whore.

      Если у Кенсу и поднималась рука на Лу Ханя, то тому всегда была веская причина. Эти двое в прошлом несколько раз устраивали грандиозные драки, но даже тогда Кенсу никогда не давал Ханю пощечины. Несомненно, зачинщиком драк всегда выступал До и их ссоры иногда выходили за рамки, раздуваемые из двух различных взглядов на жизнь друг друга, а сами они не хотели признавать, что каждый из них в чем-то не прав. Но тем не менее, они все равно дружили.       Им было всего тринадцать, когда они встретили друг друга впервые. В тот учебный год Лу Хань, китаец, выросший в Корее, перевелся из языковой школы с китайским уклоном в обычную, которая ничем особенным от остальных средних школ, в которую ходили корейские дети, не отличалась. Пока преподаватель представлял нового ученика классу, взгляд Кенсу буквально вонзился в маленького и красивого Лу Ханя, который только-только начал расцветать, проявляя свою омежью сущность. Он был не высоким, хрупким и тонкошеим, школьная форма на нем буквально свисала неподходящим размером, а тонюсенькие пальчики, казалось, еле-еле держали портфель. До Кенсу доселе никогда не был знаком с китайцами, и, должно быть, именно это неведение и интерес к другому народу побудили в нем желание завести с этим ребенком дружбу. По счастливой случайности, их парты стояли бок о бок, словно сама Судьба поставила их так, чтобы свести детей друг с другом. Кенсу был тих и не разговорчив, однако дружелюбный Хань был не из робкого десятка и сразу обратил внимание, что с его новым соседом никто из одноклассников не горит особым желанием общаться. В тот день китаец поймал на себе около двух десятков взглядов со стороны До Кенсу, и, отчего-то улыбаясь, черкнул тому записку красивым корейским почерком: «Погуляем после школы?». Если вы считаете, что таким образом дружбу завести невозможно, значит, вы сами никогда не пробовали, потому что два ребенка разной национальности создали прочнейшую связь, лишь взглянув друг на друга единожды.       В тот самый день дети впервые обзавелись хорошим другом и были очень счастливы. Никто вокруг не понимал, почему такой милый и открытый Лу Хань решил общаться с замкнутым и невзрачным До Кенсу, а Хань откровенно удивлялся, почему никто не видит, что его новый друг на самом деле удивительный. Они были абсолютно разными, почему и вызывали обоюдный интерес друг в друге. Они узнавали себя вместе, дружба для них была чем-то особенным и неимоверно важным, ведь они были детьми. Им было всего тринадцать.       Сейчас между Ханем и Кенсу есть уйма разногласий, но если бы одного не было в жизни другого – они бы точно сошли с ума, хоть и не хотят признаться себе в этом. Их тонкие, не понятные никому вокруг, отношения строились не на доверии или взаимопонимании, нет. Им просто важно было знать, что у До Кенсу есть Лу Хань, а у Лу Ханя – До Кенсу. Но даже так, они все равно ругались. Сейчас Кенсу прекрасно понимает, что позволил себе лишнего, посмев огреть щеку друга своей ладонью. Он сделал это не подумав и теперь уже несколько часов его мучает совесть, не давая сосредоточиться на лекции преподавателя. Лу Хань же на пары соизволил не пойти, ссылаясь на головную боль после похмелья, и в любой другой ситуации До бы обязательно выпнул его из общежития, прекрасно зная, что тот нагло врет.       И правда, в комнате, где парни живут вместе, сейчас Лу Хань спокойно принимает ванну и выглядит по меньшей мере замечательно. Только выражение лица совершенно не вяжется с его обычной красотой и лучезарностью. Казалось, будто все мысли в голове ходили по кругу, держа в руках табличку с неоновой яркой надписью «До Кенсу», пытаясь разобраться в произошедшем, но голова так и продолжала ходить кругом. Пока Хань рассуждал сам с собой, непривычная ему горячая вода медленно разъедала нежную кожу, оставляя на особых участках неприятно морщинистый покров – что Лу никогда себе не позволял, будучи всегда предельно внимательным к своему телу. Наконец, когда в ванной стало слишком душно, чтобы находиться в ясном сознании, омега опомнился и выгрузил свою тонкую фигуру наружу. Китаец накинул на плечи большое полотенце, и весь его и без того хрупкий силуэт казался совсем беззащитным, сокрытый под крупными складками плотной ткани. Хань ненавидел казаться слабым, но именно таким его сейчас видели старые потертые стены, которые знали о них с Кенсу буквально все, впитывая и храня в себе каждую мелочь, каждый разговор, плач или вздох. Лу до сих пор слышал тот хлесткий, громкий шлепок от пощечины, который отражался от одной стены к другой, отчего оставаться в комнате наедине с этим звуком было невыносимо, и парень решил прогуляться, не смотря на головную боль и глубокую усталость.       От вчерашней сексуальной сучки не осталось и следа, теперь по улице снова идет, то и дело поскальзываясь на оледенелом асфальте, просто красивый и трогательный китаец без грамма косметики в мешке своего светло-зеленого пуховика. Таков был настоящий Хань. Он любил носить большие вещи, такие, например, как его излюбленный пуховик на размер или два больше, чем нужно, любил выпить кофе в уютной кофейне и любил заходить в книжный, почитать что-нибудь из разряда современной литературы, в основном – драмы или трагедии повседневности. Он был таким и об этом знали только До Кенсу и старые ветхие стены в комнате их общежития. Лу позволял себе слабину стать собой редко.       Шел одиннадцатый час утра. Самый расцвет дня, когда только-только начинают открываться магазины, развлекательные центры, кафе и всеразличные забегаловки. Лу Хань медленно скользил своей тонкой подошвой, иногда засматриваясь на прозрачные витрины обувных магазинов, и невольно задумывался о новой паре зимней обуви. Морозный воздух прокрадывался ему под волосы и казалось, словно сам ветер ерошил черные корни его окрашенных в каштан отросших волос, дыша в них своей влажностью, отчего вся кожа головы покрывалась мурашками. Было холодно, и омега отчаянно кутался носом в ворот своего пуховика. Снег шел не сильно, но весь асфальт, провода и голые деревья хорошо припорошило, заставляя Ханя с осенней обувью через раз поскальзываться, громко ругаться и привлекать к себе внимание своей вульгарностью, абсолютно не сочетающейся с его ангельской внешностью. Он шел в никуда, точнее просто не думал о том, куда именно он идет, но вскоре его маленький аккуратный нос покраснел от низкой температуры и нежные щечки покрылись ярким румянцем, когда он заметил довольно странную на первый взгляд картину: парень среднего роста стоял посреди улицы в костюме пушистого белого кота, раздавал что-то из плетенной корзинки, громко говорил и иногда добавлял «Мяу!». Это было интересно и весьма забавно, поэтому Лу, насколько это было возможно, быстро проскользил к этому большому коту.       - Пожалуйста! Прошу посетить нашу кофейню! Мы открылись совсем недавно, поэтому рассчитываем на вашу поддержку! – услышал китаец, когда подошел почти вплотную, - О, здравствуйте!       Парнишка был омегой (и вкусно пах спелыми апельсинами), довольно милым, но не таким женственным, как сам Хань. Этого нельзя было понять по его телосложению – мешал громоздкий костюм, но лицо у него было интересным, такое сразу запомнишь и потом узнаешь в толпе. У парня были красивые сочные губы: изящная тонкая верхняя и полная нижняя, точеный нос, очень густые яркие брови в тон выбившейся из-под капюшона костюма прядки рыжих волос, и самое удивительное – большие и раскосые, по-настоящему лисьи и блестящие глаза.       - Пожалуйста, посетите нашу кофейню, - повторил парнишка, достал из корзинки маленькое пирожное, упакованное в красивую обертку, на которой был написан адрес и само название – «Dix Chats», и вручил Ханю, лучезарно улыбаясь, - Мы открылись неделю назад.       - Спасибо, - тонкие пальцы вежливо приняли презент, а сам Лу Хань ему в ответ мило улыбнулся, - Не могли бы вы проводить меня?       Большой кот сначала не поверил своим плюшевым ушам, но спустя всего несколько секунд глаза паренька засияли и он начал радостно что-то верещать, где слово через слово можно было услышать «Конечно!». Казалось, еще немного и он завиляет своим пушистым хвостом от восторга. Рыжеволосый подхватил Лу под локоть, торопливо повел в сторону, но тут же замедлил шаг, попутно извиняясь, когда заметил далеко не зимние ботинки на стройных ногах Ханя. Шли они недолго, минуты три от силы. Маленькая «Dix Chats» располагалась между магазином дорогих украшений и антикварной сувенирной лавкой. Невыгодное месторасположение, подумал Хань, но тут же поспешил прогнать эти мысли, только оказавшись за порогом. Кофейня была маленькой, а снаружи казалась так совсем крошечной, однако изнутри все было обыграно так, что впечатления о тесноте не возникало вообще. В зале было всего несколько столиков, хотя так их назвать было сложно, скорее это были небольшие выкрашенные в белый тумбы, напоминающие ящички, вокруг которых лежали разноцветные набитые подушки. У стены слева от окна примостилась высокая книжная полка на ножках из белого дерева, а рядом – большой красный пуф в форме мешка, который так любил Лу. В кофейне имелась барная стойка, за которой сидел крепкий альфа необычной красоты в длинном фартуке цвета темного шоколада, то и дело что-то листая (должно быть, меню) и делая какие-то заметки в небольшом блокноте остро заточенным простым карандашом. Кот с лисьими глазами громко оповестил его о клиенте, на что тот повернулся и, заметив улыбающегося китайца, сам обнажил ровные белые зубы в обворожительной улыбке:       - Добро пожаловать.       Это был высокий шатен, может быть, на сантиметр или два выше рыжеволосого парнишки, с ровными длинными бровями и выразительными, словно вырезанными на фарфоре, губами, у которых уголки всегда приветливо подняты вверх. Он попросил своего парня (это Хань понял по запаху) взять у Лу Ханя пуховик и повесить на высокую вешалку у входа, украшенную разноцветной гирляндой, и предложил клиенту место у окна.       - У вас очень уютно, - задумчиво сказал китаец и сел на зеленую подушку, а затем хихикнул, - Довольно необычно. Мне нравится.       - Рад, что вы довольны, - улыбнулся альфа, после чего положил перед Ханем светло-зеленого цвета папочку меню. Как только Лу приступил к тщательному рассмотрению, парень заметил, как бы невзначай, - Меня зовут Чондэ.       - Очень приятно. Хань.       - С моим коллегой вы уже знакомы, так что... – не успел договорить Чондэ, как из служебного помещения выбежал растрепанный рыжый омега в темно-красном свитере и узких синих джинсах:       - Прошу прощения! – паренек несколько раз низко поклонился гостю, пряча пунцовые щеки за густой челкой, - Мне так жаль, совсем забыл представиться. Я Минсок.       Рыжий смущенно улыбнулся, а Чондэ снисходительно погладил его по голове, не забыв напомнить о правилах приличия. Хань лишь посмеялся, после чего уткнулся взглядом в меню. Его разнообразие и красочное оформление радовало глаз, так что китаец никак не мог определиться с выбором. Минсок предложил растерянному клиенту оставить выбор за Чондэ, восхваляя, какой он замечательный бариста и знает толк в своем деле. «Да ладно,» - смущенно улыбнулся альфа и скрылся за барной стойкой.       - Вы не могли бы составить мне компанию? – тихо позвал Лу Хань, когда рыжий лисенок собирался удалиться. Минсок сначала удивился, но после в глазах его засиял прежний огонек, и он плюхнулся на подушку напротив.       Омеги мило беседовали, как кофейню наполнил запах жареных зерен – Чондэ занялся приготовлением кофе. «Мы сами жарим зерна,» - пояснил Минсок. Теперь при детальном рассмотрении Минсок казался Ханю простым как валенок и бесконечно очаровательным. Он был ярким, звонким и неуклюжим, много улыбался, радовался любой мелочи и знал очень много (последнее Хань отметил при разговоре с ним). Чондэ за барной стойкой иногда между делом вставлял свои реплики, ласково обращаясь к своему парню «Солнышко», на что Лу подумал, как невообразимо точно подходит ему это прозвище. В ходе беседы Хань узнал, что «Dix Chats» в переводе с французского означает «Десять Кошек». И на вопрос почему Минсок ответил: «Потому что мы кофейня, в которой десять кошек?», - и весело улыбаясь развел руками. Брови Лу искривились в недоумении, и тут уже бариста со своего места пояснил, что у них прямо в кофейне живут аж десять кошек, правда все питомцы на данный момент у ветеринара – проходят обследование и получают нужные прививки. Вся суть (как уточнил Чондэ) и состояла в том, что посетители могли устроиться поудобнее на мягких подушках и одного из любимцев взять на время: для души.       - В Сеуле мало кто держит в квартирах кошек - из-за работы это слишком хлопотно. А мы хотим, чтобы гости чувствовали себя уютно, - улыбнулся Минсок, - Совсем как дома.       - Приходите через пару дней. Все наши кошки будут здесь, сможете поиграть с Гезель, она у нас озорница, или же отдохнуть с Авророй, - предложил Чондэ и добавил, чуть смеясь, - Она спящая красавица.       - Обязательно приду, - Хань любил животных, но у одного из родителей была жуткая аллергия на шерсть, из-за которой ребенок не мог насладиться всей радостью заботы о своем собственном питомце, потому даже сама мысль о целых десяти кошках заставляла нутро трепетать в предвкушении.       Минсок явно не ожидал обзавестись таким замечательным клиентом, как Хань, и несколько раз поклонился, не переставая говорить «Спасибо!». Через минуту к омегам подошел Чондэ с круглым подносом, на котором были две большие и красивые квадратные чашки, чайные ложки, сахарница с рафинадом и несколько салфеток. Бариста вежливо поставил перед Лу одну из чашек, после чего вторую придвинул уже к своему лисьему чуду, поцеловал его в рыжую макушку, затем оставил на столе салфетки, ложки, сахарницу и удалился. В белой тяжелой кружке был мокко, который Хань очень любил. При каждом глотке его пушистые ресницы подрагивали от удовольствия горьковато-возбуждающего вкуса, и, вдыхая терпкий аромат мускуса с нотками корицы, ему хотелось дышать. Минсок и вовсе расплылся в улыбке, нахваливая своего Чондэ, заставляя того залиться пунцовым румянцем аж до кончиков ушей. Атмосфера царила замечательная, и китаец еще много времени провел в «Dix Chats» в компании этой очаровательной парочки. Хотя, если вспомнить, Лу Хань больше всех терпеть не может все эти розовые сопельки, поцелуйчики, обнимашки и еще эту штуку, которую все воодушевленно называют «любовь». Но от этих двоих исходило какое-то странное, теплое чувство, словно тебя укрывают мягким одеялом, и Ханю почему-то не хотелось вылезать из-под него. Минсок и Чондэ, казалось, как никто другой подходили друг другу и служили живым примером выражения «истинные». На них приятно было смотреть.       День убывал к вечеру, когда Лу Хань уже собирался вернуться в общежитие. Чондэ был хозяином кофейни, поэтому от всей души вручил ему коробочку с угощениями, прокомментировав это «Вы наш первый клиент», на что Лу довольно сильно смутился, но все же принял подарок. Уже у выхода альфа стал к чему-то любопытно принюхиваться, слыша незнакомый запах, а Минсок неприятно морщил свой аккуратный нос. Хань виновато улыбнулся, неловко пряча глаза, извинился за доставленные хлопоты и поспешно удалился. Его тонкая подошва все так же скользила по замерзшему асфальту, а высокий ворот зеленого пуховика старался укрыть вздернутый носик и стремительно алеющие нежные щеки.

***

      До закрытия «Dix Chats» еще было несколько часов, но чутье подсказывало парочке, что на сегодня клиентов ожидать больше не стоит. Чондэ подметал грубые половицы зала в то время, как Минсок протирал столы влажной тряпкой. Все-таки, не смотря на отсутствие клиентов, а порядок они держали. По кофейне до сих пор ходил легкий запах мускуса с корицей и еле уловимый аромат свежего розмарина.       - Хмм, - тихо выдохнул Мин, на что его парень повернулся, - Мне показалось или… Этот запах…       - Да. Кажется, у него скоро течка.