Soul for sale

A Perfect Circle — Judith (Renholder Mix) A Perfect Circle — The Package

Шизуо курил. Курил много, бездумно, не переставая. Курил прямо в комнате, самым безобразным образом нарушая собственное табу: «В комнате не курят». А дым, очутившись на неизведанной территории, радостно клубился под потолком, забирался тонкими сизыми щупальцами под диван, исследовал мебель, прятался в ткани плотных штор и в разбросанной одежде. Дым наслаждался свободой. Шизуо вздохнул и раздавил бычок в переполненной пепельнице, не заметив посыпавшегося из неё на стол мусора. Привычным движением вытряхнув новую сигарету, Хайвадзима краем сознания отметил, что в пачке осталось только две и надо идти в магазин. То есть надо было выбираться из уютного мутного савана в суетливый мир, кишащий запрограммированными на день людьми. Шизуо вздохнул и прикрыл глаза. От количества выкуренных сигарет начинало ощутимо мутить даже такого заядлого курильщика, как он. Учитывая пустой желудок — это было и неудивительно. Шизуо подошёл к окну и раскрыл, впуская в комнату свежий воздух и звуки ночного города. После прошедшего дождя с юга на Икебукуро лениво наползал осенний туман. Раскурив очередную, уже изрядно помятую, сигарету, Хайвадзима выпустил ему навстречу облако густо дыма — лишь маленькую толику к общему смогу города. Туман спускался всё ниже, растворяя крыши домов; рассеивал призрачный свет неоновых вывесок, порождая в сером небе иллюзию северного сияния. «Никогда не видел настоящего северного сияния, — почти бесстрастно подумал Шизуо, вздохнул и спрятал лицо в сгибе локтя. — И никогда не увижу». Он знал это очень-очень давно — с самого детства. Только сейчас почему-то эта мысль вдруг отозвалась в душе неприятным, совсем ненужным, сожалением. «Иллюзии… Всё — сплошные иллюзии, рождённые дымом моих же сигарет!» Шизуо выпрямился и раздражённо выбросил окурок в окно. Ровное течение его жизни, бережно хранившее каждую каплю, каким-то чудесным образом превратившееся в своеобразную временную петлю, в одночасье разбилось о хрупкого назойливого информатора; в панике расплескалось, разметалось по округе, изменило русло и ускорило свой бег… Пройдёт не так много времени, прежде чем оно превратится в ручеёк, а потом и совсем испарится, смешавшись с парами и смогом безразличного города и осенним туманом. «Прости, брат, но я даже не пытался этому помешать: это самая красивая из моих иллюзий… Красивее северного сияния». — Поэт, мать твою… — невнятно проворчал Хайвадзима, вскинув брови, и хрипло рассмеялся, раскурив предпоследнюю сигарету. Опьянённый никотином, Шизуо закрыл окно, вернулся на диван и безвольно откинулся на спинку, с выдохом отпуская завитушки сизых слов: — Как-то мы заигрались с тобой, блоха. *** Изая никак не мог понять, что с ним происходит. Тревога, поселившаяся в его сердце, усиливалась с каждым шагом, отдалявшим его от дома Шизуо. Его снедало то поганое чувство, когда твёрдо знаешь, что что-то не так, но никак не можешь понять, что именно: ощущение потери контроля, стремительно осыпающегося песочного замка… Страх — немыслимое для Изаи чувство! — червём поселился в сердце в тот самый момент, когда, дурачась уже у самого выхода, Шизуо вдруг перехватил его руку и прижался к запястью губами, зажмурив глаза. Было в этом жесте что-то иступлённое. Что-то от прощания… Изая встряхнулся, сбрасывая с себя груз неприятных эмоций, и плотнее закутался в любимую куртку. Он знал, что это. Понял, ещё тогда — в квартире Хайвадзимы, но не хотел признавать: пусть и на миллиметр, но ему каким-то образом удалось сдвинуть с места монолитную стену, скрывавшую душу Шизуо от посторонних глаз. И, несмотря на то что она закрылась настолько быстро, словно тот почувствовал, что кто-то может её прочесть, Изая успел ощутить бурю переживаний, что бушевала в ней. И самым сильным среди них был… Нет, не страх. Ещё не страх, но тот сонм подавляемых тревог, что порождают постоянное, неисчезающее беспокойство… то поганое чувство, когда твёрдо знаешь, что что-то не так… ощущение потери контроля, стремительно осыпающегося песочного замка… «За такими сильными чувствами обычно стоят очень сильные желания…» Но тень желания Шизуо была настолько тонка, что за неё пока ещё невозможно было ухватиться. Но факт её появления уже говорил сам за себя. «Волей-неволей, Изая, волей-неволей…» Орихара вздохнул, засовывая руки поглубже в карманы, и вскинул голову туда, где, рассеивая могильно-зелёный свет неоновых вывесок, плотная пелена тумана скрывала ясное звёздное небо за жалкой пародией на северное сияние. Изая остановился и машинально потёр запястье, на котором всё ещё горел поцелуй. — Что же с тобой творится, Шизуо-кун?..