Cursed or not

После того, как Дин ушел, Кастиэль еще долго просидел на коленях в мертвой траве, опустив плечи и сжав руки поверх бедер. Боль от чувства, как Дин уходит от него, вкупе с измотанным состоянием, делала любое движение невероятно трудным, и он все же начал двигаться только, когда поднялся ветер и упала температура. Как бы демоны ни контролировали погоду, теперь это пропало, и если его чувства правильно прочитали знаки, со стороны гор надвигался огромный шторм к концу дня. Ему почти было жаль метеорологов. Внезапное изменение погоды должно их очень озадачить. Вдохнув полные легкие холодного воздуха и медленно выдохнув его, Кастиэль наконец нашел мотивацию, чтобы встать на ноги. Он снова вздохнул, когда посмотрел вниз на двух подростков. Они все еще спали, и он не знал, как долго еще будут. Ему нужно отправить их домой, в безопасность. Обе эти вещи должны отнять еще больше сил, и Кастиэль совсем не торопился их выполнять. Он очень устал, а перспектива подняться наверх и свернуться на кровати на пару дней была невероятно соблазнительна. Но на нем лежала ответственность, от которой он не мог уклониться. Нет, если он не хочет, чтобы что-то подобное повторилось снова. Кастиэль на коленях пододвинулся к мальчикам. Он положил ладонь на лицо высокого парня и сконцентрировался, вытягивая силу из жизни своего сада. Он внушил фальшивые воспоминания в его голову и дал ему здоровую дозу страха перед оккультизмом, просто чтобы быть уверенным, что он сам снова не вляпается во что-то подобное. И на всякий случай, ведьмак выжег крошечный защитный символ от одержимости на его груди. Затем он проделал то же самое с другим мальчиком. Следующая часть плана потребует намного больше сил. Сильнее сконцентрировавшись, Кастиэль втянул столько магии, сколько смог и отправил мальчиков по домам. Они проснутся в своих кроватях, скорее всего, в замешательстве, но, возможно, немного лучше после такого опыта. И теперь он знал их, так что мог проверять их иногда, чтобы быть уверенным, что они никуда не вляпались снова. Когда он закончил, все растения в его саду были мертвы, за исключением одного огромного тополя в дальнем углу. И это была еще одна вещь, которая усилила боль в его сердце. На то, чтобы вернуть жизнь этому небольшому участку земли, уйдет год или два, но его не будет здесь, чтобы увидеть это. Невозможно, чтобы все эти инциденты в городе не привлекли внимание охотников. Ему нужно уйти до того, как придут они. Когда Кастиэль наконец добрел до дома и зашел внутрь, он посмотрел в сторону дивана. Он был убран, и простыни аккуратно сложены поверх подушек. Сумки Дина нигде не было, и в доме снова чувствовалась пустота, которая не появлялась с тех пор, как охотник ворвался в его жизнь. Кастиэль не слышал двигателя Импалы, но был так измотан и сосредоточен на своих действиях на заднем дворе, что вполне мог пропустить его. И он не мог положиться на свой защитный барьер, известивший бы его об уходе Дина. Он полностью опустил его, когда призвал Мэг, и у него не было сил, чтобы поставить его обратно. Он отказывался думать о том, что Дин ушел, даже если это и было правдой. Он говорил себе, что Дин хотя бы должен попрощаться, и это помогало. Это заставляло замолчать тревожный сигнал на задворках его разума. Скоро он должен наложить заклинание на память Дина, но он хотел подождать еще немного. Дать Дину шанс передумать. Подняться по лестнице было монументальной задачей. На полпути Кастиэль остановился и сел на одну из деревянных ступеней. Он уперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. Он слишком устал, чтобы остановить слезы, пробивающиеся сквозь его плотно закрытые веки. Они собирались в его ладонях и стекали вниз по запястьям, оставляя теплые, влажные следы. Прошло много времени, прежде чем он собрал силы, чтобы встать и подняться по лестнице. К этому времени слезы уже высохли, и он притворился, что чувствует себя немного лучше. В конце концов, Дин был не первым любовником, которого он потерял в своей жизни. Он, скорее всего, не будет и последним. Кастиэль продолжал повторять себе эту ложь, пока раздевался, позволяя одежде упасть к его ногам. Он залез в кровать и растянулся на животе, уткнувшись лицом в подушку, которую использовал Дин, когда они спали здесь вместе. Она все еще пахла бельем и лосьоном после бритья, и немного мускусным запахом пота Дина. Он вдохнул в себя этот запах, стараясь оставить в себе так много Дина, как мог, прежде чем столкнуться с реальностью. Кастиэль не помнил, как заснул. Его сны были туманны, наполненные кожей, мехом и перьями вокруг ярких зеленых глаз. Когда кровать прогнулась, Кастиэль медленно начал выходить из снов, его разум и его сердце не хотели отпускать их. Он открыл глаза и увидел Габриэля, сидящего на краю кровати. Выражение лица его брата было мрачным и полным сочувствия. Кастиэль отвел взгляд, отмечая, что свет едва ли проникает сквозь занавески. Он проспал весь день, но даже близко не казалось, что этого достаточно. И время явно не соответствовало тому, как темно было снаружи. Окна внезапно вздрогнули от сильного ветра и ударивших в них дождевых капель. Кастиэль не удивится, если ночью дождь сменится снегом. Теперь, проснувшись, он мог чувствовать размеры грозы, и она должна быть совершенно дикой. — Что случилось в больнице? — спросил он, через несколько минут тишины. Его голос звучал так же тускло и безжизненно, как он себя ощущал. Габриэль выглядел так же изможденно, как все еще чувствовал себя Кастиэль. Его кожа была сероватого оттенка, и темные круги появились под его золотыми глазами. Он всем телом сгорбился, как если бы сидеть прямо требовало больше сил, чем у него было. — Нам удалось потушить огонь. Ведьмовской мешочек так и не нашли, но не удивлюсь, если он был закреплен в одной из зон, где все сгорело. — Что с людьми? Габриэль вздохнул: — Есть жертвы. Но не так много, как могло бы быть. Кастиэль удержал взгляд золотых глаз. — Мне жаль, что я не смог быть там. Габриэль пожал плечами, и намек на его обычный юмор промелькнул в его глазах. — Тебе своего дерьма хватило разбираться. Как только он сказал это, дождь еще сильнее забился в окна. — Где остальные? — отрешенно спросил Кастиэль. — Дин показался в больнице. Как только там все успокоилось, он уехал с Гартом и Джо. Они в мотеле, насколько я знаю. А Сэм внизу. Это привлекло внимание Кастиэля: — Сэм останется? — Он все еще мой ученик, — ответил Габриэль. Светлая бровь взлетела вверх. — Как я понял, дело с Дином не выгорело? Кастиэль догадывался, что Габриэль и так точно знает, что здесь произошло, но все же ответил: — Дин сказал, что если я вызову Мэг, то он уйдет. Габриэль тихо свистнул: — Ты рассказал ему, что должен сделать в этом случае, правда? — Да. — И он не против потерять свои воспоминания? Кастиэль вернул свое внимание к окну. — Он приветствовал это. Они молчали, Кастиэль, потому что ему нечего было сказать, а Габриэль, наверное, потому, что старался быть хорошим братом и не ляпнуть чего-нибудь такого, что сделает ситуацию только хуже. Кастиэль оценил. Он знал, как тяжело может быть для его брата держать рот на замке. Через некоторое время, Кастиэль повернул голову на подушке и посмотрел на брата, озадаченно нахмурившись. — Почему ты еще не полностью выжат? Габриэль пожал плечами и ухмыльнулся. — Мне слегка помогли, так что не пришлось делать все самому. Кастиэль удивленно вскинул брови: — Сэм? — Парень быстро учится. Скорее всего, будем спать, как убитые, но я хотел сначала поговорить с тобой, прежде чем мы рухнем на твой диван. Я подумал, что тебе нужна компания, так что мы пришли сюда, а не в отель. — Вместе? — Мы будем в одежде. Кастиэль выдавил из себя улыбку. Он был счастлив за брата, несмотря на боль, разрывающую его собственное сердце. Будет тяжело видеть Сэма, но он скорее всего не задержится надолго. Габриэль, вероятно, будет таскать его по всему миру, и Кастиэль останется один, так что спокойно сможет зализывать свои раны. Габриэль похлопал его по колену, затем встал и вышел из комнаты. Кастиэлю хотелось бы, чтобы у него были силы на заклинание, чтобы открыть занавески, и тогда он сможет увидеть дождь. Он мог, конечно, встать и раздвинуть их по старинке, но слишком устал и для этого. Сверкнула молния, кратко осветив комнату. Она казалась больше, чем была до того, как Дин стал делить ее с ним, и Кастиэлю это не нравилось. Было трудно встать с кровати. Он все еще был дико уставшим, и его тело тряслось в такт сердцебиению. Его будто пригибало к полу, и чтобы пересечь комнату требовались невероятные усилия. Но было что-то внутри него, что тянуло, требовало. Его держало контрактное заклинание, и неважно, как изможден он был, он должен был наложить заклинание памяти. Хотя и не мог сделать это сам. Экзорцизм до последнего выпил всю его силу, а потом начал вытягивать ее из окружающей жизни, его сада. Нескольких часов сна было недостаточно для возвращения его к состоянию, хотя бы близкому к его обычному уровню силы. Его шаги по деревянному полу были неслышны, пока он спускался по лестнице. На последней ступеньке его заметил Сэм, сидевший за столом с кружкой горячего чая. Когда Кастиэль покачнулся, парень вскочил на ноги и подлетел к нему, поддерживая за локоть, и получил за это слабую улыбку. — Ты правда собираешься стереть Дину память? — спросил Сэм. Его голос был мягким, и он еще держал Кастиэля за руку, но не мешая ему идти в сторону входной двери. Он шел рядом, удерживая его в вертикальном положении. — Я должен, Сэм, — ему так же нужно было стереть память Джо и Гарту. Это не было частью контракта, но Кастиэль всегда делал так с Охотниками, которые узнавали, кем он являлся. И если кто-нибудь из них заговорит с Дином о том, что тот не будет помнить, это может повредить его рассудок, а такой риск Кастиэль не мог допустить. По идее он должен был и Сэму память подправить, но если тот останется с Габриэлем, как его ученик, Кастиэль может сделать исключение для него. — Я связан контрактом. Сэм вздохнул и вышел с ним на крыльцо. — Да, Габриэль объяснил, — он посмотрел в сгущающиеся сумерки. Дождь лил плотной стеной, капли были почти ледяными. — Ты можешь дать ему больше времени? В конце концов Дин вернется. — Я не могу ждать, Сэм, — необходимость создать это заклинание становилась почти болезненной внутри него. Казалось, будто что-то горит под кожей. Глаза будто прошивало иглами. Его внутренности сжимались под давлением. У него осталось всего пара минут, прежде чем боль станет слишком сильной. Он покосился на высокого парня. — Можешь сделать кое-что для меня? Губы Сэма неодобрительно сжались, но он согласно кивнул. — Когда я отдохну, я собираюсь показать тебе, как снять проклятие с Дина. Я хочу, чтобы ты сделал это для него. Глаза Сэма распахнулись, и его пальцы сжались на руке Кастиэля: — Ты… но… Кастиэль протянул руку и мягко высвободился из хватки Сэма. — Он хороший человек. И заслуживает, чтобы проклятие было снято. Кастиэль ступил под дождь, оставив Сэма стоять под крышей на крыльце. Ледяная вода охладила огонь под его кожей, но вырвала у него резкий выдох. Он упал на колени, не обращая внимания на то, что его одежда тут же стала насквозь мокрой, и зарылся пальцами в траву, шепча слова благодарности жизни, которая сейчас станет его силой. Все же он колебался, безнадежно надеясь, что Сэм был прав, и Дин появится перед домом в своей большой черной машине. Он ждал, пока контрактное заклинание не начало сворачиваться вокруг его сердца. Мышцы слегка сжались в его груди, и он дал себе еще секунду, прежде чем начал произносить заклинание. Трава вокруг него начала умирать. *** Когда утром Дин ушел от Кастиэля, он мог устоять перед желанием вернуться к нему, только отвлекшись на что-то другое. Он должен был поехать в больницу и проверить Сэма и остальных. С демонами они разобрались, но бедствие все еще происходило, и он не мог позволить себе остановиться и подумать о том, что означал его уход. Он потерял себя в работе, которая все еще должна быть сделана. Пожар потушили, но все еще оставались пациенты, которым нужна была помощь. Доктора и медсестры не могли быть везде, но Джо и Гарт помогали, пока Сэм и Габриэль исцеляли, как могли. Дин отдал свой амулет Сэму, пока бродил там, ища ведьмовской мешочек. Тот факт, что он опять смог контролировать выбор формы, на этот раз не принес ему никакого удовольствия. Все его чувства были закрыты, он работал на автопилоте. Только, когда он наконец сдался, не найдя мешочек, он позволил некоторым эмоциям выйти наружу, и первым, что свалилось на него, был гнев. Гнев на то, что он не нашел ведьмовской мешочек. Что люди умерли, потому что парочка демонов напала на Кастиэля, чтобы задержать его. Гнев на то, что Кастиэль призвал демона. Мэг не попросила ничего взамен, но Дин не доверял ей ни на йоту, чтобы спустить это. И он больше не мог доверять Касу. Когда эта мысль заставила боль расцвести в его груди, он позволил ей питать пламя своей злости. К тому времени, когда он выяснил, что ничего больше не может сделать в больнице, кроме как не мешать тем, кто там уже работает, он ничуть не успокоился. Дин был настолько на взводе, что срывался на любом, кто заговорит с ним. Он приказал Джо и Гарту свалить из Юты, сел в машину и уехал. Он игнорировал звонки Сэма и гнал дальше. Он был измучен физически и эмоционально, и единственное, что ему действительно было нужно, это оказаться в номере мотеля и рухнуть спать на несколько часов. Но он хотел уехать подальше от Кастиэля. Хотел убраться подальше от преследующего его чувства предательства. Импала легко поднялась по крутому склону Скалистых гор, когда он выехал на шоссе, направляясь в Вайоминг. Позади него небо потемнело, надвигалась гроза, и Дин повысил скорость, стараясь избежать ее. На этой высоте дождь легко может перейти в снег, а он не был готов останавливаться, даже если начнется буря. Пока он ехал, в его голове снова и снова прокручивался их спор с Кастиэлем. Он понимал, почему Кас не стал слушать его на чисто логическом уровне. Кастиэль был стар, и у него было намного больше опыта, чем у Дина. Но Мэг была чертовым демоном, и работать с ними при любых обстоятельствах было слишком рискованно. Дин надеялся, что Кастиэль послушает его хотя бы потому, что заботится о нем. Но, может быть, ему было все равно? Может быть, Дин был неправ насчет них, и все те чувства, которые он пытался скрыть от себя и Кастиэля, были безответны. Сложно было представить, что Кастиэль мог так обмануть его при том, что у них был этот вулканический сплав разумов. То, что Дин чувствовал от Кастиэля, было искренним, горячим, всеобъемлющим. В начале, когда Кастиэль научил его трюку, как создавать стену, защищающую его мысли, Дин открыл бардачок в своем разуме и спрятал туда теплый свет. Он был внутри его груди, горел в нем, напевая имя Кастиэля, как гимн. Дин тыкал это чувство, старательно притворяясь, что не понимает, что это. — Ты думаешь ужасно напряженно. Дин почти вылетел с дороги, когда Мэг появилась на сиденье рядом с ним. Выругавшись, он выровнял управление и обратил горящий взгляд к демону. Она развалилась на сиденье, упираясь коленями в приборную панель, и ухмылялась ему. — Что, твою мать, ты здесь делаешь? Надув губы, она ответила: — Оу, да ладно, Дино. Ты трахаешь моего мужа. По крайней мере, ты должен быть милым со мной. Вернув внимание дороге, Дин стиснул зубы. — Пока смерть не разлучит вас, — процедил он в итоге. — Хм, ну да, эти современные христианские обычаи. Мы язычники, знаешь ли, — она снова ухмыльнулась ему и продолжила голосом на манер двухлетнего малыша. — Он сказал тебе, что наши брачные узы были разорваны моей смертью, чтобы тебе стало легче? Он держал рот закрытым, отказываясь поддерживать ее игру. Но мысль о том, что Кастиэль все еще женат на этой сучке, только усилила его гнев. Не получив ответ, Мэг пожала плечами и обратила внимание на лобовое стекло. Она сдвинулась и закинула ногу на приборную панель. — Конечно, развестись намного проще для нас. Мы просто объявляем себе, что не женаты и вуаля! — она щелкнула пальцами, заставляя Дина дернуться. — Назад к веселой холостятской жизни. Я не говорила этих слов, а вот Кастиэль сказал, так что мы на полпути. — Убери свою чертову ногу, — рыкнул Дин на нее. Мэг подчинилась, но выражение ее лица говорило, что она явно над ним издевалась. — Отвечай на вопрос. Какого черта ты здесь забыла? Что ты хочешь? Мэг многострадально вздохнула: — Я пришла отговорить тебя уезжать, — она пожала плечами, когда Дин посмотрел на нее недоверчивым взглядом. — Ты нравишься ему. Скорее всего, он даже любит тебя. Я не хочу видеть, какой развалиной он станет, когда ты уйдешь. — Во-первых… — Дин сжал пальцы на руле, желая, чтобы это была ее шея. — Какое тебе дело? У демонов нет чувств, так? И во-вторых, ему нужно было думать об этом перед тем, как призывать проклятого демона. Я не собираюсь быть рядом с кем-то типа монстра, на которых я охочусь всю свою жизнь. — Во-первых… — передразнила она. — У демонов очень даже есть чувства, просто в основном это ненависть и отвращение к себе. Не будь ханжой. И во-вторых, он никогда не творил даже крупицы из черной магии, и я сомневаюсь, что когда-нибудь будет. Этот мужчина отвратительно чист, несмотря на тот факт, что любит принимать в зад, — она усмехнулась низким хриплым звуком. — Конечно, никто не попадает в ад из-за того, что он гей. Христиане придумали и этот бред тоже. — То есть ты практически говоришь мне, что не будешь в итоге претендовать на его душу? — потребовал Дин. — Я уверен в конце концов, он собирается сбежать от халявы. Мэг надолго замолчала. Когда Дин посмотрел на нее, она задумчиво смотрела в окно. Это была странная тишина, почти уютная, что было просто неправильно по очень многим причинам. Дин собирался потребовать, чтобы она проваливала из его машины, даже если не было ни шанса, что это подействует, когда она заговорила. Ее голос был мягким, и ему приходилось напрячься, чтобы услышать его сквозь рев двигателя. — Я никогда не могла сделать ему больно. Они должны пытать меня еще тысячу жизней, и даже тогда… — она замолчала. Дин нервно заерзал. Все это становилось подозрительно похоже на разговор о чувствах, а это была не его сфера. — Я собиралась забрать его душу, когда впервые выбралась из ада, — рассказывала она. — Я хотела извалять его душу в грязи и сбросить ее в ад, собиралась потратить тысячу лет, разрывая ее на части. Я винила его в своей смерти. Он должен был быть там и остановить это. Он должен был умереть вместо меня. Ему не нужно было задерживаться так долго на одном месте, чтобы люди начали что-то подозревать, — она горько рассмеялась. — У меня было так много причин ненавидеть его. — Так, ты не ненавидишь его? Мэг пожала плечами. — Конечно, ненавижу. Я ненавижу всех и вся, — она оскалила зубы, и ее глаза мелькнули черным. — Я хочу увидеть, как этот мир горит, а потом танцевать на гниющих трупах. Она глубоко вздохнула, и ее глаза снова стали нормальными. Но это не позволило Дину чувствовать себя лучше, по поводу ее присутствия в машине. — Но, когда я пришла за ним, он не испугался. Он обнял меня и плакал на моем плече, говоря, как сильно он любил меня и как скучал по мне, и что это его вина, что это он должен был быть на моем месте. И, несмотря на все то, что было сделано со мной в аду, чтобы растерзать мое нежное тельце, я поняла, что все еще люблю этого ненормального ублюдка. Дин послал ей недоверчивый взгляд. — И это все? Ты просто передумала? Это было невероятно. Невозможно было, чтобы демон мог любить. Они не могут. — На самом деле, я в глубоком шоке. Любить людей — это отстой. Это используют против тебя в аду, и я не хотела быть частью этого. Так что я сбежала, — она рассмеялась, холодный звук заставил его стиснуть зубы. — Прямо, как ты сейчас. — Я не… — О, признайся уже себе, — отрезала Мэг, прерывая его грозную речь еще до того, как он начал. — Конечно, ты в ужасе. Вы двое, черт возьми, связаны, и при этом даже не проводили обряд. Дин так быстро повернул к ней голову, что почувствовал боль в мышцах. — Что? — Я могу видеть души, идиотина, — указала она на него пальцем и снова заговорила, напевая. — И вы двое связаны. Дин и Кас сидели на дереве. Т-Р-А-Х-А-Л-И-С-Ь… первым кончил… — Заткнись! — рявкнул он. — Убирайся нахрен из моей машины! Мэг рассмеялась и звучала искренне радостной. Прошло немного времени, пока она успокоилась, вытирая слезы в уголках глаз, пока восстанавливала дыхание. — Ох, парень, это будет так интересно. Знаешь, что? Если еще раз подумать, не возвращайся к нему. Смотреть, как вы, два придурка, будете страдать друг без друга, будет лучшим моментом на моем веку, — Мэг протянула руку и похлопала его по бедру, игнорируя его предупреждающее шипение. — Увидимся, Дино! И она пропала, а он остался в компании рева двигателя Импалы и эха от смеха Мэг. Он был настолько в ярости, что даже не видел дороги перед собой. И не замечал, что давит на педаль газа так, что стрелка на спидометре уже перевалила за 120. Связаны? Какого хрена это значит? Кастиэль говорил об этом, но он сказал, что нужен обряд. Заклинание. Что-то, что завершит это. Да, он любит Каса, но… Это ударило его, будто прямой в живот, а затем, вот чем был этот золотой свет, который он прятал от себя так долго. Он любил Кастиэля. И это чертовски пугало его. Ему было чертовски страшно. Страшно от того, как сильно он любит Кастиэля. Страшно от того, что его любовь безответна. Страшно от того, что он потеряет его. Блять. Дин резко нажал обеими ногами на педаль тормоза, чуть не заставляя Импалу перевернуться. Пока он сидел за рулем, игнорируя сигналы от объезжающих его машин, он осознавал, что будет, если он продолжит уходить. Он не только потеряет Кастиэля, он потеряет все воспоминания о нем. Каждое воспоминание о его улыбке и смехе. Каждое воспоминание об их спорах про качества (или недостатки) фильмов Mad Max. Он никогда не вспомнит, как кружил по городу, выполняя поручения Кастиэля, или помогал ему убираться на кухне после ужина. Не будет помнить его прикосновения. Его запах. Ощущение его души, когда они открывались друг другу. Ком рыданий подкатил к горлу Дина. Он не мог сделать этого. Он не мог потерять это. Боже, он был таким идиотом. Выкрутив руль, он съехал с дороги, молясь, чтобы никакое битое стекло в грязи или кустах не прокололо шины его Детке. Затем он вырулил на дорогу, направляясь обратно в Солт-Лейк-Сити. Он наплевал на ограничение скорости, отчаянно желая вернуться обратно к Кастиэлю. Дождь бил в стекло, и он выругался, когда его обзор затуманился так сильно, что пришлось сбросить скорость. Он раздраженно ударил ладонью по рулю. — Черт! Тут же Дин погладил руль, пробормотав: — Прости, Детка. Нетерпение поедало его. Он уже был в паре часов от Огдена и понятия не имел сколько у него еще есть времени перед тем, как Кастиэль сотрет его память. Как только он подумал об этом, странный туман начал проникать в его сознание. Он потряс головой и потер висок основанием ладони. Головокружение охватило его, и ему пришлось еще сбросить скорость. И тогда он понял, что не мог вспомнить дорогу назад, к дому Кастиэля. Он хватался за воспоминания, стараясь вспомнить, как выглядел его район, но они тоже пропадали, вместе с воспоминаниями о том, как дом выглядит изнутри. — Нет. Нет нет нет нет! — закричал он. Все больше воспоминаний уходило каждое мгновение. Он мог чувствовать это, будто была дыра в его голове и воспоминания уходили через нее, как вода из дырявого ведра. — Нет, Кас! Я возвращаюсь! Не делай этого! Но ничего не прекратилось. В отчаянии, Дин убрал все барьеры, становясь полностью открытым. Разумом он потянулся к Кастиэлю, крича так громко, как мог, надеясь, что они не слишком далеко друг от друга. — Кастиэль! И затем туман исчез из его головы, и Дин моргнул. Он огляделся, гадая, где он вообще. Посреди громадной гребаной грозы, вот где он был. Дождь падал вниз глухой стеной, и Импала замедлилась настолько, что почти ползла. Черт, он был измотан. Дин остановится в первом же городе с мотелем и завалится спать. Затем найдет карту местности и перестанет быть потеряшкой. Ему потребовалось время, чтобы добраться до следующего города. Ролинс, штат Вайоминг, не особо был виден в темноте, но здесь был мотель, и это единственное, что волновало Дина. Он снял комнату и был рад, что она была чистой и простыни были постираны. Ванная была немного жуткой, но до Мотеля 6 не дотягивала, и это был бонус настолько, насколько его это заботило. Он скинул свою сумку на соседнюю кровать и завалился лицом вниз на ту, которая дальше от двери, не потрудившись раздеться, и быстро провалился в сон. Когда Дин проснулся уже далеко за полдень следующего дня, он не почувствовал себя отдохнувшим. Его мучили сны, но как ни старался, он не мог вспомнить их. Он знал только, что это были хорошие сны. По какой-то причине тот факт, что он не может вспомнить их, невероятно его расстроил.