Нелегко живется мизантропам

*** Солнце нещадно палило. Кап-кап. После прохладной сырости леса яркий, ничем не обремененный и не запятнанный чистый свет казался просто чудом. Неро обернулась к мгле леса, на который столько времени было потрачено; и так сухие ветки под пронзительным светом рассыпались в серую пыль, а туман даже не пытался протянуть свои лапы к иссохшей земле, обратившейся в песок. Наташа нарочито медленно обвела взглядом раскинувшееся пространство. Вперед уходил охристо-золотистый пустырь, покрытый трещинами и присыпанный мелким песком - ни кустика, ни движения, ни шороха, ничего. Свет убивал. Далеко на самом горизонте вылезали серые многоэтажки города, четко выделяющиеся на фоне неба. Неро казалось, что даже с такого расстояния она различает темные квадраты стекла и антенны. Кап-кап. Если лес хотя бы имитировал жизнь одним только присутствием деревьев, то пустыня была лишена подобных излишеств, полностью обнажая свою мертвую натуру. Наташе нравилась такая честность, граничащая с исступлением. Город манил своим холодным блеском стекла и геометрией конструкций, и этой силе влечения ничто не препятствовало. Неро вытянула когти, на пробу провела борозды на лишенной жизни земле, подняв над поверхностью немного песка, и отметила про себя, что он довольно тяжелый - почти сразу садится обратно. Кап-кап. „Откуда здесь вода?”- Неро заозиралась по сторонам в поисках источника надоедливого капанья, но ничего вокруг не обнаружила. Между тем, капала кровь из искусанного Пахомовой запястья. Кап-кап. *** Кошка и Диккер пялились в потолок. Любой другой потолок давно бы уже сбежал от такого пристального внимания к своей особе, но этот и тусклой лампочкой не повел. - Интересно, чья эта кровь?- Кошка, не моргая, изучала бурые подтеки. - Моя. - Понятно, что моя, а чья именно? - Ох, ну давай экспертизу ДНК проведем, раз тебе так неймется!- Наташа раздраженно вертела в руках потрепанную кое-чьими когтями подушку,- состав крови у всех меня все равно одинаковый будет. Кэтсвилл молча приподнялась, потянулась и направилась к мутному стеклу. - Почему картинка нечеткая? - Попробуй сама ответить на свой вопрос. Достаточно тупой вопрос, смею заметить,- Наташа хмуро уткнулась носом в подушку. - Что-то ты злая сегодня,- миролюбиво промурлыкала Кэтсвилл, лапой проводя по стеклу. Пыль хлопьями опускалась на пол. - Да надоело просто здесь сидеть,- Наташа прицельно кинула подушку в окно, подняв целую тучу пыли, после чего подушка с глухим хлопком плюхнулась на стол. Кошка позорно капитулировала перед объемом серой гадости и закашлялась. - Эх, все на мне отрываются,- просипела Кэтсвилл с каким-то странным позитивным оттенком. Диккер промолчала. А что тут скажешь? Кошке и правда хуже всех пришлось. Наташа запрыгнула на стол и начала разгребать лапками исписанные листы: - Знаешь, когда я читаю, у меня иногда возникает чувство, что я не умею читать. Смотрю я на слова, смотрю, а смысла в закорючках не улавливаю. Как будто нет его, остались только группы непонятных слов, сгруппированные по предложениям. - Да что ты несешь...- Диккер приподнялась с кровати и, подняв с пола бутылку, швырнула в Кошку,- выпей и успокойся наконец! Кэтсвилл увернулась от летящей бутылки и, став человеком, присела на подоконник. Наташа достала из-под кровати еще одну бутылку и опять кинулась - стекло жалобно зазвенело, но выдержало. - Натааш, тебе бы самой успокоиться. - Я спокойна!- третья бутылка отправилась в полет. - О даа, по твоему перекошенному лицу это видно,- Кошка растянула губы в широкой ухмылке, на лету перехватив кусок стекла. Диккер бухнулась лицом в кровать и глухо просипела: - Как же меня все достало, я скоро с ума сойду от безделья и буду рисовать символы на стенах и драть обои. - Ну что ты такое говоришь, ты же Наташа,- Кэтсвилл подняла более-менее целую подушку с пола,- вот представь - вернется Пахомова, а ты тут невесть что из себя корчишь. Знаешь, как она расстроится? Ты же наша последняя надежда! - Отвали. - Не раскисай, все образуется. - Да заткнись ты уж-мгх!!- не дав договорить, Кошка с размаха впечатала голову Наташи в кровать подушкой, еще и села сверху, чтоб не брыкалась. - Ммм, что же сегодня на тебя нашло?- с губ Кэтсвилл не сходила неприятная ухмылка,- я тут тебя подбадриваю, как могу, и что получаю взамен? Простой посыл? Что такое, это совсем на тебя непохоже, знаешь ли. Диккер яростно дергала конечностями и пыталась спихнуть явно заигравшуюся Кошку с себя, но воздуха катастрофически не хватало. - Хэй, может, скажешь хоть что-нибудь? Чего я тут распинаюсь одна, как шизофреничка какая-то... Девушка конвульсивно дергалась, еле перебирая пальцами. - Ну как, успокоилась?- Наташа, как ни в чем не бывало, убрала от застывшего лица Диккер подушку и потянулась вниз, на ощупь отыскивая под кроватью кухонный топорик,- а теперь, чтоб наверняка... Наташа замахнулась и плашмя опустила лезвие на шею еще не отошедшей после удушения Диккер. - Хех, шутка,- и рубанула по-настоящему. *** Море. Сухое надтреснутое море вокруг. Лес, оставшийся позади, проглядывал темным затуманенным частоколом. - Похоже, я снова здесь,- Неро обернулась и широко раскрыла глаз - Пахомова собственной персоной. - Без головы опять хочешь остаться? - Ну что ты,- Наташа невозмутимо показала из-за спины бутылку,- я просто хотела с тобой побеседовать. - Не о чем. Сейчас я не настроена на разговоры. - А когда будешь?- Пахомова хихикнула. Неро оскалилась, вытягивая когти: - Для тебя конкретно - никогда. Время вышло с того момента, как ты вышвырнула себя сюда. И, кстати, как ты меня нашла? Пахомова молча махнула бутылкой на четко выделяющийся след из кровавых пятен: - Сама меня привела. - Какая я наблюдательная стала, мне аж непривычно! - Наташа наотмашь ударила Пахомову, успевшую прикрыть голову рукой с бутылкой - кожу рассекло от пальцев до локтя. Наташи расстроенно вздохнули. - Оно там заживет, не знаешь? - Откуда мне знать?- Неро все длиннее и длиннее вытягивала когти, с упоением отмечая, как все бледнее и бледнее становится лицо Пахомовой. Черные когти то и дело царапали руки и оставляли кровоточащие борозды, но отступать девушка отчего-то не спешила. Осознавала, что в пустыне не скрыться? А может, у нее какой-то козырь припрятан? Размышляя над ситуацией и вглядываясь в наташины глаза, Неро все шире растягивала ухмылку, продолжая зачем-то наступать. - Это бре-ед, глупый, тупой, бесполезный бре-ед, - нараспев проговорила Пахомова, в который раз шутливо прикрывая голову бутылкой с прозрачной жидкостью внутри. Треск - и пальцы Наташи крепко сжимают лишь отбитое горлышко. Звон - и осколки разлетаются в стороны, ударяясь друг о друга и о все еще вытянутые когти, разбивая на капли мутную смесь. Шорох - и капли, соприкасаясь с песком, поднимают огненные белые столбы; девушек отбрасывает в противоположные стороны. Неро с диким воем конвульсивно дергается, прикрывает голову руками и еще больше раздирает себе тело, огонь обволакивает ее полностью и не выпускает из своих жарких объятий; Пахомова, которой повезло оказаться на периферии опасной зоны, засыпает себя песком и быстро скидывает обгоревшую куртку. - Черт, и меня задело...- Наташа с недовольным шипением рассматривала истлевающий силуэт Неро, постепенно тающий в бело-желтых всполохах. *** Солнце все так же палило, песок все так же обжигал, город все так же чернел вдалеке. Ничего не изменилось, разве что унылый пейзаж теперь разнообразил присыпанный песком серый пепел. *** Кошка аккуратно и тщательно протирала полы простыней, стараясь не пропустить ни единого грязно-красного пятнышка. Когда кусок ткани стал больше развазюкивать, чем помогать, она прикрыла им раскрытую и распотрошенную грудную клетку Наташи. Наташа была не против. Ха, ну еще бы - разбитая черепная коробка и разрубленный мозг очень доходчиво объясняли, когда стоит прислушиваться к чужим словам! Покончив с уборкой, Кэтсвилл ногой запихнула пропитанную кровью подушку под кровать и вдруг услышала тихий шелест бумаги. Зайдя с другой стороны, Наташа вытащила на свет исписанные листы. Взглянув на них, Кэтсвилл пошла к столу - все равно делать нечего, хоть пахомовский бред почитать можно от скуки. Первый лист порван в нескольких местах от истеричных движений пепельно-голубого карандаша, который выводил круги, петли и продолговатые загогулины, прерывающиеся лишь тогда, когда линия доходила до края бумаги. На втором листе в самом низу неровным дрожащим почерком были выведены строчки: „А если тебя нет и не было То что”. Кошка задумчиво отложила лист и взяла следующий: „ окна окна окна окна окна окна окна окна окна окна окна окна окна” - этими разнесчастными словами тетрадный лист был исполосован с двух сторон. Чайник, пара вилок, кривое яблоко с истрепанным листиком - вокруг всех этих совершенно чудным образом скомпонованных предметов была куча недописанных абзацев и обрывков фраз вроде „Маленькой елочке голодно зимой И в лесу елочку распилил иглой”, „Жри делай подчиняйся хавай потребляй слушай меня ты же человек”, „Люди вокруг Меняются Не меняются Заменяются”... Еще покопавшись в бумажках, Кэтсвилл вытащила листок с грубо прорисованными на детский манер остроконечными елками и темной фигурой среди черной хвои, все это великолепие дополнял коротенький абзац внизу: „Хэй Привет Здаров Как дела Здравствуй здравствуй здра Я живу? Правильный ответ: я существую Ты здесь Тут Отзовись”. Кошке попался обрывок исписанного убористым неровным почерком листа: „Люблю бумагу. Сколько жизней спасено этими выбеленными перемолотыми кусками дерева Сколько лет пустого существования продлили Как много я на ней умещу На сколько хватит м...” - и на этом месте слова обрывались. Большинство записей были сделаны впопыхах и едва ли с первого раза прочитывались, такие Кошка стала просто просматривать. Наконец, ей попался листочек в клетку, на котором достаточно аккуратным и разборчивым почерком было выведено: „Иногда даже не важен сам смысл, вкладываемый в текст, главное - общее настроение, эмоции, которые появляются во время прослушивания. Ты даже не осознаешь, что именно испытываешь - это что-то настолько простое, естественное, как будто ранее зажатый, но очень важный кусок души выволокли наружу и дали раскрыться полностью, пусть даже всего на несколько минут. И ты еще спрашиваешь, почему я его люблю?” Наташа усмехнулась - ну наконец-то, целый кусок цельного текста! *** Ранние прохожие заранее жались как можно ближе к обочине или вовсе переходили на другую сторону улицы - Пахомова уже несколько минут взахлеб смеялась и раскачивалась на мостовых перилах, не замечая ничего вокруг. В глазах рябило, коленки нещадно ныли от напряжения, но эйфория и счастье никак не хотели отступать, вынуждая цепляться за плохо прокрашенное дерево, чтобы не утонуть в восторге. - А-ха-ха, ПО-ЛУ-ЧИ-ЛО-СЬ!! Получилось, слышишь? Ахха-ха-хаа!! *** Ушки дернулись - Кэтсвилл резко повернулась к монитору, выискивая причину насторожившего шума. За окном странно, из стороны в сторону, раскачивалась сине-зеленая рябь на воде. Едва уловимый треск послышался снова - Наташа вскочила со стула и развернулась всем телом к окну, из-за которого и раздавался раздражающий звук. Оно приближалось. Что именно, это оно - Кошка понять не могла, но то, что ничего хорошего из этого не выйдет, своим звериным чутьем понимала отлично. Треск усиливался, будто что-то невероятно тяжелое катили по битому стеклу; хвост Кэтсвилл нервно дергался, глаза беспорядочно шныряли по стенам. Замолкло. Наташа так и застыла натянутой струной посреди комнаты. Звенящая тишина теперь еще хуже действовала на нервы. Совсем близко!.. Осколки брызгами разлетелись по помещению, вонзившись в мягкую податливую плоть - Кэтсвилл сухой травинкой сложилась под волной стекла и жара, идущего от дыры в стене; огонь, как живой, тягуче заливал пол, ползал по мебели, перебирался на потолок, окружал девушку и завлекал в веселую игру с единственным возможным исходом. А она даже мяукнуть не успела, как оказалась обгоревшим куском мяса. *** - АХХА-ХА-ХА-ХААА!! Ихихихиххих-хи- ХА!! ХАА-ХА-ХА-ХААХ!! ХАХАХА!!