы никто мне не помешал. Обернувшись, я увидел полные удивления глаза Эллиота. Сотрясаясь в кашле, он схватил блокнот и ручку, и криво что-то написал. Я, улыбаясь, медленно подошел к мужчине. «Что ты делаешь, Кларенс?!» — прочитал я на смятом листке. — Знаете, мистер Дейвис… — произнес я. — Я так много хочу вам сказать… Пожалуй, начну с начала. 2007-й год… Город Глостер. Двое мальчиков, которым только-только исполнилось по шестнадцать… — Я подходил к нему все ближе. — И одна пьяная мразь, которая навсегда испортила их жизнь. Не припоминаете такого? Дейвис побледнел. Трясущейся рукой он написал в блокноте: «Понятия не имею, о чем ты, прости» — Правда? — Я сделал вид, что удивился. — А вот мне кажется, вы понимаете меня. Что же, я постараюсь освежить вам память. Стюарты. Кларенс и Рэймонд Стюарты. Ну как, вспоминается? Эллиот молча уставился на меня в изумлении, а потом на его лице медленно проступил ужас. Он бросился к двери, но я вовремя подставил ему подножку. Мужчина рухнул на пол, и я тут же придавил его коленом, выдавив из Эллиота болезненный хрип. — Кажется, вы вспомнили, мистер Дейвис. Так вот, Кларенс Стюарт — это я. А Рэймонд — мой брат, которому ты, урод, сломал жизнь и психику! Эллиот пытался освободиться, но я держал его крепко, стараясь не оставлять синяков. Тут, он перестал сопротивляться и схватился за горло. — О, похоже, ты задыхаешься, — злорадно произнес я, разглядывая его перекошенное лицо. — Кажется, у меня мало времени. Так вот — я ужасно рад, что ты сейчас подохнешь. Я добавил в еду арахис, надеюсь, твой последний обед тебе понравился. Я всю жизнь мечтал об этом моменте. И вот, наконец, ты подохнешь от моей руки, ублюдок. Эллиот дергался, пытаясь столкнуть мое колено, и я поднялся, освободив его. Мужчина тут же пополз к двери, но я пресёк его попытки сбежать и уселся на корточки, со злорадством наслаждаясь его мучениями. Его лицо уже начало отекать — аллергическая реакция шла вовсю. — Минут через пять ты сдохнешь, — прошептал я доверительно, глядя в его выпученные глаза. — Надеюсь, в Аду уже приготовили отдельный котел для тебя. Ох, точно… Совсем забыл. На днях я трахнул твою дочурку. Она стонала подо мной, словно настоящая шлюха. Ей это нравится, правда. А потом, знаешь, что я сделал? Я обрюхатил ее. Да, представь себе, она беременна от меня. И, знаешь, какой сюрприз я еще ей приготовил? — я наклонился поближе и с наслаждением прошептал: — Я брошу ее прямо на твоих похоронах. Эллиот бессильно захрипел и попытался ударить меня, но я без труда увернулся от безвольной руки. — Знаешь, оттащу-ка я тебя подальше от двери, чтобы твоя туша не навела шуму раньше времени, — я поднялся и схватил его за ноги, волоча по полу как мешок. Дейвис хрипел, попытавшись ухватиться за ножку кровати, но я не позволил ему сделать этого. — Ты не представляешь, какое наслаждение мне доставляет то, что я сейчас вижу перед собой, — произнес я искренне. Тело Дейвиса сотрясалось. - Я всей душой чувствую твой ужас. Ты знаешь, что скоро сдохнешь, я уверен... Ох, великолепный вид... Давай, помучайся еще на радость мне, ублюдок. Я хочу, чтобы ты страдал. Страдал так же, как и мой брат. Что, не очень приятно, правда? А мне нравится. Сдохни, сдохни... Я, оскалившись, наблюдал за дрожащим телом. Тут, его ходящая ходуном рука указала на кровать. Я покосился и увидел блокнот. - Что, хочешь написать что-то перед смертью? — удивился я. Я бросил перед ним ручку и блокнот и, притоптывая ногой, начал наблюдать, как он пытается выводить буквы. «П…ро…с...ти…м...ен…я» — прочитал я и брезгливо поморщился. Эллиот смотрел на меня с мольбой и отчаянием. Из его мутноватых глаз текли слёзы. — Прощения тебе стоило бы попросить у Рэя, тварь, — жёстко произнес я, перестав улыбаться. — Ты сломал его. Испортил. Твоя минутная похоть превратилась для него в жизнь, полную разврата и боли. Хочешь узнать, что с ним случилось? Он ложился под парней за деньги! Стал гомиком, благодаря тебе! Я резко поднялся и уселся рядом с мужчиной, схватив его за подбородок. Я яростно прошипел, глядя в его глаза: — Он мог бы стать отличным врачом. Или пошел бы в религию. Он добрый, мой брат. Я уверен, он уже давно простил тебя, мразь. Только вот я — не простил. Я отпустил подбородок мужчины и поднялся, с отвращением вытерев руку о штаны. Голова Эллиота бессильно упала на пол. Сотрясаясь в беззвучных рыданиях, хрипя, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха опухшим горлом, он снова начал что-то писать. «П…ом…ог…и» — Ты думаешь, я позову помощь? — я фыркнул. — Ты не понял, старик. Я не пытаюсь запугать тебя. Я хочу убить тебя. А потом станцевать на твоей могиле чечётку. Тело мужчины судорожно выгнулось, он захрипел, перевернувшись на спину, схватившись руками за свое горло. Его мутнеющие глаза уставились на меня и я, не выдержав этого, с досадой отвернулся. — Я думал, что смогу досмотреть до конца… — пробормотал я с раздражением. — Но вид умирающего выродка слишком мерзок. Ноги Эллиота забили по полу, ногти скользнули по покрытию, а потом раздался глухой стук. Я обернулся. Эллиот лежал передо мной, раскинув руки в стороны. Его пустые глаза таращились в потолок, безобразно раздутое лицо посинело. Эллиот Дейвис был мертв. Я выдохнул. Ноги внезапно задрожали и я рухнул на колени. Я убил его. Убил выродка, который испоганил жизнь моему брату и мне. Убил… — Теперь ты ничего не сможешь нам сделать… — прошептал я, глядя на остывающий труп. — Теперь-то я могу дышать свободно… Я не знаю, сколько сидел на полу, бездумно пялясь на мертвеца, но в какой-то момент я очнулся и вскочил. Замести следы! Трясущимися от волнения руками я схватил пустую пачку и обертку от бутербродов и сунул их в свою сумку. Они не должны обнаружить остатки арахиса на стенках коробки из-под сока! Я подошел к трупу и выдернул из блокнота последние листки, которые могли меня как-то выдать. Оставил лишь те, на которых были написаны безобидные фразочки нашей «болтовни». Еще раз оглядев палату, я глубоко вдохнул и направился к двери. Аккуратно открыв её, я вышел из палаты, произнеся с улыбкой: — До завтра, мистер Дейвис. Удачной вам операции. Я шел к выходу, напряженный как струна. Я боялся, что ко мне сейчас кинутся охранники. Что на улице меня окружат полицейские. Но… Ничего не произошло. Я без проблем покинул здание и неторопливо направился к остановке. Когда я вернулся в квартиру Моники, девушки еще не было дома. Я запер дверь и сполз по ней, усевшись на пол. Уставившись на свои трясущиеся руки, я хихикнул. Рассмеялся. Захохотал! Безумный приступ смеха скрутил меня, выжимая из моих глаз слезы. Меня накрыла самая настоящая истерика. Я убил человека! Я убил эту мразь! Я ударил кулаком по полу, сотрясаясь в судорогах. Хохот затих, на его место пришли рыдания. Я трясся, слезы ручьем бежали, скапливаясь под лицом лужицами. Я не мог сдерживать вой, что рвался из меня. Мне было плевать, что думали соседи, что думали люди, услышавшие это — я был не в себе. — Ублюдок… Сдох… — выдавил я, а мое тело дергалось, как у припадочного. Наконец, моя истерика сошла на нет, и я обнаружил себя лежащим на полу в прихожей, в луже собственных слез, опустошенный и выжатый, как лимон. Я кое-как поднялся на ноги, сбросил обувь и, шатаясь словно пьяный, волоча за собой сумку, пошел в спальню и рухнул на кровать, где уснул, провалившись в угольно-темную пропасть без сновидений. Меня разбудил шелест ключей в замке. Вернулась Моника. Я, всклокоченный после сна, выполз встретить ее. — Ох, какой ты лохматый! — рассмеялась она, целуя мою колючую помятую щёку. — Сейчас приготовлю ужин. — Угу, — выдавил я невнятно. Похоже, ей еще не звонили. Скоро вечерний обход… Мне не терпится увидеть ее лицо, когда она узнает о смерти ублюдка. Вскоре, мы сели за стол, и я с улыбкой слушал ее болтовню. Скоро мне не надо будет сидеть и слушать твое несносное бормотание. Тут, зазвонил телефон Моники. Девушка заткнулась на полуслове и уставилась на экран. — Кто это? — поинтересовался я. — Из больницы звонят, — растерянно ответила Моника и подняла трубку. Я, не отрываясь, жадно разглядывал ее лицо. Из растерянного, оно медленно превратилось в ошеломленное. Её губы затряслись, а рука ослабла, выронив телефон. Он со стуком упал на стол и, ударившись углом, свалился на пол. Я вскочил. — Что случилось?! — воскликнул я. — К…Кларенс… — выдавила Моника, прижимая руки в груди. Ее лицо перекосило ужасом. — Папа… Папа умер… — Не может быть! — я изобразил изумление. — Я же… Я же недавно у него был! — Папа… Папа! — Девушка зарыдала, с каждой минутой все громче и отчаяннее. Я подошел к ней, и Моника поднявшись, уткнулась лицом в мое плечо. — Как же так… — произнес я. — Я не верю!! — воскликнула девушка, прижимаясь ко мне. — Этого не могло случиться!! Это все сон!!! Кларенс, пожалуйста… Скажи, что это неправда… — Поплачь, детка, — я мягко погладил ее по спине. — Я уверен, они ошиблись. А пока тебе стоит успокоиться. — Я… — Моника схватила меня за одежду, размазывая по ней слезы и тушь. — Мы должны немедленно ехать туда!! Мы мигом доехали до больницы. Я был удивлен, что Моника не попала в аварию, в её-то состоянии. Мы вихрем влетели в здание, и Моника кинулась к стойке. — Эллиот Дейвис! — закричала она, растрепанная и растерянная, нависнув над испуганной медсестрой. — Что с ним?! Боже, пожалуйста, скажите, что вы ошиблись!! Он ведь жив?! Прошу, умоляю, не молчите!! Я стоял за ней, с сочувствием поглядывая на Монику. Бедняжка. — М-мисс… — Выдавила медсестра, стараясь не смотреть на нее. — Мне… Мне очень жаль. — Не-е-ет!! — Моника в отчаянии взвыла и упала на колени, рыдая на весь холл. Я опустился рядом с ней на колени, чувствуя себя идиотом. К нам прилипали сочувствующие и любопытные взгляды. — Ну же, милая, тише… — прошептал я, обнимая ее. — Идем… Моника вцепилась в меня, как в спасательный круг, и мы медленно вышли на улицу и сели в машину. Моника оперлась на руль, рыдания потоком лились из нее, били по моим ушам. — Папа!.. К-как же так… Операция… Я… Я молча сидел рядом не убирая с лица грустного выражения, хотя меня тянуло чуть ли не в пляс от радости. Мне было немного жаль ее, но больше я был рад смерти выродка. — Кларенс… Дай мне сигареты, пожалуйста, — выдавила девушка. Я с удивлением покосился на нее. — Ты же не куришь… — Дай чертовы сигареты!! — взвизгнула Моника, и я поспешно вытащил и отдал ей пачку. Безостановочно шмыгая носом, она вытащила сигарету и сунула ее в рот непослушными пальцами. Я подставил зажженную спичку, от которой она прикурила, жадно затянувшись, а потом судорожно закашлявшись. Я разглядывал ее пухлое от слез лицо с размазанной по щекам тушью и зарёванными, красными глазами. Так себе зрелище. — Прости… — наконец, прошептала она. — Я… Не должна была на тебя кричать. Я… — Не думай об этом, это неважно, — я мягко погладил ее по плечу. Девушка дёрнулась, сдерживая рыдания, и снова обняла меня. Я едва успел убрать глаз с траектории сигареты в ее пальцах. — Осторожнее, милая… — Кларенс, я не могу поверить! Я… Я должна вернуться и увидеть… его. К-Кларенс… Ты ведь пойдешь со мной? — Конечно, дорогая, — сказал я решительно. — Давай мы сначала приведем тебя в порядок. — Я вытащил из бардачка пачку салфеток и аккуратно провел салфеткой по лицу девушки, стирая тушь. — Д-да, ты прав, — девушка взяла салфетку и дрожащими пальцами начала убирать черные разводы с щёк. — Идем, — спустя пару минут, мы покинули машину и снова направились к больнице. Моника прижималась ко мне, едва держась на ногах. — Я… Я могу его увидеть? — дрожащим от сдерживаемых слез голосом спросила она у медсестры. — Да, конечно! — Та вскочила. Нас проводили в помещение морга. Когда из ящика выдвинули тело Эллиота, прикрытое простыней, Моника не выдержала и рухнула в обморок. Я заботливо усадил ее на стул в коридоре, а сам остался наедине с трупом и работником морга. — От чего он умер? — спросил я у мужчины, с фальшивой жалостью разглядывая мертвеца. — От обострения, скорее всего, — лениво ответил тот, перелистывая папку с именем Дейвиса на обложке. — У него был рак голосовых связок. Хотя, возможно, аллергическая реакция. Может, съел что-то не то. — Будет проводиться экспертиза? — спросил я с легким волнением. Мужчина хмыкнул: — Да какой смысл? Он же умер в своей палате… — он осекся и кашлянул. — Простите. Вы, наверное, родственник. — Я жених его дочери, — ответил я. Когда Моника пришла в себя, я почти силой увел ее из больницы. Она пыталась вяло сопротивляться: — П-постой, а как же вещи, документы… Мы должны… — Мы займемся этим завтра, когда ты успокоишься, — твердо сказал я. — Не стоит терзать себя еще больше. — Д-да… Хорошо, Кларенс. Спасибо… Спасибо, что ты со мной! — Девушка снова обняла меня. — Конечно, — ответил я. Мы вернулись домой, где Моника сразу же легла спать и уснула, периодически всхлипывая во сне. А я лежал рядом и с улыбкой разглядывал ее заплаканное лицо. «Страдай», — думал я злорадно. — «Страдай так же сильно, как и Рэй, и я, тогда».