"Imagine" или Все что нам нужно, это любовь..Часть 1

      Из клуба они вышли в начале первого. Джонни, слегка покачиваясь, кинул брату ключи от машины со словами:       – Обратно ты поведешь… у меня запад с востоком не сходится…       – Не фиг было пить столько шампанского… с твоим-то вестибулярным аппаратом… - хмыкнул Боз, открывая дверцу машины и забираясь на водительское сидение.       Джонни устроился сзади рядом с Сашей. Та, надо сказать, тоже была изрядно навеселе, и все еще держала в руках недопитую бутылку шампанского. Она была такой хорошенькой в коротком черном платье с разноцветными блестками, с растрепанными волосами и порозовевшими щеками. Брайан подумал, что давно не видел жену такой веселой… наверное, все-таки стоит куда-то так выбираться время от времени.       – У меня до сих пор в ушах шумит… – пожаловался Джонни, надвигая на лоб черную широкополую шляпу и сползая на сиденье. – И чего мы едем в тишине? Включи музыку!       – Ход твоих мыслей, Джо, выносит мне мозг… – Брайан хохотнул и включил радио, наполняя салон звуками Бьонсе.       – Ужасно… Чувствую себя таким пьяным! – пожаловался Джонни, забирая бутылку из рук Саши и делая глоток прямо из горлышка.       – Надеюсь, тебе хуже, чем мне, потому что надо ехать в темноте еще миль двадцать.       – Надо было больше танцевать. А ты сидел, как жопой приклеенный…       – Вот еще… я не умею!       – Ну и что, я тоже! – Джонни пожал плечами. – Все видели, как я НЕ УМЕЮ танцевать?       – Да, я думаю, что все… Джонни, ты не умеешь танцевать лучше всех! – Саша обвила его рукой за шею и поцеловала в щеку. – Даже лучше, чем я!       – Открой окно… жарко…       Брайан опустил стекло, и в машину ворвался поток прохладного ночного воздуха.       – Как хорошо… – Джонни потянулся, высовываясь наружу. – Ого…       – Эй, эй, залезь обратно! Ты перекрыл свой башкой доступ кислорода!       – Шляпу сними, ее сейчас сдует! – Саша потянула его за талию обратно в салон.       Они хохотали, как ненормальные, Боз отобрал у Джонни бутылку и положил рядом на сидение.       – Брайан, ты едешь, как беременная черепаха! Мы доберемся до дома к завтрашнему вечеру! – недовольно проворчал Джонни, разворачиваясь на сиденье и заваливаясь головой Саше на колени. Девушка сняла с него шляпу и поцеловала в прохладный лоб.       – Скажи Бозу, что он едет как черепаха… – пробормотал он, закрывая глаза.       – Я все слышал!       Саша смотрела на тонкий профиль, на то, как слегка вздрагивают длинные ресницы. Сегодня весь вечер её не покидало ощущение дежа вю. Словно она вернулась в 2007 год. Нью-Джерси… Брызги шампанского, грохочущая музыка, хохот, они втроем, с Джонни и Кристой, его подругой, валяются на полу, завернувшись в чью-то шубу, пьяные до невозможности. От смеха уже болит живот, хотя никто не помнит, с чего началось веселье. Стоящий над ними с фотоаппаратом Рома орет что-то, пытаясь перекричать музыку. Эта жизнь… Яркая, немного безумная, непредсказуемая, полная адреналина и пьянящего, как эти золотые пузырьки в бокале, счастья. Чувство всепоглощающей любви и единства со всем миром – вот что давали эти встречи. Адские вечеринки в гостиницах по случаю завершения соревнований, на которых уже совершенно не имеет значения, кто победил, а кто проиграл. Они – словно дети Вселенной, братья и сестры, избранная раса, которая существует в своем собственном мире, сложном, противоречивом, но таком живом и прекрасном…       Брайан поймал волну, где крутили Битлз, и сделал погромче. Саша, подставив лицо прохладному ночному ветру, смотрела на темнеющие за окном кукурузные поля. Только в этот момент она поняла, что сделала ошибку, выйдя замуж за Боза. Ужасную, глупую, непростительную ошибку. Он ведь ей даже не нравится. Он такой… обыкновенный… совсем чужой человек за оградой их мира. ИХ мира…       Джонни, словно почувствовав ее напряжение, пробормотал:       – Что такое? Почему ты вдруг стала такая… жесткая?       – Да?       – Да.       Саша опустила глаза и снова посмотрела на Джонни. Ей ужасно захотелось наклониться и поцеловать его в губы, и если бы не Брайан на переднем сиденье, который вел машину, она бы сделала это. Ее словно заковали в ужасные, железные кандалы. Выйти замуж за брата Джонни – это еще хуже, чем за любого другого человека на Земле. Какая гнусная шутка со стороны судьбы… Сейчас, держа голову Джонни у себя на коленях и глядя в это, все еще очень красивое, лицо ей было очевидно: она по-прежнему любит его. Любит совсем не так, как надо. Любит неправильной, неподходящей любовью. И умирает при мысли о том, что жизнь не оставила ей ни единого шанса сделать это чувство взаимным. Девушка откинулась на спинку сидения и устало закрыла глаза.       Когда они добрались до дома, им с Бозом пришлось будить Джонни, который все-таки уснул в машине. Брайан, сказав, что утром ему вставать на работу, сразу же отправился наверх, а Джонни, изо всех сил стараясь сохранять координацию и что-то напевая, отправился на кухню готовить чай. Саша опустилась на колени и подползла к тумбочке, на которой стоял телевизор. Открыв ее, она извлекла несколько больших, пухлых альбомов и перетащила их на диван. Джонни вернулся с подносом, увидел альбомы и пришел в восторг.       Они сели рядом, Джонни положил открытый альбом к себе на колени и стал перелистывать картонные страницы с наклеенными на них фотографиями.       – А ведь это лучше, чем выкладывать в твиттер… – пробормотал он, дотрагиваясь пальцами до глянцевых снимков. – Смотри-ка… здесь до 2007 года, что ли? Такое чувство, будто на этом моя реальная жизнь закончилась, и началась какая-то другая… виртуальная…       – Ой, это ты? – Саша ткнула в одну из фотографий, которую раньше не видела. На ней Джонни, совсем юный, стоял в обнимку с хорошенькой девочкой.       – Ага… блондин… Не похож, да?       – А кто это с тобой?       – Дирки Бейкер. Моя лучшая подруга в школе.       – А что с ней сейчас?       – Ничего. Она вышла замуж.       – Вы не общаетесь?       – Нет.       – А почему?       – Не знаю… как-то просто разошлись дороги… – он вдруг погрустнел. – Я очень давно не открывал эти альбомы. Забыл про них совсем… слушай, с годами положено испытывать умиление, глядя на все эти фото. А мне… как-то странно. Грустно. Вот здесь мне 17, и я еще ничего из себя не представляю… выгляжу нелепо. А сейчас мне кажется, что я тогда был лучше.       – Это неправда… – она покачала головой и опустила подбородок ему на плечо.       – Иди спать, поздно уже… – как-то неожиданно резко оборвал Джонни. – Нечего тут со мной сидеть… с пьяным и грустным.       – Джонни… – ей было страшно от того, что хотелось сделать и сказать. Глаза жгли подступившие некстати слезы. Что бы она ему ни сказала, будет только хуже.       – Что? – он повернулся к ней, и Саша подумала, что глаза у них с Брайаном одного цвета, но все-таки у Джонни они намного красивее, выразительнее. Первое, что она увидела в муже – были его глаза. Только не его. Она смотрела в них и видела совсем другого человека.       – Тебя все очень любят…       Он улыбнулся и, потянувшись, поцеловал ее в щеку. Саша встала с дивана, одернула платье и направилась к лестнице.       Некоторое время Джонни сидел, рассматривая альбом. Стоит поддаться хорошим воспоминаниям – и начинает казаться, что раньше все было лучше. Может быть потому, что раньше он чувствовал себя частью чего-то очень важного, наполненного смыслом, великого? А что у него есть сейчас, по большому счету? Кто он вообще? Уже не спортсмен… бывший фигурист, о котором забудут лет через пять, когда ему на смену придут другие… яркие и талантливые… А он, как рак, будто все время пятится назад. У него в жизни нет ничего реального, по-настоящему значимого. Медали не в счет. Все эта победная атрибутика вдруг стала казаться ему бессмысленной. Как-то не так складывается его жизнь. Не так, как он думал тогда, в 17 лет. Джонни подумал об Эрике. О том, что Лавджоя может не стать. И кому он будет нужен тогда? Его друзья-фигуристы… они были его семьей. Но это была не та семья, которая дарит человеку чувство собственного бессмертия. Его родители, брат… не могут дать этого ощущения безопасности, как бы он их не любил.       – Джонни!       Он обернулся и увидел Патти. Мама стояла в дверях кухни со стаканом воды.       – Мама… смотри… – он показал ей на альбом. – Я такой старый уже…       – Ах, Джонни, перестань намекать на мой возраст! – она махнула рукой, и он улыбнулся.       – Посиди со мной…       Она поставила стакан на столик и устроилась рядом на диване, обняв сына за плечи. Ровное тепло, исходившее от ее тела, заставило Джонни уткнуться головой женщине в плечо и тяжело вздохнуть.       – Скажи, что все будет хорошо.       – Все будет хорошо… – она убрала волосы с его лба и неожиданно засмеялась. – Джонни, почему ты такой пьяный?       – Я?       – Ты весь мокрый…       Он достал одну из фотографий, на которой ему было не больше года и, протянув ей, сказал:       – Ты эту же фразу говорила мне… вот тогда…       Патти снова рассмеялась. Они обнялись.       Джонни заворожено смотрел на серебристо-серую лошадь, нервно перебирающую тонкими сухими ногами. Блестящая, чуть более темного цвета грива, крутые, мускулистые плечи и круп выдавали породу. В Йоркшире у Эрика была собственная большая конюшня, где содержалось порядка десяти лошадей, купленных в разное время на аукционах за границей. Конюшня – первое, что привлекло интерес Джонни, как только он окончательно обосновался в поместье. Конные прогулки не могли стать полноценной заменой фигурному катанию, но дарили ему умиротворение и уверенность в себе. Лошади, несмотря на свою аутентичность, казались ему едва ли не самым понимающим на свете животным. Он приходил сюда, подолгу стоял у ограждения левады и разговаривал с ними, как со старыми друзьями, чувствуя, что боль постепенно утихает. Но вот эту кобылку он сейчас увидел впервые.       – Какая красавица… Как ее зовут? – он протянул руку и потрепал лошадь по гриве.       Стоявший рядом Эрик улыбнулся.       – Мэрелин. Самая строптивая красавица в моем коллекции. Она тебе нравится?       – Она чудесна… – Джонни снял перчатку с руки и снова погладил лошадь. Та фыркнула и сдала назад, вглубь денника. Он вопросительно посмотрел на Лавджоя. – Можно мне на ней проехаться?       Эрик, который беспрепятственно позволял ему ездить на любой понравившейся лошади, неожиданно покачал головой.       – Нет, Джонни. Мэрелин даже меня не всегда подпускает. Наш конюх, Стюарт, говорит, что эта лошадь вообще не предназначена для прогулок верхом. Сбросит в два счета, если ей что-то не понравится… Я ее купил больше для эстетического удовольствия… К тому же она недавно болела и еще не до конца оправилась.       – Я уверен, что смогу найти с ней общий язык… – Джонни с нежностью смотрел на дымчатую красавицу. У него просто дыхание перехватывало от восторга.       – Выбери кого-нибудь посговорчивее. Эта девочка не для тебя, – Эрик улыбнулся и похлопал его по плечу. – Возьми Рея или Мелиссу.       – Не будь таким! Я хочу хотя бы попробовать!       – Джонни, я не хочу доживать остаток дней в одиночестве, если ты, в твоем состоянии, свалишься с лошади и сломаешь себе шею. Что я скажу твоим родителям, которые доверили мне свое сокровище?       Джонни упрямо топнул ногой, обутой в кожаный ковбойский сапог.       – Ты все время разговариваешь со мной, как с ребенком!       – Но ты и ведешь себя, как ребенок. Эта лошадь не для тебя, – резко добавил Лавджой. – Смотри! Ты ей не нравишься.       Мэрелин, и правда, фыркала, прижимала уши и, к разочарованию Джонни, уворачивалась от протянутой руки. Кобыла была столь красива и необычна, что он просто с ума сходил от желания оказаться на ней верхом. И слова Эрика прозвучали почти как вызов.       – Ты слишком много пользуешься парфюмом… животным это не нравится.       – Вообще сегодня не пользовался! – возмутился тот.       – Значит, это остатки вчерашнего…       Джонни снова посмотрел на Мерелин. Слова Эрика его задели. Такая красавица – и не для него! Что это значит, вообще?       – Не расстраивайся, – когда они вышли из конюшни и направились к дому, Лавджой обнял его за плечи. – Не стоит делать глупостей из упрямства. Ты не был в седле много лет. Зачем сразу лезть на препятствия и выбирать самую строптивую лошадь? Кстати, я заметил твою любовь к их женскому полу… Жеребцы тебя не так привлекают?       – Я всегда быстрее находил общий язык с девочками…       – Обещай мне, что не полезешь седлать ее в мое отсутствие.       – Ладно, обещаю.       – Джонни! – они остановились. – Посмотри на меня, противный ты мальчишка! Дай мне слово!       Губы Джонни дрогнули в улыбке.       – Считаешь, я не смогу ее укротить?       – Ты еще не дозрел. С Мэрелин надо проявлять твердость. Никаких телячьих нежностей. Одним словом, быть мужчиной… – Лавджой ухмыльнулся, наблюдая за его реакцией.       – Спасибо, что намекнул на мою несостоятельность! Еще скажи, что это – лошадь-гомофоб!       – Не думаю. Меня она к себе подпустила. Хотя и не с первого раза…       – Эрик, я хочу ее!       – Джонни, даже моей толерантности есть предел! – Лавджой вытаращил глаза. – Секс с лошадью – это варварство!       – Хватит шутить! Обещай, что дашь мне хотя бы попробовать!       – Хорошо. Для начала можешь попробовать ее покормить с рук… слегка приласкать. Если она тебя не укусит, я позволю вам сходить на одно первое свидание… – улыбнулся Лавджой. – Но никаких поцелуев!       – Не волнуйся, я умею обращаться с женщинами, – хмыкнул Джонни и бросил взгляд на конюшню. Он знал, что вернется туда и завоюет Мэрелин.       Проснувшись утром, Джонни выглянул в окно и разочарованно вздохнул. Небо затянули тучи, моросил мелкий дождик. Даже стоя перед приоткрытым окном в пижаме, он поежился. Ненастная погода после жаркого дня, как похмелье после вечеринки. После вчерашнего немного побаливала голова. Интересно, как себя чувствует Саша? Он почти год не брал в рот алкоголя, да еще в таком количестве, и сейчас с легкой опаской дотрагивался до правого бока, где все еще краснел тонкий шрам. Первое время он соблюдал режим и выполнял все предписания врачей с естественным энтузиазмом, но шло время, и о болезни напоминал только шов от операции. Джонни чувствовал себя оторванным от жизни из-за этой необходимости постоянно думать о своем здоровье. Вчера он впервые ощутил себя человеком, отпивая шампанское прямо из горлышка бутылки, танцуя, смеясь и валяя дурака, словно ушел в долгожданный отпуск после тяжелой работы.       Джонни спустился на кухню, где обнаружил маму, мывшую посуду после завтрака. Боз уже ушел на работу, а Саша еще спала. Есть не хотелось. Он налил себе кофе из френч-пресса и устроился за столом, перед телевизором. В программе новостей показывали сюжет об открытии новой спортивной школы для детей с ограниченными возможностями в Филадельфии. Один из ведущих брал интервью у Тары Липински.       – Интересно, как дела у Эвана… – как бы между делом сказала Патти. – Что-то давно о нем ничего не слышно. Вы больше не общаетесь?       Джонни вздохнул.       – Нет, у нас нет для этого повода. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он переехал в дом к Вере Вонг.       – Я думала, он все-таки женился на Саше Коэн… – женщина покачала головой. – Хорошая девушка. Ты говорил, у них все серьезно было.       – У Эвана всегда все серьезно… Главное, что он не попал в тюрьму… а остальное неважно… – пробормотал Джонни, снова почувствовав грусть. Он, действительно, как-то совсем выпал из реальности, не общался ни с кем из ребят, даже толком не знает, как у кого дела. Может быть, стоит позвонить Эвану? Или Саше? Что, в конце концов, у них там произошло? По закону ассоциаций его мысли тут же перешли на Джеффри, и Джонни, нахмурившись, встал из-за стола. Он старался не думать о прошлом, но проклятые воспоминания все равно лезли голову, всплывая в самый неподходящий момент.       – Пойду, разбужу Сашу… Уже начало одиннадцатого.       – Ты бы позавтракал нормально, вместо того чтобы хлестать кофе с утра на голодный желудок, – недовольно пробормотала Патти ему вслед.       – Потом… Я не голоден!       Бегом поднявшись наверх, он остановился возле комнаты брата, пару раз деликатно стукнул в дверь и, чуть приоткрыв, заглянул. Саша лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. Джонни аккуратно вошел в комнату и, откинув простыню, присел на краешек. Протянув руку, он осторожно коснулся растрепанных волос.       – Я не сплю.       – Правда? Тогда я тебя не разбудил, – обрадовался он и, недолго думая, прилег рядом, тормоша ее за плечо. – Вставай, уже утро…       – О… нет. Не хочу. Не хочу вставать вообще никогда, – тихо произнесла таким грустным голосом, что Джонни моментально напрягся.       – Тоже башка раскалывается?       – Да нет… – Саша развернулась, потягиваясь под одеялом, и зевнула. – Там дождь, да?       – Да… – Джонни подпер щеку рукой и посмотрел на все еще заспанное лицо девушки. – Что будем делать?       – Не знаю. Я ничего не хочу… – ответила та и, немного помолчав, добавила: – У меня почему-то отвратительное настроение…       – У меня тоже. Знаешь, после двадцати пяти празднование дней рождения надо отменить. Это ужасно… – он вздохнул. – Как же везет Бозу, что ему еще нет тридцати… и тебе… А я каждый раз, смотрясь в зеркало, стараюсь отходить на пару шагов назад.       Некоторое время они лежали молча, глядя в потолок, потом Джонни неожиданно встал и в шутку потянул на себя ее одеяло.       – Ладно, хватит валяться! Вставай, у меня родилась идея!       – Идея?       – Да! – он обмотал одеяло вокруг себя, глядя как Саша тянется за халатом. – Я знаю, что может поднять нам обоим настроение!       – Что? – она нашалила тапочки и встала.       Джонни хитро улыбнулся.       – То, что всегда выручало меня в трудную минуту. Шоппинг.       Когда Саша спустилась к машине, Джонни уже сидел за рулем. Он открыл девушке дверцу пассажирского сидения и нацепил солнечные очки, которые практически не снимал на улице в любую погоду, объясняя это тем, что чувствует себя в них увереннее. Глядя, как Джонни заводит машину, Саша подумала, что, общаясь с ним здесь, в кругу семьи, она видит и узнает какого-то другого, нового, совсем незнакомого человека. Здесь ему не нужно было напрягаться, играя заданную роль, и это делало Джонни более естественным и приятным в ее глазах. Последние несколько лет перед ней словно была какая-то грубая карикатура, пародия на человека, а теперь декоративный фасад рухнул, и Джонни снова стал таким, каким казался ей в первый год их знакомства: обаятельным, милым, смешным, остроумным, заботливым, ни на кого не похожим. Они старались общаться друг с другом непринужденно, но вчера, после клуба, вернувшись в спальню, девушка долго не могла уснуть. Ее мучили воспоминания. Даже самые светлые из них теперь казались болезненными. Она уже не была так рада приезду Джонни, нарушившему относительный покой ее жизни.       Когда они проезжали мимо указателя с названием штата, Саша удивленно вскинула брови.       – Куда мы едем?       Джонни, не поворачивая головы, ухмыльнулся.       – Раз уж мы собирались по магазинам, то сделаем это, как полагается. И в самом лучше месте.       – Мы едем в Сан-Франциско? – попыталась пошутить она.       – Мы едем вновь покорять большой город, детка… – Джонни посигналил, обгоняя ехавший впереди грузовик.       Несомненно, Нью-Йорк… Саша поразилась, поняв, что с момента их свадьбы с Брайаном за весь год не была там НИ РАЗУ. Только в Нью-Джерси у брата. С ума можно сойти…       Джонни был полон энтузиазма. Он явно засиделся в каменных стенах старинного поместья, потому что, едва они проехали границу, отделяющую один город от другого, и направились в сторону возвышающихся впереди колонн небоскребов, оживился необычайно. Девушка подумала, что с Эриком бедняга едва ли позволяет себе такую роскошь, как долгие прогулки по магазинам, которыми он так увлекался, когда жил на Манхэттене.       – Джонни, признайся честно, Эрик сам покупает тебе одежду? – рассмеялась она, когда спустя несколько часов они вышли из торгового центра, обвешанные покупками.       – Гадкий манипулятор! Он пытается доказать мне, что я нуждаюсь в советах опытного стилиста! – Джонни скорчил рожицу. – Знаешь, первое время мне было даже обидно! Он как будто совсем не воспринимал меня всерьез! У меня, видите ли, нет стиля, только бессистемный набор разноцветных тряпок! А может быть, это и есть мой стиль! Его полное отсутствие и непредсказуемость!!!       Они присели на веранде открытого кафе и заказали по большой порции мороженого. Джонни продолжал болтать, явно радуясь возможности выговориться.       – Мне кажется, твой стиль и так несколько изменился, – заметила Саша. – Стал более… сдержанным.       – Ох, ладно! Ты просто до этого не видела меня дома… – он махнул рукой. – Эрик боялся, что я буду разгуливать по его дому в боа и надевать шпильки на конную прогулку. Может быть, ему просто хотелось посмеяться надо мной… Не знаю. Меня всегда поражало это желание некоторых людей открыть мне глаза на меня самого! Ах, Джонни, ты выглядишь так, будто у тебя дома нет зеркала! Джонни, сними каблуки! Джонни, мужчины не носят платья! А то я, блин, этого не знаю! Мужчины так не одеваются! Но зачем нервничать так, как будто я заставляю всех мужчин одеваться, как я…       Саша смеялась.       – Да я бы сам никогда не стал встречаться с парнем, одетым, как я! Серьезно! Не стал бы! И ты бы не стала.       – Джонни… – Саша смотрела на него с улыбкой.       – Всю жизнь только и слышу, что я похож на женщину… Их не поймешь… То есть, я должен быть в их глазах женщиной, которая одевается как мужчина, или что они имеют в виду? – он приспустил очки и хитро посмотрел на нее. – Я завидую женщинам только в том, что мода дала им гораздо больше свободы. И это ужасно несправедливо. Может быть, я так выражаю свой протест! Правда, Эрик считает, что мне просто нечем заняться… Хотя, рядом с ним я становлюсь совсем похожим на мужика! Вот… Уже три дня не брился…       Он снова взялся за мороженое, а Саша вдруг с изумлением осознала, что они были, по меньшей мере, в пяти магазинах, и Джонни себе ничего не купил. Слегка прибалдев от этой мысли, она высказала ее вслух.       – Ну, почему ничего… – он хмыкнул и заговорщическим жестом извлек из кармана джинсов… прозрачные женские трусики.       – Убери! Убери! – девушка вспыхнула и оглянулась, не смотрит ли кто в их сторону. – Ты с ума сошел? Что я пропустила? Когда ты их купил?       – Ну, не совсем купил, конечно…       – Джонни, ты их украл?!       – Необязательно так громко орать об этом. Мне не хватает адреналина…       – И ты унес в кармане женское нижнее белье! А если бы тебя поймали? Что бы подумали?       – Что я такие не ношу и взял их для своей подружки, – он перекинул их через стол Саше. – На, носи на здоровье…       – Сам носи!       – Боюсь, Эрик не оценит моего выбора… в отличие от Боза… – Джонни многозначительно посмотрел на нее, и Саша слегка смутилась. Упоминание о муже было ей неприятно.       – Нет, воистину, никакая любовь к мужчине не должна заставлять никого из нас носить чудовищные семейные трусы!       День прилетел незаметно. После прогулки по магазинам, в каждом из которых Джонни устроил персональное дефиле с фотосъемкой, они пообедали в стейк-хаусе, заглянули в Метрополитен, выпили кофе в Старбаксе и только после этого отправились домой. Когда машина выехала из Нью-Йорка, часы показывали половину восьмого.       В машине Саша не выдержала и сказала, глядя на груду пакетов, сваленных на заднем сидение:       – Послушай… Ты столько денег на меня потратил… Мне даже неудобно. Хоть мы теперь и родственники, но…       – Даже не бери в голову! – жестом прервал он ее. – Во-первых, потратил не я, а Эрик. Если я начну покупать себе вещи и привезу их в Йоркшир, он выгонит меня из дома. А так хотя бы потрачу его деньги тебе на радость. Серьезно, мне приятно думать, что мы все это купили, и ты будешь вспоминать обо мне добрым словом, надевая на ночь те прозрачные трусики. А во-вторых… Знаешь, я всегда сам себя обеспечивал. И если покупал что-то безумное, то платил из своего кармана. Мне не было стыдно. А сейчас, когда я живу, как содержанка… не знаю, как объяснить… Я уже не могу позволить себе то, что раньше, понимаешь? Эрик очень щедр, но мне проще потратить его деньги на кого угодно, кроме себя. Я не позволил ему выбросить остатки своего гардероба, и теперь ночью иногда пробираюсь в кладовую и обнимаюсь со своей шубой… и это очень грустно, так что хватит ржать!       – Джонни, я тебя обожаю… – простонала Саша сквозь смех. – Это лучший день в моей жизни!       – Да, хорошо так погуляли… – он положил руку девушке на колено, не заметив, как она вздрогнула. – А где наше вино? Кажется, слева, в пакете… Доставай! Мой день рождения продолжается!       – А что, разве в Америке можно пить за рулем?       Джонни ухмыльнулся.       – В Америке нельзя, а в Делавере можно.       Машина ехала со скоростью 120 км/час, и Саша с опаской смотрела на Джонни, который то и дело прикладывался к бутылке вина, как к емкости с водичкой.       – Нам еще ехать и ехать… может, не стоит так увлекаться? Ты уже почти полбутылки выпил… – осторожно отметила она.       – Боишься, что я напьюсь и засну за рулем? Не бойся, самое худшее, что я могу сделать в таком состоянии, это развернуться и рвануть в сторону Калифорнии. Увезу тебя на южное побережье, где подают мартини в бассейн… А что, – он махнул рукой назад. – Тебе даже чемодан собирать не нужно, все есть…       Он приоткрыл окно и закурил. Саша закусила губу и оставила эти слова без ответа. Вместо этого она забрала у Джонни бутылку и тоже сделала пору глотков.       – Вот это ты зря… Должен же кто-то в машине быть трезвый! На всякий случай…       – Эй, смотри… там полицейский пост! – испуганно воскликнула девушка, нервно подпрыгнув на месте.       – Черт… – Джонни хихикнул и пихнул ее в бок. – Убери бутылку, убери!       – Джонни, тебя могут арестовать, ты с ума сошел? В машине пахнет, как в винном погребе! – она всерьез разволновалась по мере того, как они приближались к человеку с полосатым жезлом в руке, одетому в униформу.       – Расслабься. Меня не арестуют. Знаешь, в каком состоянии Эван иногда вел машину? Тебе и не снилось! По сравнению с ним я трезв, как буддисткий монах… И у него же до сих пор не отобрали права!       Он притормозил. Саша вжалась в сидение, стараясь даже не смотреть в сторону полисмена, который, подойдя к машине, наклонился к окну.       – Ваши документы…       «Черт, черт, черт!»       – Выйдите из машины, сэр, пожалуйста…       Внутри все оборвалось.       «Он точно учуял!… – Саша взволнованно смотрела, как Джонни, снова надев солнечные очки, выходит наружу, внешне сохраняя просто возмутительное спокойствие. Он даже успел скорчить ей какую-то уморительную рожу. Оставалось порадоваться, что выглядел он относительно нормально, хотя кто их знает, этих полицейских… Девушке всегда казалось, что все они ужасные гомофобы и только и ждут возможности поймать какого-нибудь нарушившего правила гея! А Джонни за словом в карман, конечно, не полезет…       Со своего места ей было видно, как он, сунув руки в карманы, о чем-то разговаривают с полицейским. В какой-то момент тот развернулся и направился к дежурной будке, а Джонни совершенно спокойно вернулся в машину, включил зажигание, и они тронулись с места. Саша смотрела на него с подозрением.       – Все нормально?       – Ну да.       – Он тебя не оштрафовал? Не понял, что ты пил?       – Может и понял… – тот пожал плечами. – Кто его знает.       – Что ты сделал? Дал ему денег?       – Ты видела, чтобы я давал ему деньги?       – А что, он просто вот так взял тебя и отпустил?       – Я сказал ему, что у меня последняя стадия пидорства… – Джонни едва сдерживал смех. – У меня нет денег, чтобы ему заплатить, но я могу сделать ему минет… он пообещал подумать… эй!       Саша слегка треснула его по голове своей сумочкой.       – Ага, так я тебе и поверила, как же… сказал бы ты ему такое!       – И не такое бы сказал!       – Джонни!       – Что? – он повернулся к Саше.       – Ну, правда, мне интересно… расскажи! Вдруг однажды пригодится, если я напьюсь за рулем!       – Эван так и не выдал мне свой секрет, между прочим… как ему удавалось проезжать пьяным между десятка дежурных постов!       – Не скажешь?       – Неа…       Некоторое время они ехали молча, после чего он, не выдержав, снова начал смеяться.       – Ну что еще?       – Ничего… я правда не давал ему денег… он пошел за бланком для протокола, а я вернулся в машину и уехал…       – Как уехал? – опешила девушка.       – Вот так…       Они посмотрели друг на друга и, одновременно вытаращив глаза, заорали.       – Джонни, ты спятил?       – Нет, я прибавил газу! Ааа!!       Машина понеслась вперед, обгоняя остальные авто. Саша в ужасе повернулась и посмотрела назад, явно ожидая увидеть погоню.       – Ты сумасшедший? А если он успел записать номер? Что тогда?       – Тогда… бедный Боз… это же его машина…       – Поверить не могу, что ты это сделал!… – она схватилась за голову, нервно смеясь, не то от испуга, не то от радости.       – Что с тобой такое, а? Испугалась? – обрадованно воскликнул Джонни и тоже посмотрел назад. Уже почти совсем стемнело, и о своем приближении оповещали слепящие желтые фары машин.       – А вон там… это не полицейский патруль? – через некоторое время вновь напряглась Саша.       – Где?       – Сзади!       – Черт… похоже на то… ой-ой… если их там несколько… надо продумать план бегства! – он стукнул по рулю. – Значит, я быстро сворачиваю в поле, мы выходим и разбегаемся в разные стороны… Нет, погоди! А как же вещи! Давай так! Ты отвлекаешь их внимание, я хватаю пакеты и…       – Джонни! Я ведь серьезно! Там едет что-то… похожее на полицейскую машину…       Они слегка притихли. Джонни попытался сделать серьезное лицо, но то и дело срывался на смех. В темноте полупустая дорога казалась жутковатой. У Саши сердце упало, когда их обогнала полицейская машина, которая проехала мимо, мигая красными лампочками. Они едва не вскрикнули, когда зазвонил телефон. Джонни схватил трубку.       – Это Эрик! Эрик! Как хорошо, что ты позвонил! Где ты? Что? Нет-нет! Эрик, спаси меня! Прекрати ржать! – обратился он к Саше. – Что? Я серьезно! За нами погоня… мы гоним на север с полным багажником Луи Витон… Я? Я в полном порядке! Что? С кем? – он скосил глаза на Сашу. – С Сашей… женой Боза… Как ты? Что? Кто пьяный, я!? Ты меня совсем не любишь…       Девушка отвернулась к окну, и, закрыв глаза, улыбнулась. Впереди уже маячил указатель Ньюарка, который Джонни едва не проскочил, разогнавшись.       – Почти приехали… – он закончил разговор, бросил телефон и облегченно вздохнул. – Эрик хамло. Сказал, что я пьяный… А сам на каком-то банкете в рекламном агентстве…       – Представляешь, они бы тебя задержали… да еще нашли в кармане ворованные трусы!       – О нееет… только не это! Я так долго выбирал, какие стащить!       Он свернул на знакомую улицу и через несколько минут притормозил у дома. В окнах второго этажа уже не горел свет. Саша глянула на часы: одиннадцать. Ничего себе…       – Мы это сделали! Мы избежали правосудия… – Джонни всхлипнул и упал головой на руль. – И остались в трусах.       – Я действительно испугалась!       – Тебе надо было выпить с мое вина, и было бы очень комфортно…       Он включил верхний свет и посмотрел на заднее сидение.       – Так. Ты иди в дом, я сам это все перетащу. Не нужно, чтобы Боз видел… он будет ругаться.       Саша кивнула и, отстегнув ремень, выскользнула из машины.       Войдя в дом, Джонни все же умудрился врезаться в стол и уронить пару пакетов. Его то и дело сгибало от неконтролируемого хохота. Под потолком вспыхнул свет, и он увидел стоящую на лестнице Патти.       – Ты меня напугала… – пробормотал он, подбирая пакет и нервно хихикая. – Стоишь здесь, как ночной фонарь…       – Джонни! – на лице женщины было написано недовольство. – Где вы были столько времени?       – Да так… съездили в Нью-Йорк быстренько…       – В Нью-Йорк? – она оглядела груду пакетов. – Что это?       – Это? Это я зашел в один магазин…       – И вынес оттуда все, что было?       – Ой, мам… да перестань… у меня и так голова… раздваивается… – Джонни подхватил несколько пакетов и потащил их к лестнице, стараясь больше никуда не врезаться.       Свалив покупки к себе на кровать, он повернулся к по-прежнему наблюдающей за ним матери и простонал:       – Ну что? Да… да, я это сделал!       – Джонни, ты себе все это купил?       – Почти…       Она взяла один из пакетов и вытащила оттуда разноцветный купальник.       – И это?       – Я думал, тебя уже не удивляют такие вещи… – он рухнул на кровать, вытянув ноги.       – Джонни, я серьезно. Ты купил все это Саше?       – Я же сказал, что себе!       – Джонни, я не поверю, что ты будешь носить этот купальник, просто потому что он на тебя не налезет…       – Ужас… но я клянусь леди Гагой, что похудею к следующему сезону… – он снова начал смеяться, утыкаясь в подушку лицом.       Патти даже не улыбнулась.       – Джонни, не надо делать ей такие подарки. Это нехорошо. Она жена Брайана.       – Его женам нельзя делать подарки?       – Джонни, не придуривайся. Он не может позволить себе тратить столько денег и делать ей такие подарки. Ты прекрасно это знаешь. То, что ты все это купил Саше – это неправильно.       – Ладно, он об этом не узнает… если ты ему не скажешь!       – Дело не в нем, – голос Патти звучал очень недовольно, и ему пришлось принять сидячее положение и постараться сделать серьезным лицо. – Я про Сашу. Ты не должен делать ей такие подарки…       – Да я ничего не делал… Мам, ты чего? Все же нормально… Саша точно чувствует себя хорошо.       – Джонни, не все смотрят на мир твоим глазами… – она вздохнула. – Ладно, убери все это… завтра разберемся.       Когда Саша вошла в комнату, то Брайан уже лежал в кровати и… ну, естественно, смотрел телевизор. Увидев ее, он сделал звук тише и удивленно спросил:       – Вы где были столько времени?       – Гуляли… – она дошла до кровати и обессиленно упала на подушку. Голова гудела, а живот болел от смеха. За стеной в соседней комнате раздался шум.       – Что там с Джо?       – Ничего… – она с трудом удержалась, чтобы не рассказать про украденные трусы и побег от полицейского.       Брайан вздохнул и замолчал, снова включив громкость.       – Тебе не мешает? Если хочешь спать, я выключу…       – Нет… – она взяла телефон, на который только что пришла смс-ка от Джонни с текстом: «Зайди, если не спишь».       Саша сползла с кровати и направилась к двери.       – Ты куда?       – К Джонни. По-моему, ему нехорошо…       – Ааа…       Саша тихонько постучала в соседнюю спальню, и Джонни моментально открыл дверь.       – Ай… заходи-заходи… смотри, какой кошмар… ужас!       Девушка вошла в комнату. На кровати были разложены покупки. Он развернул каждый сверток, включая коробки из-под обуви, и расставил все на полу и на покрывале.       – Что ты здесь устроил? Распродажу?       – Слушай… – Джонни закрыл лицо руками. – У меня сил нет… я такой пьяный… это ужас!       – Я должна благодарить Бога за сохраненную мне сегодня жизнь…       – Это не я… это все печень Боза! Она плохо перерабатывает алкоголь… ой… – он присел на корточки, потом опустился на колени, сотрясаясь от хохота.       Саша присела рядом, обнимая его за плечи.       – Хочешь, я заберу что-то к себе… чтобы у тебя не было соблазна начать все это примерять?       – Нет-нет, не надо! Боз увидит… будет злиться… ему такое носить нельзя… Что он там делает, кстати?       – Телевизор смотрит.       – Опять? – Джонни застонал и закатил глаза. – Чудовище!       – Есть такое…       Он встал на ноги и слегка встряхнулся.       – Хочешь, я пойду к нему и скажу, что он чудовище?       – Нет, не надо…       – Мне так весело… – он покрутился на месте. – Не знаю, что такое… мне хочется кидаться табуретками!       – Джонни! Может быть, тебе сесть? – она схватила его за рукав и усадила на кровать. – Уже все спят…       – Вообще-то обычно, когда я пьяный, я тихий… – он многозначительно посмотрел на Сашу. – Не считая того момента, когда падаю мимо кровати.       Саша замерла, неотрывно глядя ему в лицо. Джонни улыбался, медленно моргая и глядя на нее слегка отсутствующим взглядом. На обычно бледном лице теперь играл лихорадочный румянец. Он выглядел таким забавным, почти по-детски непосредственным… Ее снова охватило то же желание, что и вчера.       – Давай… проучим его… Пусть валяется со своим телевизором в обнимку… оставайся у меня…       – И что мы будем делать? Примерять мои платья?       – Если не хочешь, я не буду их мерить… буду тебя раздевать и одевать… как куклу… – мужчина потянул ее за ремень шортов. Саша перестала улыбаться и, тяжело вздохнув, встала, убирая его руки.       – Нет, я лучше пойду. Уже поздно.       – Почему меня все бросают, как только выйдут замуж, а? – Джонни капризно наморщил нос и, обхватив ее за талию, уткнулся лицом в живот. Она погладила его по растрепанным волосам. От разложенных на кровати вещей, ее вещей, стало немного не по себе. Захотелось собрать все в кучу и убрать подальше с глаз. Как будто все эти кофточки, юбки, платья и пиджачки усугубляли его одиночество. Саша впервые подумала, что Джонни еще хуже, чем ей. Никто не заставлял ее выходить замуж на Брайана и, по крайней мере, тот любит ее. А Джонни… кто его любит сейчас вот так, по-настоящему, чтобы остаться? Она любит. Но не может об этом сказать.       – Спокойной ночи… – она наклонилась и поцеловала его в щеку. Он закрыл глаза, и Саша по очереди поцеловала его в закрытые веки.       – Спокойной ночи.       – Спасибо тебе…       Он кивнул и, отстранившись, демонстративно упал на кровать.       Через некоторое время, уже лежа в темноте, в постели, Саша услышала заигравшую за стеной музыку.       Pretty woman, yeah, yeah, yeah       Pretty woman, look my way       Pretty woman, say you'll stay with me…        «Вечеринка продолжается… надеюсь, он не примеряет там мою одежду…»        Брайан сел, матерясь.       – Джонни там что, совсем ебнулся, что ли? Час ночи уже!       Саша смеялась в подушку.