***
— Охренеть… — она не могла ошибиться... Они учились вместе достаточно долго, и девушка могла поспорить, что это был он. Судорожно вспоминая имя препода, она решила забить и просто проорать с последней парты: — Можно выйти? — брюнетка посмотрела на преподавателя, которой, в принципе, было всё равно — хочешь — выходи, хочешь — пускай самолётики, как это делал Горелов и ещё несколько человек. — Только не долго, — пропади сейчас на весь урок, никто и не заметит. Схватив телефон, она, сама того не ожидая, хлопнула дверью, заставив орущих одноклассников заткнуться на пару секунд, и побежала к лестнице. В экстренных ситуациях девушка на платформе по мокрому полу бегает быстрее, чем парень в кедах по асфальту. Спустившись в холл первого этажа, она огляделась, ища знакомый силуэт. Пусто. — Твою мать, Вершинин! — девушка увидела его в конце коридора, и, не обращая внимания на удивлённое лицо уборщицы, пошла навстречу. Это определённо был он, а не кто-то другой. Услышав знакомый голос, парень обернулся. — Белла? Привет, ты чего не на уроке? –— девушка подбежала к парню, который не ожидал тут никого увидеть. — Я тебя в окно видела, думала, уже глюки, вот и спустилась. Ты вернулся? — восстанавливая дыхание, она отошла за дверь, спрятавшись от директора, который бы наорал на них обоих. — Как видишь. Можешь Леру позвать? — единственное, что волновало его сейчас, это девушка, по которой он безумно скучал. — Паш… Она в больнице, — только сейчас поняла, что он ведь ничего не знает… — Чего? Чё случилось, какая больница? — чувство вины медленно разливалось внутри. — Воспаление лёгких, она уже месяц там, сегодня вроде выписывают… Четвёртая вроде, или какая там недалеко от её дома? Сто двадцатая палата. — Спасибо, — услышав звонок, он быстрее пошёл к выходу, стараясь, чтобы знакомые его не заметили. Белла осталась в коридоре, смотря в окно на уходящего парня. — Белл, ты чего тут? — Настя протянула сумку подруге. — А я… Паша в Москве, — посмотрев на рыжую, как в тумане сказала брюнетка.***
Быстро купив букет её любимых цветов, он зашёл в здание, ища нужную палату. Сто двадцать. Постучав, он открыл дверь. Она стояла возле кровати, складывая вещи в рюкзак, не обращая внимания на вошедшего. Он заметил тонкие белые проводки, и только войдя в палату, привлёк её внимание. — Привет, Лер, — он стоял на пороге, не решившись войти. Почему сейчас, когда он смотрит на неё, у него такое чувство, будто он видит её первый раз в жизни? — Ты?.. — снимая наушники, она смотрела на него, как на фантома в Припяти. Как будто это был не он… Она просто привыкла без него, — жить, будто ничего не было. — Лер… Прости меня, — только сейчас он понял, как виноват перед ней… Пока он был в грёбаной Англии, она лежала в больнице, с редкими посетителями и грустной музыкой, которая сейчас доносилась из наушников, ведь в комнате повисла мёртвая тишина. — За что? — отворачиваясь к окну, спросила девушка. Она не могла находиться рядом с ним, смотреть в любимые, но ледяные глаза, он казался ей чужим, тем, кто предал её… — Я понимаю, как это выглядит. Я хотел тебе сказать, я не знал, что придётся уехать в тот день, это из-за проблем отца, понимаешь? — Почему не раньше? Почему ты бросил меня тут, ничего не сказав? Я не знала, что думать, понимаешь? Я тебя каждый день в толпе искала, в дверь твою долбила… Я… я… Какая же я дура … — слёзы текли по щекам. В последнее время это было так часто, что она не замечала. — Не говори так… — он обнял её сзади, положив букет на кровать. — А так и есть, Паш… Оставь меня пожалуйста, мне надо вещи собрать, — убирая его руки, она подошла к кровати, складывая наушники и телефон. — Лер, я люблю тебя… — он смотрел на девушку. Она… она слишком изменилась, хотя во внешности, на первый взгляд, всё было по-старому. — Я тоже люблю тебя… Но мы не можем быть вместе, — такие слова очень сложно произнести. Во-первых, это — противоположности, а во-вторых, потому что любишь этого человека. — Ты сама себя слышишь? Лер, я понимаю, как поступил, я знаю, что ты здесь из-за меня, но давай ты хотя бы подумаешь? Ты нужна мне… — Я не вынесу, если потеряю тебя снова… Давай останемся друзьями, если ты хочешь этого… — Я хочу быть с тобой. — Значит, не останемся… — она еле сдерживалась, чтобы не упасть на холодный пол и не заплакать. — Скажи в глаза, — поворачивая её лицом к себе, он ждал ответа, а она не могла смотреть на него… — Прости... — вырываясь и забирая рюкзак, она хотела выбежать из палаты, но сильная рука остановила её. — Мы не будем друзьями. У нас было слишком много всего. — Окей, не будем! — срываясь на почти крик, она отвернулась от парня. — Не думай, что я вот так отстану, ясно? — в его голосе слышалась только уверенность, да и всем видом он доказывал это. Боль была только в глазах. Девушка вырвалась и быстро ушла по коридору. Она хотела быстрее прийти домой, чтобы не зажмуривать глаза, пытаясь впихнуть слёзы обратно. Забирая в регистратуре справку, она шла не оборачиваясь. Она ведь сама сказала это ему… Порой, ты безумно любишь человека, а когда его нет, начинается ломка, и проще бросить один раз, переборов боль, в три раза сильнее предыдущей, чем испытывать эту боль всегда… Это сложно объяснить словами, но… Внутри тебя давно сдохли все бабочки, и ты привыкаешь к этому, а потом он снова появляется… Появляется так неожиданно, и в любой момент может снова исчезнуть. А когда тебя спасают от суицида один раз, во второй, скорее всего, не спасут. Кидая рюкзак на пол и опускаясь рядом, она зарыдала. Он вышел, оставляя палату абсолютно пустой. О том, что только что здесь кто-то был, напоминал только огромный букет жёлтых тюльпанов.***
— Братан, чё реально? Ты в Москве? — Вершинин просто ответил на звонок, а Горелов заорал, словно его резали на том конце. — А, привет, Лёх… Да, в Москве, — если Горелов орал, то Вершинин говорил так, будто сейчас сдохнет прям там, где стоит. — Ну всё ясно. Лерка послала? — Лучше б послала… — первый раз его, самого Вершинина, того, за кем бегала вся школа, точнее большая её половина, кто-то бросил… Причём бросил так, дав чётко понять, что виноват он… — Ща буду. Ты же дома? — Горелов, на ходу натягивая куртку и оставляя деньги на столе, кивнул двум девушкам. — Ага, — услышав ответ, Горелов сбросил вызов. — Ну и? — Настя не выдержала первой. — Чё и? Этот щас бухать, наверное, будет, а вот про Лерку не знаю, её же выписали вроде? Дома, наверное, рыдает. Так что давайте, валите к ней, пока она чё-нить тупого не сделала.***
— О, Паштет, ёпт. Как тя не хватало, — зайдя в квартиру друга, он пожал ему руку. — В Англии никто пошлые тупые шутки не рассказывал, — несмотря на то, что всё было, мягко говоря, хреново, он был очень рад видеть друга. — А-ха-хах, соскучился, — заржал Горелов. — Так чё там у вас? Ты насовсем вернулся? — Судя по всему, да, — Вершинин, усмехнувшись, протянул другу телефон, на экране которого было открыто SMS: «Можешь не возвращаться». — О, эт от родаков? — возвращая телефон другу, спросил Горелов. — Ну а от кого? Я же уехал, им даже не сказал, — Вершинин смотрел в окно. — Из-за Лерки? — Горелов понимал, как хреново другу. — И из-за вас с Настюхой тоже. Ты даже не представляешь, какие там все идиоты, — горько, в очередной раз, усмехнулся парень. — Представляю, — доставая коньяк из тёмного пакета, усмехнулся уже Горелов.***
— Открывай, мы знаем, что ты там, — постучав в дверь, сказала Настя. На пороге появилась Белова. — О, Лер… — Вито и Макарова ожидали увидеть её в любом виде… Но не в таком уж точно. Белова выглядела, хм… прекрасно, — аккуратный макияж, джинсовые короткие шорты и майка, — её внешний вид мало походил на вид брошенной девушки. — Привет, — улыбнулась девушка, и подруги даже не заметили красноватые глаза и горечь в улыбке, казалось бы, искренней.