***
Когда это было? Два… три года назад? «Просто наблюдай Изая…» — сказал Демон Лапласа и точно знал, чего хотел. Изая прекрасно помнил тот миг, когда впервые увидел Его — одинокого, но несдавшегося. Родившегося то ли не в своё время, то ли не в своём теле. Владея невероятной силой, он на дух не переносил насилие, но вспыхивал первобытной яростью как спичка! А ещё Изая ясно помнил, как, впервые уворачиваясь от его метких ударов, подумал: «Прости, отец, но с этой душой тебе, видимо, придётся подождать…» Хайвадзима Шизуо… Парень, обладающий привлекательной внешностью и взглядом убийцы, носящий костюм бармена, но использующий бутылку и стакан в качестве метательного оружия. Изае потребовался не один месяц, чтобы научиться хоть чуть-чуть понимать этот кладезь противоречий и сопутствующих парадоксов и выделить две закономерности, в незыблемости которых он не сомневался. Первая состояла в том, что Шизуо, при виде его — Изаи, с рекордной скоростью впадал в бешенство и был готов крушить всё подряд, не считаясь с жертвами. А вторая — он готов был биться насмерть, если что-то угрожало тем, кому хватило смелости и ума стать его, Шизуо, друзьями. Хотя первая аксиома относительно недавно была поставлена под большой вопрос: вместо того, чтобы попытаться убить, как это часто бывало ранее, Шизуо начал изо всех сил избежать боя. А потом… Изае показалось, что он покраснел, вспомнив о том вечере, когда их беготня по городу впервые закончилась не самозабвенным мордобоем, а не менее самозабвенным сексом! После того раза было ещё несколько случаев, когда Изая, как-то даже неожиданно для самого себя, «попадался» в руки своего врага, но всякий раз получал не кулаком в глаз, а утаскивался в ближайший безлюдный переулок или складское помещение (немедленно объявляемые «нейтральной территорией»), где его подвергали «допросу с пристрастными» (исключительно с применением упоительных «пыток» жадными и требовательными поцелуями и жёстким сексом). И каждый раз, возвращаясь домой и без сил падая на кровать, Орихара оправдывал себя тем, что всё это лишь для того, чтобы найти то самое желание, за исполнение которого Шизуо продаст свою драгоценную душу. Время шло, а ответ так и не находился. И чем дальше уходило время, тем менее усердно Изая искал. И однажды ему всё же пришлось признать это.***
Демон вздохнул и посмотрел на чёрное беззвёздное небо, то и дело прорезаемое зарницами. Домой не хотелось, слушать город — тоже. Хотелось к Шизуо. В его сильные руки, к его жарким поцелуям, властным речам и яростным ласкам. Хотелось ощутить тепло его тела. Хотелось снова ощутить себя в чьей-то власти и — что невероятнее всего — под защитой. Орихара тряхнул головой. С последней их встречи его неотступно преследовала тревога. Что-то странное было в Хайвадзиме, в его словах и поведении. То ли ласки стали нежнее; то ли поцелуи — интимнее; то ли угрозы — менее убедительными. А может, всё дело было в его собственном сердце, за состояние которого демон начинал переживать всё сильнее: в присутствии Шизуо оно то отказывалось биться совсем, то молотилось о грудь так, что Изая не то что угрозы в словах Хайваздимы расслышать не мог — собственных мыслей было не разобрать! — Нет, нет, не-ет… — бормотал себе под нос Изая. — Он от меня что-то скрывает. Именно от меня. Но вот что? Нервозность Шизуо передавалась и демону: он ощущал его… страх? Верилось с трудом. Что могло напугать Хайвадзиму Шизуо? Что могло вызывать в нём такое напряжение — что?! Изая взлохматил и без того растрёпанные предгрозовым ветром волосы. «Может, просто спросить?» — вскинул бровь демон, хитро улыбнувшись столь неожиданному и элементарному ходу, и, подгоняемый смехом шелестящего по асфальту дождя, бегом припустил по улочкам Икебукуро.***
Он обогнал дождь. Нет, не так — разумеется, он обогнал дождь. Добежал до дома Шизуо, снова воспользовался разыгравшимся ветром как лифтом и сидел теперь на коньке крыши, вглядываясь в темноту, за которой лишь глаза демона могли разглядеть бисерный полог, уверенно накрывающий весь город. «Ещё есть время», — рассчитал демон и, закрыв глаза, отрешился от всего мира. Вмиг исчезли все звуки: визг тормозов и шорох шин по асфальту, хлопанье крыльев и далёкий шум дождя, гром в поднебесье и дыхание мира. Исчезло всё, кроме дома, на крыше которого сидел демон. Стоило лишь сосредоточиться, как он увидел его — весь сразу и каждую комнату в отдельности. Теперь он слышал, как на верхнем этаже в пустую комнату скребётся кошка — она голодна, а хозяев до сих пор нет; слышал, как ругаются мать и дочь из-за невыполненного домашнего задания и невнятное бормотание отца, пытающегося их помирить, но опасающегося попасть под горячую руку супруги. Этажом ниже кто-то спал перед работающим телевизором, кто-то читал, вздрагивая от каждого раската грома, а кто-то готовил на плите ужин. Десятки голосов, поток мыслей и чувств, миллионы запахов и звуков охватывали его открытое сознание, но среди них всех его интересовало лишь одно дыхание и лишь одно сердце… Которого было не слышно. Поддавшись сиюсекундному раздражению, Изая едва не потерял концентрацию, но вовремя взял себя в руки. «Слишком много шумов, слишком много…» Изая сделал вдох, а на выдохе прислушался к дыханию самого дома: пение ветра, гулявшего под крышей, гудение воды в трубах и гул электричества. Следуя за ним по проводам, мимо шумных комнат и не обращая на них ни малейшего внимания, Изая спустился вниз, в подвал, и уткнулся в распределительный щиток. Губы демона расплылись в улыбке. Небольшое усилие воли и короткое замыкание погрузило весь дом во тьму. Несколько удивлённых возгласов — и жители дома замерли в тревожном ожидании, подарив Изае пару драгоценных мгновений тишины. Усмешка, отложенная книга, ровное сердцебиение — Шизуо дома. Один. Изая вздрогнул и открыл глаза. Оказалось, что на поиски ушло гораздо больше времени и дождь успел накрыть его с головой, забраться за шиворот и вымочить одежду до белья. Но Орихара будто этого и не заметил. Он сидел, задумчиво уставившись на мокрые улицы. «Почему, — с досадой и раздражением думал он. — Почему мне с ним настолько сложно? Это как надо так закрываться от людей, что я ни мыслей его не слышу, ни чувств не улавливаю?!» Беспрепятственно проникнув в обесточенный дом, Изая взбежал по лестнице на нужный этаж и постучал. Через пару секунд послышались шаги и дверь открылась. — Ты?! — За спиной Хайвадзимы загадочно танцевал тёплый свет расставленных по квартире свечей. Изая шмыгнул, мрачно разглядывая удивлённого Шизуо. — Что ты… — Хайвадзима хохотнул, оглядев его с ног до головы. — Да без разницы. Заходи! — и, смеясь, втянул Орихару в квартиру. — Мокрая блоха! — веселился Шизуо, пытаясь стянуть с Изаи куртку. — Допрыгалась! Изая выругался, отмахиваясь от настырных рук, тянущих его промокшую насквозь одежду в разные стороны, чем ещё больше рассмешил Хайвадзиму. — Да хватит уже! — рявкнул Орихара, натягивая обратно липнущую к телу футболку и чувствуя смущение из-за того, что с ним обращаются как с маленьким ребёнком. — Всё-всё, отстал! — примирительно улыбнулся Шизуо и взъерошил его мокрые волосы. Отвёл чёлку с глаз... Перестав улыбаться, он скользнул пальцами по его щеке. — Изая… — шепнул он, прижимаясь губами к его виску, и тот застыл, почти не дыша. — Ну и что ты замер? — хитрый шёпот в самое ухо. — Дальше сам разденешься или тебе всё-таки помочь? Изая молча стянул с себя рубашку и брюки, пока Шизуо раздевался сам. И снова пульс в ушах. Снова он с урчанием целовал губы Шизуо; снова нагло, собственнически гладил его широкую грудь, сжимал тонкими пальцами стальные мышцы на спине и плечах… И чувствовал, что сегодня снова что-то не так. Ещё более «не так», чем в прошлый раз. «Не-так, не-так, не-так», — стучало в груди его сердце. — «Не-так, не-так, не-так», — вторило ему то, что напротив. Но анализировать это «не так» он сейчас просто не мог — сейчас его тело было словно оголённый нерв! Оно с трепетом отзывалось на каждое прикосновение, каждый поцелуй и всё не могло насытиться. Жаркое, сбившееся дыхание на его плече, тягучие, исполненные невыраженного чувства движения и исступлённые ласки говорили о том, что он не одинок в своих ощущениях…***
Ураган всё не прекращался. Изая решил, что это вполне рациональное объяснение тому, что он несколько задержался в квартире Хайвадзимы. Нет, проснувшись часов в шесть утра, он, конечно, сделал невразумительную попытку покинуть любовника: шуршал чем ни попадя в поисках одежды; ронял предметы, перебегавшие ему дорогу в неположенных местах; и совершал прочие противосонные действия, пока не добился желаемого — Шизуо встал, безапелляционно сгрёб его в охапку и завернул в себя и одеяло. Весь день прошёл в уютной полудрёме. Слушая дождь, они лежали молча — то вместе, то каждый о своём. Занимались любовью, пили чай, подъедали скудные запасы из холодильника Шизуо. Изае нравилось замечать краем глаза, как Шизуо наблюдает за ним. Ловить его задумчивый изучающий взгляд и загадочную полуулыбку. Нравилось садиться к нему на колени и приставать с поцелуями. Нравилось то, как тот терпеливо отвечал ему, со справедливой самоуверенностью давая то, что Изае хотелось почувствовать больше всего. Часто звонили телефоны. Очень хотелось взять трубку в самый интересный момент. Смеялись, но выбирали «Ни с кем не делиться сегодняшним днём». Изая так ни о чём и не спросил. Шизуо бы не ответил. Слишком давно он научился закрываться от людей. Да и мог ли иначе сложиться его характер? С его-то способностями. Катастрофа ходячая. Вечная проблема — как для врагов, так и для своих, — он научился жить, рассчитывая только на себя. «Сила характера едва ли уступает силе тела, — думал про него Изая, чуть ли не сам себе завидуя чёрной завистью. — Но какова цена?» А ценой стало одиночество — далеко не все «камни», что были брошены в его сторону, отбивались. Из самых «метких» он складывал нерушимую стену, из-за которой не просачивалось ничего, сверх того, что Шизуо сам хотел показать. «Свои желания я всегда исполняю сам…» – вспоминал Изая слова любовника, замирая в его крепких объятиях, и с нарастающей тревогой думал о том, чего же желает он сам. «Чтобы Хайвадзма Шизуо как можно дольше оставался верен этой привычке» — загадал он, неожиданно осознавая, что как никогда понимает тех, с кем заключал сделки. Понимает какой страх гонит их к нему в руки, заставляя отдавать всё, только чтобы избавиться от него. Отдать всё за одно-единственное желание...