"Imagine" или Все что нам нужно, это любовь..Часть 1

      – Джонни! У меня просто нет слов! – Эрик в гневе стоял над кроватью, на которой лежал Джонни, прижимая к голове лед. – Зачем ты это сделал, а? Что и кому хотел доказать?       – Эрик, не кричи… Пожалуйста… – простонал Джонни, закрывая глаза. – Ведь я же уже извинился…       – Извинился? За что? Что мне твои извинения, Джонни, если он, как и твои обещания, ничего не стоят! Ты дал мне слово, что не полезешь седлать Мэрелин… я считал, что ты взрослый человек, который может отвечать за свои поступки! А ты всего лишь глупый, упрямый мальчишка!       Слова Лавджоя, гневные, полные недовольства и почти злости, заставляли молодого человека сжиматься внутри. Эрик еще никогда не кричал на него. Джонни вообще не мог при помнить, кто последний раз повышал на него голос, и теперь был растерян и обескуражен происходящим. Он понимал, что Эрик будет недоволен, но не ожидал такой бурной реакции, скорее беспокойства и сострадания!       – Ты понимаешь, идиот, что мог погибнуть? Сломать себе шею или позвоночник? Ты знаешь, что такое стать инвалидом в твоем возрасте? Я сказал тебе не притрагиваться к этой лошади, а ты пропустил мои слова мимо ушей! Как будто не понятно, что я не стал бы настаивать на этом просто так! Что за инфантильность! Тебе что, десять лет, что нужно объяснять, почему нельзя делать какие-то вещи?       – Э-эрик… перестань разговаривать со мной как с ребенком! – воскликнул Джонни, уязвленный. – Это уже слишком…       – Я буду разговаривать с тобой, как с ребенком, до тех пор, пока ты будешь вести себя как ребенок! – резко ответил Лавджой. – Ты меня разочаровал. Неужели обязательно нужна нянька, чтобы останавливать тебя от глупостей?       – Я же признал, что был не прав, может, ты уже прекратишь? Своим запретом ты бросил мне вызов, это правда. Но неужели ты не понимаешь, как важно мне было попробовать? – Джонни принял сидячее положение и отнял руку от головы. – Я знаю, что такое лошади, я был конником! Я занимался конкуром!       – Не был ты никаким конником. Ты был ребенком. Им и остался. И ни черта не понимаешь в лошадях. Тебе просто необходимо делать все наперекор. Если бы ты действительно понимал лошадей и разбирался в них, то не полез бы тайком седлать кобылу, застоявшуюся после болезни, не дождавшись, пока ее введут в работу, пока она привыкнет к тебе. Ничего удивительного, что она тебя сбросила! Такая наглость с твоей стороны заслуживала подобной реакции!       Джонни молчал, буквально придавленный этим гневным спичем.       – Как же так можно? – Эрик покачал головой и присел на кровать. Он хмурился, и на лбу проступила глубокая складка. Лавджой несколько раз глубоко кашлянул, и Джонни вздрогнул. – Так нельзя. Ты не хочешь отвечать за свои поступки, ты хочешь оставаться вечным подростком… жить в свое удовольствие, думая, что можно бесконечно провоцировать жизнь. Ты совершенно не думаешь о тех людях, которые зависят от тебя… О том, что быть взрослым – значит отказаться от собственного эгоцентризма. Как будто ты не знаешь, что значит для меня потерять тебя… сейчас…       – Эрик, прости меня… – тихо сказал Джонни, не глядя ему в глаза.       Лавджой встал и вышел из комнаты.       На следующее утро за завтраком Боз не выдержал и спросил Сашу:       – Что это вчера такое было, а? С Джонни. Где вы вообще были весь день? Я звонил тебе раз семь!       Саша невозмутимо пожала плечами и зевнула.       – Сгоняли в Нью-Йорк… Прошлись по торговому центру, зашли в метрополитен. У меня села зарядка на телефоне…       На самом деле, она отключила мобильный, не желая разговаривать с мужем, когда рядом был Джонни.       – Где он так надрался? – Брайан был искренне удивлен. – Я сто лет его таким пьяным не видел…       – Теперь будет спать до обеда… – заметила Патти. – Он вставал сегодня утром около шести часов…       – Ага, так вот кто выпил весь апельсиновый сок! – воскликнул Боз. – Ну, вы даете… Что ж ты его так споила?       – Я? – обалдела Саша. – Я-то тут при чем?       – Джонни никогда не умел пить, – продолжала Патти, – ему хватало пары бокалов, чтобы потерять тормоза.       – Точно! – поддержал ее Брайан. – Расслабился здесь… Эрик, наверное, лишил его такой возможности… Хах! Что-то подсказывает мне, что держит он Джонни в ежовых рукавицах… Это хорошо. С ним так и надо.       И он деловито принялся резать сосиску, не заметив многозначительного взгляда жены.       Около одиннадцати Саша тихонько постучала в спальню Джонни и, не получив ответа, заглянула внутрь. Он лежал на боку, укрывшись едва ли не с головой одеялом. Девушка тихонько подошла к кровати, наклонилась и коснулась рукой растрепанных волос.       – Джонни… хватит спать… – ей хотелось хихикнуть.       Он перевернулся на спину и зевнул, пробормотав что-то во сне.       – Вчера ты будил меня, сегодня я тебя… – она забралась на кровать и, подобравшись ближе, чмокнула его в щеку. – Всегда бы так…       – Господи… ну что там еще… – он недовольно приоткрыл один глаз и смешно сморщил нос. – Это ты… Я думал, это мама…       – Скоро уже полдень.       – Пусть этот день пройдет быстрее… – он снова развернулся и накрылся с головой одеялом. – Я хочу сдохнуть.       – Что, плохо тебе? Вставай! – она снова пихнула его.       – Не могу. Все ужасно.       – Джонни! Джонни, ты сволочь. Ты даже с похмелья выглядишь лучше, чем я по утрам.       – Правда? – он явно был рад это слышать и, открыв лицо, прищурившись, посмотрел на нее. – Вчера был такой адский вечер… давно я не просыпался в куче женской одежды.       Саша села по-турецки, накручивая на палец прядь волос. Джонни вылез из кровати и, как был, в трусах, направился в ванную.       – О… твою же мать… это я?       – Все не так плохо, поверь мне! – весело крикнула она.       – Сегодня надо побриться.       – А то что?       – А то я стану похожим на Кончиту Вурст…       Девушка хихикнула и, воспользовавшись его отсутствием, прилегла на кровать, обхватив руками подушку. В ванной текла вода, Джонни что-то говорил ей, но она не слушала. Зажмурив глаза, Саша вдыхала аромат его парфюма, пропитавший постельное белье – наволочку, одеяло, простыню…       – Кстати, – Джонни вышел из ванны с влажными, зачесанными назад волосами, завернувшись в полотенце, – я вчера еще раз звонил Эрику. В среду возвращаюсь обратно…       – В среду? – Саша обескураженно села. – Но ты же сказал, что приехал на две недели… а прошло всего пять дней!       – Я нужен ему, – он вздохнул. – Эрик отпустил меня, потому что знал, как я соскучился по семье. Но он плохо себя чувствует. В следующем месяце его ожидает очередной курс химиотерапии. Я знаю, что он согласился на это только ради меня. Я уговорил его продолжить лечение…       – Ох, Джонни…       – Я бы хотел остаться, но надо ехать. Я думаю, что можно будет организовать ваш приезд в Йоркшир.       Саша притихла, о чем-то задумавшись. Джонни собрал несколько пакетов и подвинул к ней.       – Иди, разбери их, пока Боз на работе. Мне уже и так досталось от мамы…       – Ей не понравилось, что ты потратил на меня столько денег… – виновато сказала она.       – Да нет… она почему-то думает, что это как-то может повлиять на ваши отношения с Бозом. Потому что он не имеет возможности покупать столько вещей. Глупости, правда?       – Да… – Саша о чем-то снова задумалась, не торопясь слезла с постели, взяла пакеты и направилась к себе.       В комнате, разложив аккуратно сложенные вещи (он даже с похмелья все складывал идеально!), она посмотрела на свое отражение в зеркале в профиль. На тумбочке возле кровати стояла их свадебная фотография с Брайаном. Взяв ее в руки, Саша вгляделась в лицо мужа. Если подумать, они ведь с Джонни очень похожи. Только Боз больше пошел в отца, а Джонни похож на Патти. А цвет глаз, ресницы, общий типаж лица… Только Джонни повыше ростом и волосы у него вьются… но это даже хорошо. И самое главное – он так талантлив! Брайан тоже способный, но все-таки гены Джонни имеют больший шанс развиться во что-то выдающееся. Ее бросило в дрожь. Невозможно… Невозможно всерьез думать об этом… но все-таки…       Саша легла на кровать, чувствуя, как ее охватывает странная, пугающая дрожь.       «Он не согласится… но нужно хотя бы попробовать!»       Джонни сидел на крыльце и смотрел, как догорает мусор в железной бочке. Вечернее небо было прозрачно-лилового цвета, густое и красивое. Как раз тот вечерний час между наступлением темноты и дневным светом, самое начало сумерек, около шести часов. Языки пламени, вырывавшиеся наружу, напоминали причудливый танец. Железные стенки бочки не давали огню разойтись по-настоящему, ограничивая, удерживая. Джонни наблюдал за ним, погружаясь в какой-то тихий транс. Он думал об Эрике, о том, что ждет его впереди. Они не виделись всего неделю, а он обнаружил с удивлением, что ужасно соскучился. Замечательно вернуться домой… вот только он здесь все равно лишний. Это чувство отчуждения от здешней жизни не покидало его с момента приезда. Он был гостем в собственном доме, как бы радушно его не встречали. Теперь это в большей степени дом Брайана, он будет новым хозяином, когда папы не станет…       Услышав шаги, Джонни обернулся и увидел Сашу, одетую только в одну мужскую ветровку, доходившую ей до колен, и высокие резиновые сапоги. Дождь уже прекратился, но на улице все еще была грязь.       – Можно?       Он пододвинулся, и девушка присела рядом на ступеньки.       – Джонни, мне нужно с тобой поговорить о чем-то очень важном.       Важном? Он тут же почувствовал тоску. О важном… ему бы сейчас освободить голову от всех этих мыслей, слишком уж они отяготили ему душу.       – Да, конечно… я слушаю… – он не смотрел в сторону Саши, сосредоточив взгляд на мелькающих огненных языках.       Она повернула голову и посмотрела на тонкий профиль, думая о том, как идет ему новый цвет волос и эта стрижка… что, не смотря на все ужасы последних лет, сейчас он выглядит куда лучше… и что вот сейчас она может сказать ему правду. Или не может?       – Вчерашний день напомнил мне Нью-Джерси… в 2007…       – Тебе тоже?       – Да… так весело было, – он улыбнулся, вспоминая, похоже, о чем-то приятном. – Криста была первоклассной тусовщицей. Это она меня втянула… до нее я был домоседом.       – Я видела тебя на соревнованиях, и мне очень хотелось познакомиться… когда она позвонила тебе, помнишь, тогда, после ночного клуба, и попросила забрать ее… я не сразу поняла, о ком идет речь, а когда до меня дошло, КТО этот Джонни… Я… я просто выпала в осадок! – весело воскликнула Саша.       – Ты чуть не выпала из машины… – он ухмыльнулся. – Вы обе были пьяные, как портовые проститутки…       – Спасибо, Джонни! А ты выглядел как супер-звезда. Уже тогда. Весь в черном, и черные очки на пол-лица. Очень красивый… У тебя была челка тогда…       – Здорово было… – он повернулся к ней, улыбаясь. – Представляешь, как все повернулось… сейчас ты здесь…       Саша замерла, чувствуя, как горло начинает сковывать железная рука. Если она сделает это, назад уже не будет дороги. Она даже не представляла, КАК он может отреагировать. Но едва ли обрадуется…       – Ты хотела что-то важное сказать, – напомнил он, – а я тебя сбил.       – Я люблю тебя… – она сказала это и зажмурилась.       Неожиданно он подвинулся к ней ближе и обнял. Саша охнула, немного растерявшись. Она не сразу поняла, что Джонни не понял ее.       – Спасибо… я тоже тебя люблю, – он взъерошил ей волосы и поцеловал в щеку. – Я всегда хотел иметь сестру… а имел… ну… Боза… Думаю, с сестрой было бы намного веселее…       «Ну вот, просто замечательно… фантастика…»       Саше стало смешно. Вот он, реальный шанс закончить на этом, просто встать и уйти… Не нужно ничего говорить. Он дал ей возможность отступить.       Неожиданно она поняла, что даже если ничего не скажет, даже если он не поймет… глупо продолжать играть в эту игру. Если он уедет, то и она здесь не останется. Она заговорила снова, и, как казалось, говорила очень долго. Уже даже стемнело. Джонни ни разу ее не перебил, не вставил ни единого слова, не поворачивал к ней головы, не выразил ни удивления, ни недоумения… Он просто молчал.       «Он знал. По крайней мере… в глубине души догадывался. Мы всегда догадываемся о таком в глубине души…»       К дому подъехала машина. Боз вернулся с работы. Джонни встал, отряхнул колени и направился в дом.       – А где Джонни? – поинтересовался Брайан, глядя на пустое место за столом. Когда вся семья собиралась в доме хотя бы на несколько дней, они всегда ужинали вместе.       – У себя. Он все еще плохо себя чувствует после вчерашнего, – ответила Саша, вяло ковыряя вилкой в тарелке.       – До сих пор?       – Да, зато съел полкоробки конфет, – засмеялась Патти. – Ходил такой грустный весь вечер.       – У него часто меняется настроение…       – Он уезжает через несколько дней.       Все повернулись к Саше.       – Что? Уезжает? Когда?       – В среду. Вечером. Звонил Эрик… Кажется, Джонни считает, что там он нужнее… – она и сама не знала, почему это сказала. Было неправильно сообщать эту новость за него.       – Странно, что он ничего мне не сказал… – Патти выглядела расстроенной. – Он только приехал.       – Ага, напился и уехал… очень похоже на Джонни, – пробормотал Боз.       Джонни не выходил из комнаты до самого вечера. Около девяти часов Саша, устав ждать, постучала к нему в комнату, но не получила ответа. Еще вчера она спокойно зашла бы, но сейчас просто потрогала ручку двери, постояла и вернулась к себе. Когда она думала о возможной реакции Джонни на ее признание, она не рассматривала как один из вариантов его полное молчание, то есть отсутствие всякой реакции. И что дальше? Он будет делать вид, что ничего не слышал?       Уже лежа в постели и слушая, как дышит Брайан во сне, девушка потеряла терпение и написала сообщение: «Ты так и будешь молчать и сидеть там? Тебе не кажется, что это не очень хорошо?»       Последнюю фразу она написала специально, желая просто добиться от него какой-то реакции. И не прогадала. Ответ пришел через минуту.       «В гостиной через 10 минут».       Отлично. Детский сад какой-то…       Саша осторожно встала, стараясь не разбудить мужа, и надела халат. Она нервничала уже не так сильно, когда спускалась вниз, в гостиную. Ей просто хотелось получить ответ на собственные слова. Любой.       Джонни уже сидел там, в темноте, на диване. Судя по его виду, он даже не ложился. Увидев ее, он встал, потом снова сел, и сказал:       – Пойдем прогуляемся?       «Не хочет говорить в доме… каково?»       – Ммм… вообще-то я… – она указала на свой халат. – Вот так?       – Там темно. Никто не увидит. Просто выйдем на улицу. Жарко.       Жарко совсем не было, но спорить она не стала.       Они вышли на крыльцо, Саша присела в плетеное кресло, Джонни остался стоять и закурил. Он не курил в доме, а Патти вообще не знала, что он курит. Видимо, теперь уже вполне серьезно… Значит, нервничает сейчас…       – Ты так и будешь молчать? – тихо спросила она, нарушив тишину.       – А что ты хочешь услышать? – его голос в темноте показался ей непривычным и совсем чужим. Очень серьезным.       – Ну… хоть что-нибудь.       – Зачем ты все мне это говорила? С какой целью? Я не понимаю, правда… Я долго думал, и так и не смог понять… зачем мне нужно было все это знать?       – Джонни, я могла сказать тебе это очень давно.       – Да, но сказала сейчас, когда вышла замуж за моего брата. Это очень умно с твоей стороны. Как, по-твоему, я себя теперь должен чувствовать? Даже если отбросить известные нам обстоятельства обо мне… все равно. Вот как? Брайан мой брат, я люблю его, я вас познакомил… а ты мне заявляешь, совершенно спокойно, что ты его не любишь, а любишь меня. Подумай, как это звучит со стороны? По-моему, отвратительно…       – Я не собиралась изначально говорить тебе это… Я поняла это только вчера. Что хочу тебе сказать.       Он прошел немного вперед и сел на ступеньки, спиной к ней.       – Все было хорошо, а теперь у нас есть проблема…       – Да нет никакой проблемы, – она вздохнула. – Ничего страшного не произошло. Тебе никогда не признавались в любви девушки? Ни разу?       Джонни помолчал, а потом сказал:       – Помнишь Дирки Бейкер? Девочку из фотоальбома… с которой я дружил в школе. Ты еще спросила, почему мы перестали общаться. Вот поэтому.       Саша вздрогнула. Перестали общаться? На что он намекает?       – Ты перестал с ней дружить, потому что она призналась тебе в любви?       – Она не просто призналась мне в любви. Она попросила лишить ее девственности. Здорово, правда? Мы столько лет прекрасно общались, я очень ее любил, а она просто пришла ко мне однажды и сказала… ЭТО…       – Ты отказался?       – Я был в шоке. Во-первых, потому что до этого мне даже в голову не приходило, что я ей могу нравится в этом смысле. У нее был парень, а я уже тогда не скрывал, что я гей. Она вообще была одной из первых, кому я это сказал… даже раньше, чем маме. Во-вторых, я не знал, как нужно реагировать на такое признание. Я не хотел ее терять… Из-за этого… Знаешь, как мне было обидно? Ты не знаешь. Это было ужасно. Я ненавидел ее и ненавидел себя… потому что при всем желании не мог дать ей то, чего она хотела. И не был в этом виноват. Хотя, в какой-то момент я чуть было не согласился. Я не хотел ее совсем потерять и подумал, что, может быть, если это будет один только раз, то она успокоится… или… разочаруется, когда поймет, что я совсем не то… – у него заплетался язык, как будто он был пьяный, как вчера. – А потом я понял, что будет только хуже. Если я это сделаю, то к дружбе мы не вернемся уже никогда. И я сказал ей: Дирки, иди домой… Я сказал потом: давай все-таки останемся друзьями. Но она отказалась. Все было кончено.       – Джонни, тебе было семнадцать…       – А сейчас мне тридцать два, и я по-прежнему Джонни. Ничего не изменилось, – резко сказал он. – Я был таким в 17 лет, буду и в 50… Когда твой друг приходит к тебе и говорит тебе это… он разбивает тебе сердце. Я знал, что не должен чувствовать себя виноватым, но я чувствовал. Мне было очень плохо. В 17 лет я еще ни разу не спал с парнем. Я мог бы переспать с девушкой, но это ничего бы не изменило. Я это слишком хорошо понимал. Все только запуталось бы…       – Такое было лишь однажды?       – Такое – да. Я с тех пор особенно четко понимал, что несу ответственность за те чувства, которые могу вызывать… Я никогда не скрывал, что я гей. Я общался и дружил с женщинами, но делал наши отношения такими, чтобы никому из них и в голову не пришло признаваться мне в любви… Черт… – он неожиданно запнулся и вдруг рассмеялся, – Патти была права… не надо было нам вчера ходить по магазинам.       – Спасибо, что рассказал мне об этом, но… но я вовсе не собираюсь требовать от тебя того, что требовала Дирки.       – Ты думаешь, мне будет легче жить на белом свете, зная, что ты меня любишь?       Она пожала плечами.       – Думаешь, мне легко? Может быть, мне хуже, чем тебе…       – Я так не думаю. Тебя никто не заставлял выходить замуж за Боза.       – Верно. Я сглупила. Поддалась моменту. И еще не поздно все исправить.       – В смысле? – он повернулся к ней. – Ты это о чем?       – Скажу ему правду…       – Что? – Джонни вскочил на ноги. – Ты рехнулась? Что скажешь? Не вздумай ему говорить про меня!       – У нас даже детей с ним быть не может, – спокойно произнесла Саша.       – В каком смысле?       – В прямом. Твой брат бесплоден.       Джонни смотрел на нее из темноты. Она не видела его лица, но хорошо представляла себе его выражение.       – Откуда ты это взяла? Я знаю, что он не проходил никаких обследований.       – Зато я знаю. Я проходила. Твоя мама как-то упомянула в разговоре, что Брайан в детстве болел свинкой. У этой болезни бывают осложнения…       Джонни медленно опустился на ступени и закрыл лицо руками. Саша понимала, что на сегодня ему больше, чем достаточно.       – Спокойной ночи… – она встала и вернулась в дом, оставив его одного.