Доброе утро

Аллен действительно больше не подходил к Канде. То есть, вообще. Не поддавался на провокации, не лез в драку, не цеплялся к словам, он, казалось, попросту забыл, что на свете существует такой человек, как Юу Канда, и жил себе, преспокойно вычеркнув его из жизни. И куда только делась вся неприязнь, ныне полностью растворившаяся в абсолютном равнодушии? Канду с каждым днем все сильнее бесил Уолкер, однако поделать с мелким мерзавцем он ничего не мог. Как одолеть всепобеждающую силу фальшивой улыбки? Канда не знал, ему никогда раньше не приходилось добиваться чьего-то внимания. В один день он не утерпел и подкараулил Аллена, когда тот выходил из столовой. Расчехленный Муген, замерший в опасной близости от горла шпенделя, выступил гарантом того, что беседа состоится. - Что такое? - Уолкер даже глазом не моргнул, словно не его взбешенный Канда припер к стенке, приставив меч к шее и свирепо глядя в лицо. - А то не понимаешь. - Юу хотелось шваркнуть маленькую тварь об пол, уж больно мерзким был зашкаливающе-вежливый тон, которым она говорила. - Не понимаю, - пожал плечами Аллен. Безусловно, это была месть за тот скомканный разговор в тренировочном зале. - Объясни. Канда скрипнул зубами. Выговорить, чего он хочет, оказалось невероятно сложно. Может, потому что он сам еще не определился. - Ты... и я... - Ну? - подбодрил Уолкер. Боже, как Канду бесила его нарочитая сдержанность. - Давай... попробуем переспать. - Отказываешься от своих же слов? Ты тогда был прав, а я сглупил. Все равно я под тебя не лягу, - Аллен издевательски улыбнулся и после паузы спросил: - А может, ты под меня? Канда придвинул катану вплотную к его горлу: обнаглевшего шпенделя надлежало поставить на место. Из тонкого пореза вытекла капелька алой крови, скользнула вниз, пачкая белоснежный воротник рубашки, но Уолкер только посмотрел с вызовом: - Ты можешь мне угрожать, но все равно ничего не сделаешь. И Канде безумно захотелось доказать, что недомерок неправ. Например, пронзить Мугеном его плечо, пришпиливая к стене, как прикалывают бабочек в альбомы. И он вполне мог бы это сделать, но... не было смысла. Чего он добьется, дав выход ярости? - Вот как, - резким движением он убрал меч в ножны и отступил от Аллена. - Все равно это было бы на одну ночь. На большее ты не годишься. И все-таки ему нравилось причинять Уолкеру боль. Что-то внутри требовало ужалить его посильнее, чтобы светлые глаза распахнулись от обиды, чтобы нахмурились белесые брови и шпендель бросился в ответную атаку, часто достигающую цели - последнее тоже доставляло Канде удовольствие. Мазохистского характера. - Судишь по себе? - Тч. Недоразвитый. Канда развернулся и зашагал прочь. А на следующий день Уолкер отправился на миссию, и с каждым днем становилось все очевиднее, что Юу сходит с ума. Или уже сошел - давно, после первого поцелуя с Алленом, или еще раньше - при их первой встрече. Прошло двенадцать дней - Канда считал их, одинаковые, безликие, не имеющие никакого значения. Тренировки, медитации, скука, безделье. Это выматывало, раздражало, вызывало тупую безадресную злость - и Канда старался не думать о том, что с нетерпением ждет, когда мелкий вернется, и где-то в глубине души надеется, что с ним все нормально, что он жив. А потом однажды, придя на завтрак, он увидел Аллена, в компании Лави сидящего на своем обычном месте. Аллен задержал на нем взгляд, и при этом мелькнуло в его глазах что-то эдакое, что хотелось бы рассмотреть поближе - неужели и впрямь быстро скрывшаяся радость? Отчего - просто оттого, что он увидел Канду? Канда фыркнул про себя. Да-да, отмечать все направленные на него шпенделевские взгляды, пытаясь их расшифровать - именно то, чем должно заниматься на досуге. До конца дня они больше не пересекались - кажется, Уолкер намеренно избегал Канды. Тот его не искал, не собираясь ничего предпринимать и твердо решив, что не станет унижаться. Но ближе к вечеру его стали одолевать сумеречно-беспокойные мысли, преимущественно о том, что вечно шарахаться друг от друга нельзя, да и много чести шпенделю - думать о нем постоянно, представлять себе сценарии разговоров, беспокоиться, что пошлет. К черту! Мелочь будет посылать, а он мерзко усмехнется и никуда не пойдет. Канда, конечно, подбадривал себя, как мог, но когда он шел запутанными коридорами Управления к комнате Аллена, то досадовал на свою, как выяснилось, слабую натуру, которая заставила его идти к Уолкеру, наступив на горло гордости. Он топтался перед дверью шпенделевского обиталища минут пять, то совсем уж решаясь сдаться-развернуться-уйти, то строго говоря себе, что раз уж оказался тут - необходимо сделать то, зачем пришел. А то, что он сам не знает, чего ему надо - ровным счетом ничего не значит. Разберется по ходу. Проведя аутотренинг, он собрался было постучаться, но потом передумал, сочтя это недостаточно мужественным, и попинал несчастную дверь ногой. Аллен открыл. Увидев Канду, нахмурился. - Что тебе нужно? Тот, ничего не сказав, шагнул в комнату, оттирая ее хозяина от двери. Он промолчал, вдруг поняв, что ответ был очевиден. "Что тебе нужно?" "Ты". - Если думаешь, что можешь так запросто ко мне вламываться... - возмущенно начал Уолкер. Ухмыльнувшись, Канда подошел к нему вплотную. Аллен отступил на шаг и уперся спиной в стену, настороженно глядя на него. - ...то ошибаешься, - закончил Уолкер с легким сомнением. - И вообще, ты ведешь себя как-то... - Как? - хмыкнул Канда. Ему было уже все равно. Шпендель стоял совсем рядом, напряженный так, что пальцем тронь - шарахнется, и смотрел на Канду странным взглядом, в котором был испуг, перемешанный с чем-то тщательно скрываемым, непонятным. - Я спать вообще-то собирался, - сказал Аллен. - Свали отсюда... У него был такой голос, словно он собирался добавить: "Пожалуйста". Канде надоело слушать, и он дернул Уолкера за руку на себя, кладя ему на затылок ладонь и наклоняясь, чтобы поцеловать. Как давно он хотел это сделать... Слегка обветренные губы неуверенно приоткрылись, позволяя языку Канды проскользнуть в чужой рот. Канда зарылся пальцами в седые волосы, нетерпеливо и жадно целуя Аллена, который отвечал с точно таким же напором, бесстыдно постанывая, развеивая все сомнения: он ждал, он тоже хотел этих ласк, противоестественных, но таких упоительных, тоже видел по ночам запретно-сладкие сны, в которых осуществлялись его безумные фантазии, а наутро просыпался и чувствовал странную пустоту и почти отчаяние, понимая, что в реальности его желаниям не исполниться. Канда знал это наверняка - без слов говорили о чувствах Уолкера его намертво сжатые на плаще Юу пальцы, жадные губы, тянущееся навстречу каждому прикосновению тело, сумасшедшие глаза, полуприкрытые веками, словно в попытке скрыть бурю эмоций, что бушевала во взгляде. И зачем только было мучить друг друга и себя самих? Надо было сразу расставить все точки над нужными буквами. Канда отстранился, прерывая поцелуй и разглядывая Уолкера: порозовевшие не то от смущения, не то от возбуждения щеки, влажно блестящие припухшие губы и часто вздымающаяся грудь. Кажется, ему уже было не до сна. - Подожди, - попросил Аллен, упираясь ладонями в плечи Канде и пытаясь его оттолкнуть. - Чего ждать? Второго пришествия? Канда уже был возбужден, распален и останавливаться не собирался. Если мелкий начнет брыкаться, то последует изнасилование. А не начнет - будет секс по обоюдному согласию. Но, как ни назови, он точно сейчас разложит Аллена на вот этих белых простынках, наплевав на то, что кровать неудобная, одноместная, а Уолкер - неясно, за или против. Канда, перехватив руку шпенделя, потянул его за собой. Швырнул на постель и навалился сверху, заводя Уолкеру за голову запястья и крепко удерживая их. - Ну, есть желание вырваться? - Канда наклонился к нему, тихо задавая вопрос на ухо и прикусывая мочку. Аллен дернулся, проверяя, насколько крепок захват, и тут же расслабился, позволив Канде покусывать его шею, ласкать языком чувствительное местечко за ухом и чертить влажные линии под подбородком. - Нет, - он хитро улыбнулся. Было даже немного обидно - слишком легко жертва сдалась. - И чего было ломаться? - фыркнул Юу, отпуская его руки. - Взаимно. Аллен обнял Канду за шею и потянул шнурок на волосах, по-хозяйски распуская хвост, путая пальцы в густых прядях. - Нежничать, как с девкой, не буду, - предупредил Канда, стягивая с него пижамную рубашку, обнажая сначала молочно-белую кожу живота, под которой напряглись от прикосновения мышцы, потом плоскую грудь с твердыми острыми сосками. Но сам он не был уверен в своих словах. - Не думаю, что ты и с девушками нежничаешь, - откликнулся Уолкер, приподнимаясь на локтях и глядя, как раздевается Канда - скупыми отрывистыми движениями, пытаясь унять неожиданную для себя самого дрожь в пальцах и задаваясь несвоевременным вопросом: а что потом? После того как они... Но эта тревожная мысль вылетела из головы, когда он посмотрел на кровать. Уолкер лежал на спине, голый, в вызывающе-расслабленной позе, загадочно поблескивая глазами и явно стараясь казаться раскрепощеннее, чем был на самом деле. Канда, как сомнамбула, шагнул к нему, лег сверху, между раздвинутых ног, тут же сжавших его бедра, словно умоляя не отстраняться. Но Канда и не смог бы этого сделать. Нежный горячий плен рта Аллена сводил его с ума, томные взгляды, полные неприкрытого желания, волновали кровь, заставляя сердце стучать до безумия часто и сильно. Канда с закрытыми глазами осязал кончиками пальцев тело Уолкера, дотрагивался до него губами, определяя, когда тот с шумным вздохом вздрагивает от удовольствия, и лаская особенно чувствительные места дольше. Молодая, жадная до прикосновений плоть отзывалась на каждое касание, даже самое невинное, вроде поцелуя в сгиб локтя. Канда, видя такую реакцию, пощекотал тонкую кожу языком, и Аллен всхлипнул, судорожно сжимая кулаки. А когда Юу прикусил его сосок, Уолкер ахнул и зажал себе рот ладошкой, видимо, с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать, но Канда перехватил его руку и широко ухмыльнулся, отводя ее от лица Аллена: - Ну, давай. Ори. Уолкер сорвался на скулеж, когда Канда, легко задев ладонью его член, погладил яички, а потом надавил пальцем на колечко ануса, запоздало думая, что не озаботился технической стороной вопроса. - Канда... там, в тумбочке, смазка, - зато Аллен был готов ко всему. - Интересно, кого же ты ждал? - Юу нехорошо прищурился, ощущая ревнивое беспокойство. Если окажется, что шпендель с кем-то спит - хана всем. И тому, кто спит, и тому, с кем спит. Он не намерен делить мелкого с другими. Аллен посмотрел на него с укором, а потом зажмурился, мучительно краснея, и сказал, еле слышно и с обидой на то, что Канда не понимал очевидного: - Тебя, дурак. Кого еще? И, отвернувшись, добавил еще тише: - Ты у меня первый. Собственно, об этом Канда подозревал (и надеялся на это). Логично, что пятнадцатилетний пацан со шрамом и проклятой рукой не очень-то нравился девчонкам, да и на мужиков тоже вряд ли вешался, а наблюдение за бесконечными гулянками Кросса отбило у него охоту шляться по борделям. Но Канде было приятно точно знать, что именно он лишит Уолкера девственности. Оторваться от покорного горячего тела даже на полминуты было очень трудно, но Канда справился. Отыскав в тумбочке нужный тюбик, он на несколько секунд застыл, нерешительно разглядывая Аллена, не в силах поверить, что все происходит на самом деле. А потом тряхнул головой и выдавил на ладонь немного скользкой массы и командным тоном поинтересовался у Уолкера: - Ты че ноги сдвинул? - Лицо попроще сделай, - поежился Аллен, неосознанно сжимая коленки крепче. - А то мне не по себе. Мелкий так смущался, что это начинало бесить Канду, и он резче, чем следовало бы, развел бедра Уолкера. Тот пошевелился, подпихивая себе под поясницу скомканное одеяло и устраиваясь поудобнее. Видно было, что он не знает, куда деть руки. - Не вертись, - недовольно приказал Канда и, не удержавшись, поцеловал острую коленку, перед тем как коснуться промежности Аллена и скользким от смазки пальцем обвести по кругу темно-розовую дырочку, а потом медленно ввести внутрь одну фалангу, внимательно следя за выражением лица Уолкера. Уж слишком это было потрясающее зрелище - жалобные гримаски, которые корчил мелкий во время таких неприличных ласк. Канда проник в тугое отверстие вторым пальцем, смазывая изнутри мягкие гладкие стенки, растягивая мышцы, пробираясь глубже и чувствуя, как усиливается его собственное возбуждение, требующее прекратить заниматься черт знает чем и прямо сейчас резко, грубо ворваться в желанное тело. С огромным трудом сдерживаясь, Канда добавил третий палец. Аллен хныкнул от жжения в растянутом сфинктере, а затем вдруг подался бедрами навстречу руке Канды, который сначала не въехал, что произошло, а потом, когда дошло, усмехнулся и снова, уже намеренно, задел пальцами простату, по короткому довольному стону поняв, что Уолкер уже готов к более серьезным действиям. Канда согнул ноги Аллена в коленях, заставив притянуть их к груди, и, полюбовавшись бесстыдно-открытой позой, такой беспомощной, чуть ли не унизительной, приставил ноющий член к сморщенному тугому отверстию. Надавив на него головкой, Юу медленно втолкнул ее внутрь и, не совладав с собой, двинулся еще пару раз, а потом замер, чувствуя, как подрагивают от напряжения мышцы уолкеровских бедер, закинутых Канде на плечи. Щадя шпенделя, он подождал немного, прислушиваясь к собственным ощущениям. Все было как в снах, только лучше, ярче, полнее. Крышесноснее. - Кто говорил, что под меня не ляжет? - усмехнулся Канда, с трудом соображая, что вообще говорит. Аллен был узким до боли да еще и зажимался. - Передумал, - улыбнулся Уолкер. Ему определенно было неприятно, но он не плакал (а Канде хотелось бы на это глянуть) и только едва заметно морщился, пытаясь хоть немного привыкнуть к ощущению заполненности. Канда толкнулся в него, заставив тихо охнуть и сильнее вцепиться в длинные волосы. Юу почти не обратил на это внимания, сосредоточившись на жарком тесном теле, принимающем его в себя глубже с каждым движением. Обжигающий ток удовольствия растекался по венам, расходясь от низа живота. Аллен лежал с закрытыми глазами. Терпел. Канда наклонился к его пересохшим губам и накрыл их своими, толкаясь в него иначе, пытаясь задеть ту точку, от прикосновения к которой Уолкер так дрожал, насаживаясь на пальцы. В какой-то момент Аллен вскрикнул, рефлекторно вцепляясь в плечи Канды, и прогнулся в спине, запрокидывая голову и рвано, часто дыша. Канда ощутил, что теряет последний контроль над собой, что у него срывает все тормоза от вида острых ключиц под натянувшейся кожей, от почти страдальческого и в то же время болезненно-удовлетворенного лица. До синяков стискивая бедра Уолкера, Канда вбивался в него, слыша прерывистые протяжные стоны, слизывая капельки пота с его шеи, срываясь на дикий темп и сам почти чувствуя эту гремучую смесь боли и наслаждения, которую испытывал Аллен. Канда сходил с ума от обжигающей бархатистой узости, в которой скользил его член. Ему казалось, что они с Уолкером сплелись в единое целое, что теперь между ними навсегда протянулась незримая связь, которая больше не позволит им существовать по-старому, перекроит всю жизнь на свой лад, постепенно заставляя привыкнуть к не-одиночеству, потому что Канда точно не сможет оставить Аллена. Да, шпендель временами невыносим. Да, он раздражает своим почти всегда ненастоящим оптимизмом. Да, в нем пытается прорасти, аки зловредный сорняк посреди цветочков, чертов Ной. Но все это - не причина отказываться от Уолкера. Этот мелкий давно стал частью жизни Канды, без которой, он чувствовал, существовать будет сложно. А значит, нет ничего ужасного в том, чтобы хоть на чуть-чуть прекратить держать морду кирпичом, сосредотачиваясь на собственных переживаниях, и обратить царственное внимание на простого смертного. Канда наклонился к Аллену, глядя в подернутые пеленой удовольствия глаза, потом прижался к его лбу губами и зажмурился, больше ни о чем не думая и полностью отдавшись животному наслаждению. Уолкер долго не продержался - Канда почувствовал, как он напрягается до предела и со всхлипом кончает, помогая себе рукой. Несколько раз резко вбившись в расслабленное тело, Канда излился внутрь него, обессиленно падая на Аллена и в последний миг успевая опереться на локоть, чтобы не придавить его всем весом. Блаженная усталость расползалась по мышцам, и Канда с трудом нашел в себе силы скатиться с Уолкера и растянуться рядом. Постепенно эйфория проходила, улетучиваясь из кипящей несколько минут назад крови. Что за бред лез в голову, когда он трахал шпенделя? Канде казалось, что он не сможет жить без него? Глупости. Раньше же как-то умудрялся, вот и теперь сумеет, а секс - это всего лишь секс, который можно получить и в борделе, причем тамошние услуги точно окажутся квалифицированней. Всю эту идиотскую сентиментальность надо забыть, как страшный сон, и больше не приходить к Уолкеру. Сегодня был их первый и единственный раз, больше Канда подобных чудовищных ошибок не допустит. Это ж надо - так привязаться к мелкому. Еще бы в любви ему признался! Канда перекатился по постели к краю, встал на ноги, с сожалением отмечая, как неприятно холодит кожу воздух. Так хотелось плюхнуться обратно, поваляться немножко с Алленом в обнимку, рассеянно поглаживая его по спине, а потом с чувством исполненного долга уснуть... С самым неприступным видом Канда снял со спинки кровати свой плащ, отброшенный туда в пылу страсти, огляделся в поисках штанов, изо всех сил стараясь не смотреть на севшего в кровати Уолкера и чувствуя на себе его взгляд. Движимый желанием избежать начала нового этапа в жизни (а так же просто смотаться отсюда поскорее), полностью сконцентрировавшись на этом стремлении, Канда вздрогнул, когда густую, плотную тишину комнаты, будто сотканную из напряжения, прорезал глухой голос Аллена: - Уйдешь сейчас - больше ко мне не притронешься. Возмущенный резким тоном, Канда вскинулся, готовясь ответить что-нибудь грубое, но мгновенно остыл, увидев несчастные глаза Уолкера и понимая: не в том дело, уйти сейчас или остаться - это просто символ. Аллену главное - увериться в том, что Канда не начнет опять вести себя как скотина и притворяться, что ничего не было. А ведь именно это Канда и собирался сделать. Уолкер, наверное, понял его намерения по лицу и отвернулся. Мол, ясно все. Проваливай, видеть тебя не хочу. Чем бы ты ни думал, ты тоже ответствен, и мы оба это знаем. И Канда заколебался. Стоя посреди комнаты, голый, с плащом, перекинутым через плечо, со спутанными волосами, занавесив ими лицо, он мучительно принимал решение. - Да вали уже! - не выдержал Аллен. Он, кажется, уже смирился с тем, что его оставят одного, бросят, как игрушку-подарок, с которой содрали обертку, рассмотрели со всех сторон и, признав ненужной, зашвырнули куда подальше. Почему-то это сравнение добило Канду. Он вспомнил, как с пьяных глаз уже проводил параллель игрушка-Уолкер. Да что он делает? Если уж не хотел разбираться с последствиями, не надо было совершать такой опрометчивый поступок. Просто использовать шпенделя и выкинуть его из головы - неправильно, совесть, вон, уже оживилась внутри, готовая впиться в беззащитную душу. Да и не выйдет забыть. А может, и не надо? Ведь Аллен все принял, наличия чувств не отрицает. Ну, и за чем же дело стало? Судий им, кроме них самих, нет. Канда кинул плащ обратно на спинку кровати, не попав, но не расстроившись, и сел рядом с Уолкером. Проведя ладонью по его плечу и ощутив, как Аллен замер от неожиданной ласки, притянул к себе. Живое тепло и частое биение чужого сердца рождали внутри комок острых, как лезвие Мугена, эмоций. - Канда?.. - Заткнись, - пробормотал он, осознавая, что, наверное, рехнулся. Ну и пусть. Не отпуская Уолкера, Канда улегся головой на подушку, лицо Аллена оказалось напротив. Светлые глаза сияли так, что было даже неловко - подумаешь, всего-то навсего очередную глупость то ли совершил, то ли нет, даже сам не понял. Подцепив ногой скомканное одеяло, Канда укрыл их обоих и, дав себе слово со всем разобраться завтра, устало смежил веки, почти сразу проваливаясь в по-дурацки жизнерадостные сны. Он сквозь сон почувствовал непривычное тепло и постарался удержаться на скользкой грани между снами и явью, чтобы ощущение не ушло, не развеялось, как дым, оставив его в холодной постели наедине с очередным мерзким утром. Но когда он открыл глаза, уют никуда не делся, по-прежнему было хорошо и спокойно на душе. Он лежал на боку, обнимая за талию спящего Аллена, который прижался к нему тесно-тесно, тихонько сопя в шею и щекоча ее ровным дыханием. Канда несколько минут смотрел на седую макушку, не решаясь пошевелиться, настолько хрупким и мимолетным казался момент. Острая коленка упиралась ему в бедро, но он не обращал на это внимания и жадно скользил взглядом по пепельным волосам, по чуть-чуть выступающему на узкой спине ряду позвонков, по темно-красному следу бурной ночи на шее. Он смотрел - и не мог поверить, что это все теперь его. Что наглый шпендель принадлежит ему. Возможно, сам он так и не считает, но это не помешает Канде думать о нем как о своей собственности. Потому что Канда его никому не отдаст - ни друзьям, ни врагам. Если что - сам прикончит, а потом сдохнет следом. Он осторожно потянулся к волосам Аллена, почти невесомо погладил его по голове, коснулся по-детски нежной щеки. Уолкер открыл сонные глаза. Прижался щекой к ладони Канды и улыбнулся: - Доброе утро...