Около двадцати

- Стайлз, меня не нужно... - Питер устало взмахивает руками, подбирая нужное слово, - ... защищать. Слушай, я выгляжу моложе, но я не идиот. - Я не говорю, что ты идиот, - Стайлз смущенно утыкается лицом в шею Питера, горячо и влажно дыша под ухо, знает, чертец, как это заводит. - Я говорю, что ты не выглядишь грозно и пугающе. А ты привык, что ты так выглядишь, но ты не выглядишь, Питер. Ты сейчас не производишь впечатления человека, способного убить взглядом. Поэтому пересматривай на этот месяц свои способы общения с людьми. Хейл рычит чуть раздраженно, но не признать правоту Стайлза не может. Стайлз удовлетворенно хмыкает, собственнически обнимая волка за талию, притягивая ближе, позволяя вжать себя в нагретый солнцем бок машины. Питер весело щурится, целуя счастливую улыбку, лаская мягкие нежные губы, отдающие сладостью молочного шоколада с фундуком. Пальцы у Стайлза тоже пахнут шоколадом, ими он зарывается в волосы Питера, провокационно-пошло выгибаясь навстречу, вжимаясь пахом в бедро. - Значит, когда выгляжу твоим ровесником, можно вести себя как развратная шлюшка? - Питер скалится, сминая ладонью крепкую округлую ягодицу, а Стайлз смеется в его губы, не пытаясь отстраниться и даже не издавая никаких возмущенных звуков. - Меньше вероятность, что папе доложат, - Стайлз целует Питера в уголок губ, усмехаясь. - Я бы вел себя так всегда, но, учитывая, что я не выгляжу на свои двадцать... Нет, Питер, даже не думай! Глаза оборотня загораются лукавым весельем. - Почему? - Стайлз готов скулить от умиления - Питер взъерошенный, заинтересованный, чуть раскрасневшийся. За право лицезреть этот румянец, ровно укрывающий щеки и скулы, Стайлз готов отдать правую руку. - Потому что нервы у папы не железные. Когда-нибудь я ему скажу, - Стайлз трется носом о щеку оборотня. - Но не тогда, когда ты выглядишь на двадцать. Не надо папу втягивать в наши сверхъестественные будни. - Ладно, - на удивление покладисто урчит Питер, наклоняя голову, давая Стайлзу зарыться в его волосы обеими руками. - Питер... - тихо-тихо шепчет Стайлз, едва не скуля от накатившей нежности. Мимо идет мамашка с двумя детьми, окидывая осуждающим взглядом прижавшегося к Стайлзу Питера и самого Стайлза, целующего его в висок. Стайлзу, впрочем, плевать. Питеру наплевать еще больше, как и всегда, но он несдержанный и нервный, он провожает женщину коротким, раздраженным взглядом, поворачиваясь к Стайлзу, когда тот кладет ладонь на его щеку. Дитон предупреждал - Хейл будет теряться в собственных временных рамках, но это не страшно, когда есть кому присмотреть за волком. Питер вопросительно смотрит на Стайлза, немножко надменно, но все равно привычно, тепло, как не смотрит ни на кого другого. - Поехали домой? - Стайлз счастливо вздыхает, когда получает в ответ мягкий поцелуй в губы и негромкое согласное урчание.

***

Сейчас у Питера мягче хватка, нет такой сумасшедшей, сдерживаемой силы в пальцах, и поэтому его нежность сейчас ощущается вдвойне, и Стайлз растекается сладко дрожащей лужицей по кровати, отдаваясь прикосновениям. Хейл с тихим урчанием прикусывает тонкие ключицы, оставляя следы поверх прежних, еще не сошедших. Стайлз сжимает ладони на его бедрах, впиваясь ногтями в гладкую белую кожу, сдерживая оборотня. Питер смотрит с шальным удивлением, но слушается, подчиняется и переворачивается на спину, давая Стайлзу забраться сверху, притираясь обнаженными бедрами к крепко стоящему члену. Стайлз дразнит и провоцирует - ему нравится это делать, всегда нравилось. Стайлз приподнимает бедра, опускаясь медленно, дразняще, и Хейла выгибает нетерпеливой судорогой, когда головка возбужденного, истекающего смазкой члена в очередной раз проскальзывает между ягодиц, увлажняя пульсирующую дырку вязкой влагой. Глаза в глаза, губы в губы. Стайлз хмурит брови, теряясь в переизбытке эмоций, а Питер тяжело, надрывно дышит, удерживая его, дрожащего, на себе, сжимая ладонями его узкие бедра, жадно двигающиеся навстречу. Стайлз лижет губы, щеки, скулы, целует виски, переносицу, гладит везде, где дотягивается, снова целует. Хорошо и горячо, плавяще жарко и правильно. Стайлз слизывает капли своей спермы с подбородка смеющегося Питера, а Питер валит его на спину, несильно прикусывая открытую шею. Снова щурится - сейчас часто это делает. Улыбается, прикусывая губу, будто стараясь удержать улыбку. Целует кончик вздернутого носа и, расслабившись совсем, улыбается - широко и открыто, скаля клыки не в привычной усмешке, а в довольной, счастливой улыбке. - Мой, мой волк, - бормочет Стайлз, прижимаясь губами к плечу Питера, кончиками пальцев оглаживая его по груди. Хейл тихо хмыкает, прикрывая глаза. - Мне плевать, как ты выглядишь, - Стайлз кусает волка за плечо, заставляя повернуться к нему. - Почему? - Питер перекатывается набок, обнимая Стайлза за пояс, притягивая к себе ближе, касаясь губами изумленно выгнувшейся брови. - Потому что ты - мой волк, - произносит Стайлз тоном профессора, поясняющего студенту, что земля круглая. - Пр-равильно, - Питер довольно рычит, смеясь в ответ на шутливый тычок под ребра, и добавляет тише и серьезнее, крепче обнимая прильнувшего Стайлза: - Твой.