I see fire

Томас очнулся в холодном маленьком помещении, едва освещённом скудным лучом равнодушной луны. Все тело ломило, будто он трижды пробежал марафон. Руки и ноги были крепко связаны, рот заклеен. Резко дернувшись всем телом, Томас попытался сесть, что получилось у него только с пятой попытки. Едва сдерживая панику, брюнет огляделся. Он сразу же узнал это место. Чердак. И здесь он был совершенно один. Где же Ньют? У Томаса засосало под ложекчкой от внезапно мелькнувшей в голове мысли. А вдруг Минхо застрелил Ньюта? Волна животного страха окатила его, словно чан ледяной воды. Одинокая слеза скатилась по щеке, оставив белёсый, на фоне чёрной от грязи кожи, след. Вдруг входная дверь отворилась и в ореоле света, лившегося из коридора, появилась фигура сильного человека с широкими плечами, высокого, с взъерошенными волосами и пистолетом в руке. Послышался уверенный оклик вошедшего: - Ну что, крот, насиделся в темноте? Томас услышал щелчок, и ему в глаза ударил яркий свет лампы, заставивший его зажмуриться. Вдруг он услышал громкие шаги и решил, что Минхо подошёл, чтобы порешать и его. Когда глаза привыкли к свету, и смогли нормально открыться, Эдисон застыл с недоумением на лице, явно не ожидавший увидеть вместо одного посетителя- двоих. Напротив стояли Минхо и... Ньют? Мир Томаса содрогнулся и покрылся паутиной мелких трещин. Что происходит? Ньют смотрел Томасу прямо в глаза, отчего парню, захотелось поцеловать его и прижаться к его груди, как раньше, но что-то ему подсказывало, что как раньше уже никогда не будет. Его жизнь неотвратимо разделилась на "до" и "после", и этого уже не исправить. Рядом с блондином стоял Минхо, криво усмехаясь, что внушило Эдисону ещё больший страх. Азиат дал Ньюту знак, и тот стал медленно подходить к Томасу. Брюнет начал было предпринимать попытки отползти назад, но Минхо успел схватить его и пнуть в живот. Томас взыл, услышав, как его крик заглушил прилепленный к его губам скотч. У брюнета от страха потемнело в глазах, и он почувствовал, что теряет сознание, но Ньют крепко саданул его по лицу. Из глаз невольно брызнули предательские слёзы. Не столько от физической боли, сколько от душевной. Предательство. Блондин облизнулся и присел на корточки так, что его лицо было в двух миллиметрах от лица Томаса, а затем, обжигая горячим дыханием, произнёс: - Пора платить по счетам, любимый. - Эй, Ньютти, а ну-ка, оторви эту хрень со рта мальчишки,- похотливо протянул Минхо.- Нам его губки понадобятся. И Ньют послушно оторвал скотч. Комнату огласил стон боли и отчаяния. Не долго думая, блондин впился в губы Эдисона, слегка надавливая на нижнюю, чтобы открыть проход в рот брюнета. Обводя языком его зубы, Ньют получил одобрительный стон, а когда тот слегка коснулся нёба, почувствовал вырывающийся из горла Томаса жалобный всхлип. Блондин ухмыльнулся и перешёл на шею парня, то покусывая, то посасывая нежную кожу. От Томми пахло мятой, шоколадом и пылью, и Ньюту хотелось буквально съесть его. Томаса охватило чувство отвращения к самому себе. Несмотря на всю безнадежность ситуации, ему ужасно хотелось трахнуть блондина. Он уже явственно чувствовал свое возбуждение, за что он себя решительно ненавидел. Томас еле сдерживал подступающие стоны, но не мог противиться тому удовольствию, что доставлял ему Ньют. Минхо молча наблюдал за ними, однако вдруг сорвался с места и рывком поднял Тома на ноги. - Разрежь веревку, шанк,- приказал Минхо. Парень поспешно выполнил приказание, не сводя карих глаз с лица Томаса. Сильные руки подхватили его и потащили вниз, а затем поставили у стены, разрезав веревки на его запястьях. Том потер их, поморщившись от боли. Минхо резко сорвал с него рубашку и принялся ласкать его соски, покусывая и оттягивая, заставляя Эдисона изнывать от немыслимого наслаждения. Когда Томас почувствовал, как руки Ньюта, а то был именно он, расстёгивают ширинку его штанов, он задрожал, в предвкушении ещё большего экстаза. Минхо отпустил брюнета и присоединился к товарищу, стаскивая с парня боксеры и слегка касаясь возбуждённой плоти. Эдисона разрывало от стонов. Ньют лизнул головку, а затем предпринял более решительные действия, заглатывая член на всю длину, в то время как Минхо слегка касался чувствительных яичек Томаса. Неожиданно все двое прекратили свои действия и член брюнета с пошлым звуком исчез изо рта блондина. Ребята подхватили его и понесли на кровать. Последнее, что услышал Томас, пребывая в здравом уме, был тихий, но возбуждённый шёпот Ньюта: - Ну, сука, готов к жаркой ночке? *** Томас лежал на своей кровати и судорожно хватал ртом воздух, пытаясь не обдумывать тот факт, что член Ньюта почти полностью внутри него. Ему нестерпимо больно, да и, что греха таить, страшно. В то время как Ньют был занят задом, Минхо решил атаковать перед. Он заставил Эдисона открыть рот и всунул туда свой член, начиная двигаться. Томас отторгал все инородные предметы из себя, но, как ни старался, оба члена то появлялись, то исчезали в нём. Соленые слёзы безостановочно лились по его лицу, капали с подбородка на посиневшие от натуги руки. Чтобы хоть как-то приободрить жертву, Ньют коснулся ладонью члена Томаса и стал медленно водить вверх вниз, постепенно ускоряясь. Блондин задвигался с бешеной скоростью, разрывая плоть брюнета, а затем кончил внутри него. Да и Минхо не заставил себя ждать. Они отошли от Эдисона, наблюдая, как из его рта и из зада вытекает беловатая жидкость. - Ну, ещё позабавимся?- переводя дух прошипел Ньют. Томас слабо застонал, утер рукой лицо и жалобно посмотрел на ребят. - Нет, я его мучить не буду,- заявил Минхо.- Мы над ним уже достаточно поиздевались. Ньют глянул на азиата и отрицательно замотал головой. На его лице заиграла пошлая улыбка. Он подошел к заду Томаса и расхохотался, добавив: - Ты уже достаточно растянут, Эдисон. Блондин повернул голову на азиата и поманил его пальцем. Тот послушно пристроился рядом. Первым вошёл Ньют, заставив брюнета слегка застонать и положить руку на возбуждённый член. Однако страх захлестнул его, когда он почувствовал ещё одну головку у входа. Затем комнату огласил истошный крик боли и стон наслаждения одновременно. Первый исходил от Томми, второй издал Минхо. Оба стали медленно двигаться, все больше возбуждаясь от тихих стонов брюнета. Его эрекция быстро спала, и он был способен только лишь тихонько всхлипывать. Ускоряясь, его мучители рычали и матерились, царапали Томми спину, и наконец, кончили, обессиленно выходя из него. Парень тяжело дышал. На рыдания больше не осталось сил. Минхо и Ньют поспешно оделись, и последний поспешил поскорей покинуть дом, однако Минхо задержался. Он подошёл к едва дышащему Томасу, нежно погладил по голове и поцеловал, стараясь вложить в поцелуй всю горечь сожаления и сострадания. Он отстранился и прошептал: - Прости, малыш. Он вышел, и всё стихло. Лишь иногда тишину нарушал тихий всхлип и шёпот: - Заслужил... Мир Томаса окончательно рухнул.