Фундамент

Рен всерьёз начинал раздумывать над тем, чтобы покинуть эту проклятую деревню. Пока он бесцельно брёл по её окрестностям, Тао то и дело натыкался на группы тренирующихся шаманов. Даже какие-то слабаки — и те не испытывали проблем в контроле над духом! Все, абсолютно все достигали на турнире новых высот, и только он растерял даже то, что умел. Прислонившись к стене дома, Рен заморгал, пытаясь прорвать странную пелену в глазах. Одновременно в горле, в носу, в уголках глаз зарождалась слабая дрожь, и Тао уже подумал было о новых загадочных симптомах, пока не понял, что это чувство — всего-навсего предшественник слёз. Банальное и естественное желание заплакать. Естественное, но только не для него. Самому Рену это ощущение было настолько чуждо, что он не узнал его, а только догадался. И много ли он потерял от такого упущения? Когда выигрываешь, нужно радоваться, когда проигрываешь — злиться; злость подразумевает возможность реванша, хотя бы какой-то отпор, а слёзы бесполезны, это признак отступления. Разве Рен собирался отступать? Но как он может помочь себе, если не знает, что с ним? Свой запас фурёку он чувствовал всегда, даже во время, далёкое от сражений; словно прожектор внутри, вернее, прожектор создал Йо, превратив в него хаотичный сгусток света, принадлежавший Рену раньше, но сейчас это была тусклая свеча. Он не просто стал тратить фурёку быстрее, он больше не мог накопить его. Но ведь абсолютный уровень фурёку шамана не может понижаться! Через пару часов к списку проблем понемногу добавилось головокружение; плохо слушались усталые мышцы. Должно быть, потеря фурёку сказывалась не только на его шаманских способностях, но и начала проявлять себя в повседневной жизни, мешая сосредоточиться, заставляя зевать и спотыкаться. Кроме того, надвигалась ночь. Возвращаться домой Тао не собирался: одна мысль о том, чтобы вернуться сейчас в поле зрения друзей, подвергнуться их осмотру, слышать их комментарии, вызывала дрожь. − Здравствуй, Рен. Голос был знакомый, но Тао узнал собеседника, только когда повернулся к нему лицом. − Силва? Лицо судьи оставалось непроницаемым, но Рен чувствовал сквозящее в его взгляде неодобрение. Что ж, трудно было винить его за это. В конце концов, он убил одного из его приятелей. Казалось, это было так давно, почти в прошлой жизни, а на самом деле — всего полгода назад. − Тебе не лучше возвратиться в гостиницу? Завтра у вас поединок, ты ведь не забыл этого? Разумеется, Рен забыл. Разумеется, он всеми силами постарался этого не показать. Как постарался не показать своего недомогания. Он открыл рот, чтобы заявить, что отлично обо всё помнит, но сказал совсем другое: − Я отказываюсь от участия в турнире. Произнести это оказалось совсем нетрудно. Осознать смысл фразы и поверить в это спонтанное решение — ещё легче. Лучше так, чем вылететь после того, как его размажут по арене на глазах у сотен зрителей. На глазах у Йо. − Я всё-таки предлагаю тебе вернуться и лечь спать, Рен, − голос Силвы по-прежнему оставался бесстрастный, но Тао показалось, что его тон неуловимо изменился, добавил в себя смутное подозрение, граничившее с беспокойством. Рену не нужно было сочувствие. Не отвечая и не прощаясь, он демонстративно направился в сторону, явно противоположную гостинице. Может быть, сейчас самое время покинуть деревню? Но глаза слипались, а ноги подкашивались, так что Тао оставил осуществление этой идеи на следующее утро. Утро, когда команда, названная в его честь, должна будет противостоять в очередной дуэли. Если он окончательно сдался, то почему не позволил себе проронить ни одной слезинки? − Мы знали, что ты снова объявишься. Чоколав и Хоро-Хоро смотрели на него, совсем как Силва ближайшей ночью — укоризненно, но с волнением, а ещё — с облегчением. Видимо, в своевременном возвращении Рена они вовсе не были уверены. Тао и сам не был уверен, почему устремился к арене в последние минуты перед поединком, почему сам привёл себя к месту неотвратимого провала. Асакура, наверное, нет, точно поступил бы именно так. Ещё меньше, чем быть втоптанным в грязь на его глазах, Рену хотелось выглядеть в глазах Йо предателем. В соперники им досталась троица не слишком сильных шаманов с несуразными хранителями — кабаном, барсуком и… муравьедом? Рен язвительно хмыкнул, на секунду забывая о том, что сейчас даже самый начинающий шаман мог его переиграть. Очевидно, товарищи по команде тоже не собирались переоценивать силы Рена, потому что ринулись в бой с первых же секунд, оставляя его позади. Помедлив, Тао двинулся за ними, тщетно пытаясь сообразить, что же хуже: оставаться где-то на задворках весь бой или истратить всё фурёку в первые же секунды. Со смесью удовлетворения и зависти он понял, что не слишком-то нужен был друзьям — те неплохо справлялись и без его поддержки. Несколько раз Рен ударил одного из противников своим гуаньдао, но это были символические удары, не наносящие реального урона; казалось, их получатель и вовсе не обратил на них внимания. Усуи и Чоколав теснили соперников всё дальше к краю арены, ещё немного — и победа не заставит себя ждать. Оглядевшись, Тао вдруг заметил, что оглушённый в пылу борьбы шаман неуверенно поднимался на ноги; его приближение оставалось незамеченным для товарищей Рена, слишком занятых расправой над двумя сопротивляющимися конкурентами. На этот раз не вмешаться было нельзя. − Басон, в гуаньдао. Короткое колебание его хранителя было слишком заметно, но тот не посмел не подчиниться. Перехватив оружие поудобнее, Рен прицелился в загривок оскалившего клыки духа-кабана, прицелился и сосредоточился, чтобы вложиться в один удар. Нет, он не стал сильнее со времён последней неудачной тренировки, и на этот раз не потерял контроль над духом раньше времени только чудовищным усилием воли. Ослепительная молния вырвалась из заострённого конца гуаньдао и ударила как нельзя более метко. Мир вокруг Рена серел и размывался; и перед тем, как он окончательно потерял сознание, ему показалось, будто созданная им молния брала начало не из оружия, а из него самого. − Так значит, ты всё-таки болен, − ворчал Манта, укоризненно качая головой. Рен не без усилия поднёс ладонь к гудящему лбу, судорожно сглотнул, пытаясь избавиться от привкуса крови во рту. − Я отключился прямо на арене? — простонал он. — Просто убейте меня. − Ты сам себя чуть не угробил, − не сдержался Хоро. — Фауст подлатал тебя немного, но это только временная помощь. − Когда твоя фурёку кончилась, ты продолжал подпитывать оружие силой, не связанной напрямую с шаманскими способностями, − вмешался Фауст. — Иными словами, ты действительно чуть не убил сам себя. − Значит так, Рен, − голос Йо заставил всех повернуться в его сторону. — Это больше не может продолжаться. Сегодня же мы отправимся в мою родную деревню. Мой дед и отец очень сведущи во всём, что касается контроля фурёку. Они смогут помочь. − Йо… − устало пробормотал Тао. — О чём ты? Ты ведь не собираешься выбыть из турнира, чтобы сопроводить меня к своим родственникам? − Вообще-то, именно это я и собираюсь сделать, − подтвердил тот. — Дорога займёт всего пару дней. Если нам повезёт, то за это время наши команды не вызовут на поединки. В крайнем случае, Рю и Фауст, Усуи и Чоколав постараются справиться парами. — Рен не верил своим ушам. – Да, Силва пошёл на небольшую уступку, разрешив нам вернуться после короткого отбытия. Он сказал, что чувствует за собой небольшую вину — тебе виднее, что он имел в виду. Очевидно, судья корил себя за то, что сразу не разглядел истинное состояние Рена. − Но… Я не… − Мы отправимся вечером, после того, как ты немного отдохнёшь. − Категоричность Асакуры немного действовала на нервы, но была в то же время и приятной, особенно учитывая то, что Анна до сих пор не проронила ни слова и не попыталась помешать этому безрассудному поступку. — По дороге ты непременно расскажешь мне, что заставило тебя обманывать нас. Итак, Тао, по всей видимости, покидал деревню, как и собирался, но в совершенно иных обстоятельствах. Ему придётся провести с Йо столько часов один на один! Рен откинулся на подушку и закрыл глаза. Он даже не представлял, как должен будет себя держать и какие подбирать слова, чтобы себя не выдать.