Мертвая звезда

       Профессор Снейп хмуро оглядывал Большой Зал. Взгляд натолкнулся на четвёртый курс Гриффиндора, возглавляемый Золотым мальчиком — Невиллом Лонгботтомом. Справа и слева от него сидели неизменные прихлебатели — Уизли и Грейнджер. Невилл что-то вещал с важным видом, в то время как весь гриффиндорский стол с восхищением смотрел ему в рот. Профессор передёрнул плечами — мальчишка неимоверно раздражал своим громким голосом, наглым поведением и бессовестностью. На третьем курсе этот никчёмный сопляк заколдовал пергамент с эссе по зельям. Едва зельевар прикоснулся к нему, как тот вспыхнул, обжигая тонкие профессорские пальцы до мяса. И ничего не было этому пустоголовому выскочке, ведь добрый дедушка Дамблдор настолько всепрощающ, что закрывал глаза на «проделки» Золотого мальчика. Вот только руки Северуса не заживают уже несколько месяцев, и никакие зелья не в силах помочь. С тоской оглядев пропитанные кровью бинты, покрывающие руки почти до самых локтей, профессор откупорил пузырёк с обезболивающим. Глоток, облегчённо выдохнуть и сжать губы, не позволяя горькой усмешке показаться на лице. Даже Мародёры со всей их изощрённостью не смогли побить озлобленность и коварность Мальчика-Который-Выжил.        Снейп перевёл взгляд на стол гостей. Этот год ознаменовался редким событием — в стенах Хогвартса проходил турнир Трёх Волшебников. Представители двух школ — Дурмстранга и Шармбатона — с показной помпезностью прибыли не более получаса назад и теперь вкушали блюда, приготовленные расторопными эльфами в честь пира. Директор Дурмстранга — Игорь Каркаров — приветственно кивнул, поймав взгляд внимательных черных глаз. И тут по залу прошла волна леденящего холода...        Двери Большого Зала распахнулись. По полу начал стелиться молочно-белый туман, заставляя учеников ёжиться от холода. Вслед за туманом пришла высокая тёмная фигура, полностью укутанная в длинный плащ. От неё исходили такие мощные волны силы — то ледяные, то обжигающе-горячие, то трескучие, с привкусом озона — что Северус почувствовал, как волосы на голове начинают вставать дыбом.        Профессора заволновались, даже директор привстал со своего места, хмуря кустистые брови. Узловатая палочка в не менее узловатых пальцах мелко тряслась. Тут чужак снял капюшон. Зал затих. С бледного, словно никогда не видевшего солнца, лица смотрели самые жуткие глаза, какие только видел зельевар — между верхним и нижним веком горел мертвенно-зелёный огонь, вырывающийся наружу и оставляющий мерцающую светящуюся дорожку в воздухе при каждом движении головы. Даже кроваво-алый взгляд Волан-де-Морта бледнел на фоне этих мертвенных, безразлично горящих туннелей.        Незнакомец отвёл от лица длинную чёрную прядь, открывая высокий лоб, на котором профессор со всё возрастающим ужасом увидел молниеобразный шрам. В голове билась раненой птицей одна-единственная мысль: «Этого не может быть!» А Гарри Поттер, улыбнувшись лишь одними губами, посмотрел на съёжившегося в страхе старого кукловода. — Директор... — Острие тонкого клинка смотрело точно в грудь великого светлого волшебника. — Вот мы и встретились. — Ярко-алые ножны на левом боку сдвинулись на сантиметр. — Я пришёл за твоей головой. Что же ты не воспользуешься палочкой, Дамболдор? Или ты настолько уверен в себе и своих приспешниках, что даже не станешь защищаться? Ты разочаровываешь меня в каждой жизни, и эта не стала исключением. Тебе было приятно убивать моих родителей или создавать марионетки одну за другой? Ты ничтожество. — Да кто ты такой? — взвизгивает Грейнджер. — Ты никто и зовут тебя никак! — Осади, грязнокровка, я не с тобой разговариваю. Ты такое же ничтожество, как и большинство из здесь присутствующих, — холодно замечает Поттер и впивается взглядом в некогда свою подругу. Кажется, это было так давно, и он уже забыл боль от осознания, что им умело манипулировали, что друзья были куплены на его же деньги. Тогда он рвал и метал, и решил, что покончит с этим старым пауком, что оплёл своей паутиной весь Хогвартс. — Гермиона, ты всегда была ничтожеством, и по силе тебе никогда не сравниться даже с самой слабой чистокровной ведьмой.        В зале зашептались, не каждый день увидишь, что герой Магического Мира жив и здоров, а не пал от рук коварных Пожирателей смерти. Да и глупо было верить этому директору. Стол Слизерина скептически смотрел на парня, но взгляд того был устремлён на профессора Снейпа, который невольно скривился от вновь накатившей боли. — Неужели вам, профессор Снейп, не дали зелье, которое способно излечить такого вида ожоги? Оно находится в кабинете у так называемого директора. Спросите у него сами, или я лучше сам призову его, — лёгкий взмах кисти, и в руку ему летит небольшой флакон с зельем. — Профессор, вам стоит принять его на ночь и на следующий день. Следов от ожога не останется, а виновника постигнет ваша участь.        На столом Гриффендора раздался рассерженный вопль, и в брюнета полетело неумелое заклинание, от которого Гарри даже не стал уворачиваться, оно просто втянулось в его ауру. — Невилл, я рад, что ты решил опробовать данное заклятие, но я тебя разочарую, ты слишком слаб для него. — Альбус, и этого подростка ты назвал избранным? Он слаб так же, как слаб и ты, — и закончив свою речь, Поттер устремился к столу преподавателей. К человеку, который помог ему в самой первой его жизни, который неоднократно спасал его от разных ловушек и неприятностей.        Снейп ошарашено рассматривал сына Лили, он никак не ожидал, что тот окажется его полной копией, но глаза, глаза цвета Авады мерцали, как мёртвые звезды, так же холодно и непреступно. Для Северуса всегда было загадкой, как у обычной девушки могли быть такие колдовские глаза. И вот сейчас перед ним стоял Гарри Поттер, и нет, он не оказался копией Джеймса, он был точной копией Лили и его самого.