Улицы Страмина полны неожиданностей

      О чём мог подумать обитатель дома на Пеньковой улице, глядя в сторону согбенной фигуры крупного схватившегося за голову мужика, сидящего на каменном крыльце и глядящего в никуда? Об игроке, спустившем местным кидалам всё, что у него было за исключением штанов? Или может быть о потерявшем работу горемыке, ударившемся с горя в загул и мучающимся сейчас похмельем? Всё это для меня было неважно. Теперь, когда между мной и Викой потеряно доверие, остальное, типа мелкого моросящего дождя и впитавшейся в здешние стены сырости, казалось такой незначительной мелочью. Сидя на крыльце я желал понять, что же именно стряслось с Викой и как ей можно помочь. Желал и не находил ответа.       Уже второй час моя подруга (впрочем, имею ли я право называть её так после всего случившегося?) лежала практически без движения, и только иногда её тело непроизвольно вздрагивало от слабой судороги. Завалившееся в закуток существо неопределенного возраста, в котором можно было опознать тутошнюю знахарку, только развело руками, икнуло, обдавав меня, Ташку и полдюжины собравшихся любопытных соседей крепким перегаром, да качаясь ушло прочь. Лишь у самого выхода Бобриха – а ведь и правда было в её пропитом облике нечто бобриное – глянула в мою сторону и, неразборчиво пробормотав какое-то ругательство, удалилась похмеляться. Сказать по правде, мне и самому хотелось обложить себя отборной тролльей бранью, но какой теперь в этом смысл? Никакого. Что же мне делать? А ничего. Сидеть на крыльце, глядеть на улицу, наблюдать как надравшийся с утра Ёжик, шатаясь, падает на ступени… Ёжик?! Твою-то налево! Да у паренька вся спина в крови. Кто же тебя так-то? Хотя зачем я спрашиваю?       За годы службы дознавателем, волей-неволей научишься отличать работу одного моего коллеги от другого. Мало кто из старминских городских палачей мастерски владеет кошкой* и только один из них левша: Рыгор Исповедник - редкостная сволота с паталогической любовью к истязаниям. И надо же такому случиться, что Ёжик угодил в лапы именно к нему? Вот уж не повезло парню. Однако хуже всего было не сама исполосованная спина, напоминавшая теперь кусок рубленой свинины, а цвет рубцов. Желтоватый с легким медным отливом, он просто вопил о том, что дело не ограничилось только лишь плетьми. Готов дать голову на отсечение – раны паренька обработали какой-то гадостью типа курганной соли, и если эта старая хвыба сейчас намажет их солнечным алоэ… - Стоять!!!       Я рявкнул в тот момент, когда рука Бобрихи открыла банку с мазью и по небольшой прихожей разнёсся знакомый терпкий аромат. Все резко обернулись в мою сторону. За то время, пока я соображал кто же именно так изувечил Ежика и чем теперь ему можно помочь, в тесную комнату сбежалось чуть ли не половина дома. И сейчас в мою сторону глядело не менее двух десятков пар очень недобрых глаз. - Ты, - наполовину прошипела – наполовину прорычала Ташка. – Тебе мало того, что ты сотворил с Викой… - Молчать!! – я резко оборвал едва начавшийся второй круг истерики и чуть более спокойным тоном обратился уже к знахарке. – Мазь из солнечного алоэ его убьёт. Неси эмбризиум. - Ч-о-о-о? - В пыре черно, белить пора! Эмбризиум тащи, варакка старая, если не хочешь, чтобы пацан загнулся! - Не х-х-хами мне с-с-сучий п-п-потрох, - протянуло мучимое похмельем существо и оглядело собравшихся, ища поддержки. - Чой-то ты тут такой борзый раскомандовался, а? – слегка растягивая слова, заговорил один из зевак – коренастый чернобородый мужик с явной бандитской рожей.       Его тут же поддержали остальные, а несколько особо пройдошистых типов принялись разминать кулаки в надежде пересчитать рёбра одного не в меру голосистого палача. Вот только драки мне сейчас и не хватало! Понимая, что мои шансы уйти целым как никогда низки, я решил рискнуть. Оттолкнув чернобородого и вставшую на моём пути Ташку, я подошёл к лежащему на столе Ёжику и слегка похлопал его по щекам. - Евген! Ёжик! Ёжик, ты слышишь меня?! Очнись, парень! Да очнись же ты, мать твою, если жить хочешь! - Г-г-гелерт… - Я самый. - Они… ищут… Вику… спаси её. Я видел… листовку… Они… - Кто они? - В Холодной… они… украли Дишу и Сержана…       Эти слова прозвучали громом среди ясного неба. Люди, услышавшие едва различимый шёпот Ёжика, возмущённо загомонили, однако цыканье Бобрихи мигом успокоило собравшихся. - Я хотел забрать ребят, но мне сказали… что их здесь нет, а когда я... они скрутили меня и увели в подвал. - И там сразу же исполосовали кошками? - Нет, не сразу. Сперва меня показали… толстяку. - Плешивому, бледному и с трясущимися руками? - Да… он опознал меня. Мне показали рисунок… с Викой… Я пытался отпираться… сказал, что сегодня… Вика ушла… - Так, парень, а ну-ка очнись! Спину тебе обсыпали чем-нибудь? - Да… всё горит… пить… спина горит… дышать больно… - А ведь и с Квашнёй было так же, - на удивление членораздельно произнесла Бобриха.– Как догадался? – обратилась она уже ко мне. - По цвету рубцов. Видишь медный отлив?       Бобриха нагнулась и внимательно оглядела спину Ёжика, а затем недоуменно уставилась на меня. - Чой-то темнишь ты, касатик. В упор не вижу твоего отлива. - И в самом деле, нету здесь отлива, - поддержал знахарку чернобородый, даже не удосужившись глянуть на Ёжика. – Выходит или ты брешешь, или считаешь бабушку Бобриху за тлю слепошарую. И за одно и за второе… - Цыц, Епишка! Кулачищи почесать охота, так выйди на улицу да сыщи соглядатаев, что за Ёжиком прицепились. А ты, касатик, обскажи бабуле, где этот твой эмбризиум достать можно. - В подвалах гильдии алхимиков. Если повезёт, то он может быть в лавке Ситника. - Ишь ты каков, к Ситнику сразу послал. Только скажу тебе, не по карману нашим его зелья.       А ведь и в самом деле, откуда у здешних жителей может быть столько деньжищ? Даже один самый маленький флакончик этого зелья стоит больше, чем все они могут заработать за месяц. Да за это время Ёжик сто раз копыта отбросит. Что же делать? Так спокойствие, Гелерт Темнолес, только спокойствие. Раз нельзя добыть эмбризиум в чистом виде, давай попробуем вспомнить, в каких зельях он встречается. Эльфийский родник – не то, шамарганская вода – тоже не то, а если розовое масло... Эврика! Там точно есть немного эмбризиума и, самое главное, это зелье оставалось у ташкиной сестры. Будем надеяться, что покойница не станет возражать, и недельного запаса Ежику хватит. - Тогда несите розовое масло. Если оно не поможет, то мамырц парню.       Повторять дважды мне не пришлось. Ташка опрометью кинулась из комнаты и через некоторое время вернулась с двумя небольшими бутылями. Взяв в руки одну из них, Бобриха вынула пробку, принюхалась к содержимому и, аккуратно вылив масло на раны, стала втирать противоядие. За четверть часа, пока знахарка «колдовала» над Ёжиком, я в который раз убедился, что мастерство не пропьёшь. Несмотря на похмелье, Бобриха своё дело знала, и стороннему человеку могло показаться, будто руки старухи действуют вне зависимости от её головы. И надо отдать им должное – действовали они умело: раны четко обработаны, медный отлив пусть и не исчез, зато изрядно потускнел. В общем, хотя до полного выздоровления Ёжику было ещё далеко, но и встреча с Костлявой пареньку в ближайшее время не грозила.       Тем временем, Бобриха успела закончить врачевание. Вытащив из одного из бездонных карманов платья самокрутку, а из второго – огниво, знахарка щелкнула кресалом, закурила и ушла прочь, всем своим видом показывая, мол, она сделала всё что могла и парню нужен лишь покой да сон. Такой вердикт устроил всех. Четверо местных мужиков аккуратно переложили стонущего Ёжика на плотную холстину и понесли паренька в его закуток. Вслед за ними увязалась Ташка, а, через некоторое время, стал расходиться и остальной народ, в полголоса обсуждая случившееся да строя догадки о том, куда именно подевались тела Диши и Сержана. Комната опустела.       Я сам хотел было уйти, однако, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, обернулся. В самом дальнем углу прихожей, прислонившись к стене, стояла Вика. Бледная, осунувшаяся, одетая в недоходящую до колен рубаху, с темными кругами под глазами, но всё же живая, магичка смотрела на меня, и в её взгляде не было ненависти. - Знаешь, а я ведь тоже не увидела яда, однако, сама не знаю почему, поверила тебе, - чуть слышно произнесла она. - Вика, но ты же… - Должна лежать колодой на тюфяке в ташкиной комнате? Ну, иногда тишина может быть лучшим лекарем.        Мы оба улыбнулись, вспоминая, как кричала на меня Ташка и как её плач подхватили местные кликуши. От такого рёва мертвец бы вскочил, а живой – скопытился. - И в тишине лучше всего смотреть воспоминания, которыми ты столь любезно меня одарил. - Зря я это сделал. Ты спасла мою жизнь, вытянула из того болота, а я… Я не знаю, как это вышло. Может мне просто за ребят обидно стало. - Да и я тоже хороша: наорала на тебя словно хабалка базарная, а ведь ты спас меня, когда тот плешивый ымрюк налил мне отравы. - Тебе стоит благодарить одно бредовое виденье, случившееся со мной посреди улицы. - О чём ты? - В тот день, я вёл Розика на Перекатную Балку. Всё было как обычно: мы болтали о разном, а затем внезапно началась форменная бесовщина…       Меня трудно назвать хорошим рассказчиком, но пока я излагал свою историю, Вика ловила буквально каждое слово. За разговором мы незаметно для себя дошли до ташкиной каморки. - Ты почти слово в слово описал мои ощущения, - со вздохом произнесла магичка, едва только мой рассказ был закончен. - Тот же заброшенный город, те же тонущие звуки… Я кричала, но мой голос пропадал, я пыталась идти, но ноги меня не слушались. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я превращусь в камень или дерево, стану частью Междумирья, но ты вырвал меня из этого проклятого места. - Значит вот где я тогда оказался… но ведь чтобы попасть туда нужно умереть законченным ырбызом, которым побрезговали бы даже мракобесы. - Поверь мне, я достойна этого места. Ты ведь не знаешь, что я совершила? - Не знаю. И заставлять тебя рассказывать об этом не буду. Помнишь сказку о двух лягушках и крынке молока? Вижу, что помнишь. Поэтому не уподобляйся первой лягушке и возможно тебе удастся сбить масло. А если я сам вдруг стану хандрить – обязательно напомни мне эту сказку. Договорились? - Договорились. Гелерт, а можно спросить тебя кое о чём? - Валяй. - В твоих воспоминаниях я видела мальчонку со светлыми, почти что белыми волосами. У меня было ощущение, будто он глядит на меня и пытается сказать мне нечто важное, но что именно я так и не поняла. Кто он? - Ты описала мне Светлячка. - Светлячок... странное имя, - Вика замолчала, словно ища подходящие слова и наконец тихо произнесла. -Знаешь, когда он глядел на меня, я почувствовала в нём чистый добрый свет. Там, в твоём сне, он улыбнулся мне и я ощутила такую неземную лёгкость... Это трудно описать. - Со мной тоже случалось подобное, - подтвердил я. - Честно говоря, не знаю, кто первым додумался назвать его именно так, тем не менее, это прозвище к нему прилипло и стало фактически новым именем. Кем он был? Деревенским сиротой, прибившимся к нашему отряду. Мальчишкой, не успевшим озлобиться. Фантазёром, сочинявшим на ходу такие небылицы, что иногда даже бывалые наёмники слушали его, развесив уши. Странный он был парнишка, грезивший наяву и ясно видящий все, что укрыто. - Somniarri. - ? - Грезящие наяву. Я слышала от отца, что несколько тысяч лет назад среди повелителей вампиров встречались те, кто мог заглядывать за Грань и говорить с духами, не прибегая к жертвоприношениям и ритуалам. Их всегда было очень мало, и они исчезли во времена Звездной Империи. - Тысячелетний маг-кровосос в теле ребёнка? Нет, пожалуй, это слишком даже для Светлячка. Скорее уж его можно было назвать благовестником, по каким-то неизвестным причинам, закинутым Высшими Сферами на нашу землю. Слишком уж он был добрым для нашего мира. Однако насчёт духов ты права. Светлячок действительно утверждал, что время от времени видел красивую женщину в белом домотканом платье. По его словам, добрая белая тетя искала с помощью волшебного фонаря заблудившихся детей и отводила их в некую Пряничную Страну. Знаешь, я поначалу воспринял слова паренька как очередную байку, мол, мало ли чего удумает наш рябой фантазёр. А затем, когда начались стычки с шишами, и несколько наших ребят пропало без вести, Светлячок не только сказал, что их забрала «белая тётя», но и назвал места, где они «прятались». Догадываешься, что именно мы там нашли? - Их трупы, - голос Вики был почти неотличим от шепота. - Верно. После трёх-четырёх таких случаев, многие парни из нашего отряда стали глядеть на мальчонку с явной опаской. - Но не ты. - Не я. Мне тогда всё было до бубёной фени. А в тот день, когда он… где его не стало, Светлячок сказал, что пойдёт вместе с тетей и просил не плакать о нём.       Я прервался и посмотрел на магичку. Лицо Вики походило на восковую маску и лишь в уголках её зелёных глаз блеснули слёзы. Некоторое время мы сидели молча. - Скажи, Гелерт, - первой нарушив тишину, произнесла Вика. – Почему гвардейцы напали на вас? - Официальной версии ты, как я понимаю, не веришь? - Сказке о гневе блаженного Мульвия, обрушившего свою карающую длань на нечестивцев, посмевших обобрать его собор, ты хочешь сказать? Не верю. Хотя про нас, магов, говорят, будто мы отвергаем священные свитки, это неправда. Ещё на первом курсе профессор Микол преподавал нам и теологию, и жития святых. Знаешь, какой вывод я сделала из его лекций? Мульвий был бы последним из тех, кому пришло бы в голову покинуть Хлебосольные Небеса ради каких-то побрякушек из золота и серебра. Вот что за ирония: всю свою жизнь бороться с церковной и светской роскошью, чтобы, в конце концов, тебя среди этой самой роскоши и погребли. Да и потом, когда Наум, спустя всего пару лет, устроил эту свою Реформацию и ограбил десятки храмов и монастырей, никто из святых не обрушил огонь на королевский дворец. - Ну, что ж, как сказал бы Розик, респект и уважуха твоему Миколу. Но всё же, почему тебе кажется, будто моё мнение более правдиво, чем мнение короля или твоей восприемницы? - И король, и тётя Орсана говорили, будто на вас обрушилась кара свыше. Я в это верила до первого курса, а сейчас просто хочу узнать, как всё было на самом деле. Ты ведь видел всё своими глазами. - Тогда я тебе отвечу так: из-за жадности. Банально? Зато очень легко всё объясняет. Как-то раз, когда я задал этот вопрос Всеславу (он знал о моей службе под Верховинами, но не выдал меня), мой знакомый предложил мне одну задачу. Она несложная и ты без труда найдёшь ответ. Итак, слушай. Месячное жалование рядового наёмника составляет три сотни кладней. Оклад десятника превышает его в два раза. Сотник должен получить в восемь раз больше рядового бойца. А теперь вопрос: каков размер долга короля перед наёмниками, если за три месяца четырём сотням солдат не заплатили ни единого медяка? - Выходит чуть больше четыреста тысяч кладней . - Правильно. И это, заметь, я беру в расчёт только свой далеко не самый крупный отряд Четырёх Черепов. А ведь кроме нас канцлер Шамок задолжал Кровавым Грачам, Жнецам, Бравым Ребятам, Трубадурам и туевой куче более мелких компаний. Вот скажи мне, что обыкновенно делают наёмники, когда им столь нагло задерживают жалование? - Наемники начнут грабить бесчестного работодателя, грабить его деревни, жечь поля... Так по крайней мере мне дядя Вал рассказывал. Но в данном случае, король мог не опасаться чего-то подобного. В твоих воспоминаниях я видела, как вы разорили земли вокруг Верховин и разграбили сам город, обобрав жителей до нитки. - Зато ты не обратила внимания, каких именно жителей мы обобрали. Канцлер дал нам возможность беспрепятственно разорить аристократов Панского Верха, ростовщиков Бычьего Майдана лавочников Подола, но не плавильщиков Чавуного Тигиля. Опьяненные грабежом и богатой добычей, мы в тот раз не заметили, как гвардейцы оцепили кварталы металлургов. Насколько я понял из рассказов Порохни, тамошние цеховые мастера владели неким секретом, благодаря которому их сталь и чугун выходили куда лучшими по качеству, чем у конкурентов, обеспечивая местных шишек неплохими барышами. - То есть целью войны было не золото, а железо. - Умничка, Вика, ты поймала самую суть той войны. Захватив Верховины, большие дяди и тёти, в чьих интересах Наум и организовал весь этот поход, решили, как можно скорее начать производство. «Металл должен течь рекой» - вот их девиз. Мы же, наёмники, запросто могли всю эту лафу пустить крысолаку под хвост, делая славную победу бессмысленной. А кому кроме Наума нужна пустая слава? Поэтому-то Шамок посчитал «меньшим злом» всех нас перебить. «Услуги наёмников порой слишком дороги, бочки с колдовской смолой куда дешевле» - так, кажется, сказал канцлер. - Какая мерзость. Ты и твои собратья совершили много зла, но такая смерть… это… это слишком. До сих пор не могу поверить, что с тобой и Светлячком поступили так подло, так низко.       Слова давались магичке с огромным трудом, её лицо промокло от слёз. Казалось, ещё чуть-чуть и она разрыдается в голос. Не знаю, что именно на меня нашло в тот момент. Присев рядом с Викой, я обнял её. Где-то в глубине души мелькнула мысль, что моя подруга тут же вскочит и оттолкнёт меня. Слава Четверым, я ошибся. Вопреки моим опасениям, Вика лишь ещё сильнее прижалась ко мне. - Гел, умоляю, скажи, что всё это лишь кошмар, дурной сон, чья-то жестокая выдумка. Этого не могло случиться, там ты истекал кровью, но ведь ты живой… - Вика шептала всё тише и тише, а я гладил её по льняным волосам. - Эх, девочка моя, как мне хотелось, чтобы ты оказалась права. Увы, этот мир не для тех, кто любит сны. Ты спрашиваешь, почему я тогда не сдох? Не знаю. Меня словно кто-то поднял с земли и повёл домой. Я брел, хотя нет – мною брели, не разбирая дороги. Очнулся я уже на Плашке. Масёна, жена отца, потом рассказала мне, что в тот день ей зачем-то взбрело в голову отправиться на загородную ярмарку. Вот скажи, какова была бы твоя реакция, если рядом с беременной тобой упадает грязное, отощавшее, ободранное тело когда-то близкого тебе человека, который месяца три назад поступил с тобой как распоследний ымрюк?       Мой вопрос несколько смутил Вику. Какое-то время магичка задумчиво молчала, видимо прикидывая, как она будет выглядеть на сносях или подыскивая достойного кандидата на роль ымрюка. Наконец, моя подруга грустно улыбнулась. - Думаю, это была та ещё встреча. Раньше я бы наверняка закатила ему сцену. Гляди, мол, я вся в белом, а ты теперь по уши в ырбызе. И после этого ушла бы с гордо поднятой головой. - А сейчас? - А сейчас даже не знаю. Тут уж всё как Четверо на душу положат. Возможно, я бы тихо прошла мимо, а может и попыталась ему помочь, - после этих слов Вика вздохнула и, немного помолчав, продолжила. - Диша как-то сказала мне, что мститель всегда роет две могилы: одну – для того, кому мстит, а другую – для себя самого. Наверное, это правильно. - И мудро. Вот и Масёна похоже решила, что жизнь уже достаточно потрепала меня, оттого и не стала мстить. Ну да ладно, заговорился я чего-то, а про главное едва не забыл. Поскольку ты прекрасно слышал всё, что сказал Ёжик, то, я надеюсь, понимаешь, в какой опасности находишься? - Понимаю. - И понимаешь, что более безопасного места, чем твоя школа просто не существует. - Понимаю, только мне теперь туда хода нет. Отчислили меня. - Твою-то налево! - К этому всё давно шло. Меня уже несколько раз предупреждали о недопустимости моего поведения во внеучебные часы. «Вы позорите светлый образ волшебника, Викея!» «Где ваша гордость, адепт Шаонел?» «Наше терпение не безгранично! Чаша терпения вот-вот переполнится!» - магичка произнесла эти слова с таким комичным пафосом, что я невольно хмыкнул. – Случившееся на Ржавой Кружке стало последней каплей. Так вышло, что на подходе к учительской я невольно подслушала разговор директора с профессором Алмитом. Мой декан пытался защитить меня, но старый хрыч закусил удила. Я услышала про себя множество гадостей, но когда из-за неплотно прикрытых дверей донесся начальственный приказ не вешать ему на уши водорослей, а позвать эту оторву и принести бланк отчисления, то решила не доводить дело до публичных унижений, собрала манатки и ушла сюда. - Вот ведь, мерязь болотная! – я готов был голыми порвать руками порвать того старого выгурца, из-за которого весь мой план летел крысолаку под хвост. - Ну, надо же им как-то показать Ковену, что они борются за чистоту рядов. Вот и отыскали подходящего адепта: влиятельных родичей нет, учится посредственно, нареканий от ректората – выше крыши. Идеальный кандидат, как ни крути. А раз есть кандидат, то и повод всегда найдётся. Кстати, а для чего тебе так необходимо, чтобы я отправилась в Школу? Ты думаешь, меня там защитят? - Я надеялся на это. Думал, отведу тебя туда... Вика, да что с тобой?       Прикрыв рот ладонью, магичка прыснула от едва сдерживаемого смеха. И чего, интересно, такого веселого я сказал? - Гел, а ты уверен, что сможешь добраться до Школы раньше, чем окажешься в Лечебнице? – наконец отсмеявшись, произнесла моя подруга.       Некоторое время я непонимающе глядел на Вику, и лишь затем до меня дошла вся нелепость ситуации. Я был практически голым. Из всей одежды, на мне оставались только штаны, да и те, честно говоря, дышали на ладан. Окажись я на улице в теперешнем виде, первый же встреченный патруль скрутил бы меня без всяких разговоров, если конечно к тому времени мне повезёт не окоченеть от непогоды. Весёленькая загогулина вырисовывается – ничего не скажешь. И самое смешное, что до этого момента я не чувствовал ни холода, ни голода. Вообще. Зато теперь мне как-то сразу стало весьма зябко.       Увидев, как моё почти голое тело начало покрываться гусиной кожей, Вика только покачала головой, накрыла меня старым пледом и, пообещав отыскать мне одежду потеплей, выпорхнула из закутка. Оказавшись в гордом одиночестве, мне не оставалось ничего, кроме как попытаться проанализировать случившееся этим утром.       Итак, что мы имеем? Некий влиятельный ымрюк, желая заполучить в свои не в меру загребущие лапы Вику, увечит и отпускает на все четыре стороны Ёжика. Его расчёт понятен: ничего не соображающий от боли и отравы паренёк спешит домой, надеясь предупредить Вику, однако этим он лишь усугубляет ситуацию, приведя на Пеньковую улицу хвост. И здесь возникает вопрос: почему, зная местоположение моей подруги, этот лабырр не даёт команды штурмовать дом? Неужели он опасается, что его холуи огребут по самые уши? Вряд ли. Пускай, местные обитатели готовы встретить незваных гостей ножами и заточками, с настоящими профессионалами им тягаться явно не с руки. Остаётся два варианта: либо вельможному гаду просто не нужна огласка, по крайней мере, пока, либо он считает, что Вики здесь нет, но она вскоре должна сюда прийти. Либо и то, и другое. Как бы то ни было, свой ход это лабыр сделал. С мыслями, чем же мы можем ему ответить и как нам уйти, не привлекая внимания, я погрузился в раздумье. Увы, сегодня мой мозг решил устроить себе сокращённый день и ничего путного выдать так и не смог. Хуже того, за бесплодными раздумьями, я не заметил возвращение Вики. - Шестой год живу в Стармине, а всё равно поражаюсь, до чего ушлый народ здесь обитает, - произнесла моя подруга, едва войдя в закуток. – Стоило, всего на чуток отвернулась, а сапоги уже тю-тю. Кого не спрошу – никто ничего не видал. И глаза такие честные-пречестные. А знаешь, у кого я нашла твою обувь? Ты только не смейся – у безногого Фирса. - Зачем ему нужны мои сапоги? Он же всё равно носить не сможет. - Носить не сможет, зато пропить – только так. Ну да ладно, Ташка подыскала тебе одежду. Вот рубаха, куртка, шапка. Думаю, тебе это подойдёт.       Скептически глянув на принесённое бельё, я, тем не менее, принялся одеваться. Удалось это далеко не с первого раза. Например, рубаха оказалась столь маленького размера, что мне пришлось сделать глубокий вдох, перед тем как она с тихим треском всё же налезла на моё тело. Та же история вышла с курткой: её длина едва скрывала живот, оставляя низ рубахи на всеобщее обозрение. Ну а шапка… Даже не знаю можно ли вообще назвать этим словом предмет, отдалённо напоминающий криво сложенный кукиш. С одной стороны, конечно, дарёному коню в зубы не смотрят, а с другой… От греха подальше, я просто отложил этот «подарок» в сторону. - А, что – совсем неплохо, - оглядев меня со всех сторон, вынесла свой модный приговор Вика. – Если не делать резких движений, то за день ношения я тебе ручаюсь. - Ох уж эти женские подколки. Думай, как хочешь, но мне кажется, что Ташка до сих пор дуется за тот случай с тобой. - Я не дуюсь, - голос Викиной подруги был тих и печален. - Ташка, извини… - … просто ничего более подходящего я не нашла. Это вещи Сержана. Он был хоть и крупнее Ёжика, но всё же не таким как ты. - Кстати, как там Ёжик? - Спит как младенец. Cкажи, Гелерт, он поправиться? - Надеюсь на это. Курганная соль – а именно ей обработали раны пацана – штука коварная. Если парень переживёт этот день, считай, ему повезло – выкарабкается. - Но кто его так изувечил? И за что? - Кто изувечил? Рыгор Исповедник. Его почерк не с кем не перепутаешь. Только он кладёт удары справа налево. - Он – труп, - спокойный голос Вики не сулил моему коллеге ничего хорошего. – И он, и тот, кто отдал ему этот приказ. Только я всё равно не понимаю, зачем они сделали это и зачем не отдают тела ребят? - Вот скажи, ты бы прибежала сюда, если б тебе сказали, что твой друг умирает, и никто из лекарей не в силах ему помочь? - Конечно, я бы прибежала. Что за вопрос. - Вот тебе и ответ. Зачем мотаться по всему Стармину, если искомая ведьма придет в нужное место и нужное время. А для того, чтобы у твоего друга не было шансов на выживание, его раны обсыпали этой дрянью. Я ведь не зря называл курганную соль коварной штукой. Сама по себе она почти незаметна на глаз и нечасто приводит к летальному исходу, но если, после её применения, спину бедняги намазать самым популярным и самым доступным для бедняка средством, то двухдневная агония ему гарантирована. А какое средство доступно бедняку? - Мазь из солнечного алоэ, - ответила Ташка. - Тогда выходит, что и тётя Квашню тоже убили? - Ну, если с ней случилось, то, что я тебе описал, то да – её убили. И самое поганое – против отравителя, в любом случае, не будет улик. Яд не отыщешь, с палачей взятки гладки, все претензии, как говорится, к косорукому лекарю. - Но ведь ты сумел его отыскать, - не унималась Ташка. - Сумел. Не спрашивай меня как - сам не знаю. Похоже, наследие Шварцвальдов дало о себе знать. Двадцать пять лет молчало, а вот сегодня... - Schwarzwald, - голос Вики обрёл задумчивость. - Но ведь в переводе с вольменского это означает "тёмный лес", а твоя фамилия как раз Темнолес! То есть ты потомок династии палачей! Ну конечно же, твоё ремесло передаётся из поколения в поколение, а я не замечала очевидного. О, Гелерт, извини, я не хотела обижать тебя, просто у нас в Школе ходила уйма баек о Шварцвальдах, их заговорённых на кровь богатствах и купленых на сделки с мракобесами способностях. - Не думал, будто мои предки столь популярны, пусть и в узких кругах. Не скажу ничего про сокровища - в глаза их не видел - но одна способность у Шварцвальдов всё же была. Они могли распознавать яды, просто взглянув на порошок или питьё. Эти способность наследовали практически все члены семьи, поэтому, дабы не плодить конкурентов из других семей, Шварцвальды решили жениться и выходить замуж только внутри своего круга. Догадываешься к чему это привело? - К вырождению, - без обиняков ответила Вика. - У нас курсом старше учился парень - Элем. Человеком он был в общем-то хорошем, но была у него придурь. Он мечтал обратиться в дракона и однажды выпил пузырёк с субстратом Мульвиева Пламеня. Его смерть была ужасной: Элем мучился два часа и никому из преподавателей не удалось облегчить его страдания. Уже после, на похоронах я видела его родителей. В их взгляде пылало настоящее безумие: и отец и мать утверждали, что Элек поступил верно, а виновны в смерти мы - его однокурсники. Мерзкое было зрелище... Затем профессор Алмит объяснил, что это у них семейное. В роде Элика всегда женились на кузинах. - Похожее случилось и с моими предками. За несколько поколений обширная и здоровая семья превратилась в кучку дегенератов, лишившихся к тому же своего дара ядознатца. Последней в когда-то славном роду стала моя прабабушка, вышедшая, вопреки воле родителей, за моего прадеда, принявшего белорскую версию фамилии и ставшего Темнолесом. Ну да ладно, вместо обсуждения проявившегося наследия моей семьи, нам стоило обсудить положение, в котором мы оказались: дом под колпаком, как из него выбираться - понятия не имею. У кого какие идеи? - У меня есть идея, - произнесла Ташка. - Раз они знают, как выглядит Вика, то вам двоим нужно загримироваться, и вы можете уйти неузнанными. - Не годится, Таш, - с сожалением в голосе произнесла магичка. – Они знают, что я ведьма, поэтому у них наверняка есть какой-нибудь артефакт, типа цепи Этельреда, на корню глушащий волшебство. Если я попытаюсь прошмыгнуть рядом с ними, то меня тут же опознают и скрутят. - А если их как-то отвлечь? – предложил я. – Отправить на них того же Епишку или какого другого любителя помахать кулаками, а пока там выясняют кто кого уважает, мы сможем уйти. - А ведь верно, - поддержала меня Ташка. – Когда Епифан с похмелья, ему всё равно с кем драться, вот пускай и разобьёт пару носов. - Ребят, вы знаете, кому нужно разбить нос? Нет? Вот и я не знаю, кто следит за домом. - Но я думала… - Поверь мне, Таш, вся улица и все ближайшие переулки накрыты следящим колпаком. Даже тут чувствуется, как они ведут поиск магии. Если я выйду из дома, то мигом раскроюсь перед ними, а если останусь тут, то они раскроют меня, самое большое, через час. - И что же тогда остаётся? – спросил я. – Раз нельзя уйти по земле, может, ты оседлаешь метлу и улетишь по воздуху? - Метлу… Гел, ты гений!       Чмокнув меня в щеку, Вика вскочила с тюфяка и стремглав выбежала из закутка, оставив нас с Ташкой в полном недоумении, которое, впрочем, длилось недолго. Буквально в следующий момент, магичка вернулась с огромным мешком в руках. - Итак, дамы и господа, - произнесла она. - Прошу любить и жаловать: Амолленция – ведьма дикая, но симпатичная. Молли, поприветствуй ребят.       С этими словами, моя подруга открыла мешок и вынула из него довольно большую куклу довольно жутковатого вида. В чём была её жутковатость? Да во всём, начиная с копны взъерошенных грязно-рыжих волос, которыми, по всей видимости, не один день чистили дымоход, продолжая рваным черным платьем, ещё недавно честно служившим половой тряпкой, и заканчивая украшениями. С последними вышла вообще песня. Думаю, автор не один час рыскал по помойным вёдрам и кучам мусора, выискивая там черепа крыс, засушенных насекомых вместе с остатками выброшенных прежними хозяевами чучел. Всё это было не просто собрано, но и художественно развешено на кукле в виде браслетов, серёжек, ожерелий, колец. Одним словом, Амолленция казалась классической ведьмой-людоедкой из детских страшилок, непонятно каким образом сбежавшей с пожелтевших страниц. Для полноты образа, ей не хватало только большого чёрного кота. Хотя, как по мне, повстречайся усатый четвероногий мышелов с такой вот «девушкой» где-нибудь в тёмном переулке, он бы посерел от страха.       А вот следующий момент от страха едва не посерели мы. Малозаметным движением руки Вика легонько провела рукой по волосам Молли. Кукла тут же подняла голову, подмигнула, помахала рукой, издав напоследок нечто среднее между предсмертным визгом заколотой свиньи и хохотом пьяньчуги со стажем. - И-и-и!!! – вопль Ташки мгновенно перекрыл смех игрушечной ведьмы. Девочка-подросток от страха запрыгнула на меня, а кровать, не выдержав удвоенной массы, развалилась напополам. - В-в-вика, ты же г-г-говорила, ч-ч-что не за-за-занимаешься не-не-некромантией. - Таш, ну какая тут некромантия? Здесь только механика и совсем чуток магии. Сержан и я хотели сделать сюрприз всем сюрприз, запустив Молли в ночь накануне дня святого Слуки. - Сержан… ой… уй… Таш, поднимись – будь ласкова, а то спина… благодарю. Так ведь звали того паренька, которого убили вместе с Дишей? - Да, - подтвердила Вика. – Он служил учеником механика Каплуна и готовился сдавать экзамен на звания подмастерья. Эта кукла была его последней тренировкой. После экзамена, он сам мне в этом признался, он намеривался сделать Дише предложение руки и сердца… но вот не вышло. - Думаю, на Хлебосольных Небесах не будут смотреть на запись в приходской книге, - утешил, как мог я. - Знаю, поэтому давайте покажем ребятам достойное представление. Пусть глянут, как мы обставим тех ымрюков. Раз нельзя уйти тихо – уйдём с шумом! Они хотят поймать ведьму – пускай попробуют! У Молли есть чем им ответить. Таш, у меня есть к тебе просьба: когда мы с Гелертом выйдем из дома, открой чердачное окно и запусти куклу. Пусковой рычаг вот здесь за ухом, видишь? - Угу, - Ташка шмыгнула носом, из последних сил стараясь не зарыдать. - Не плачь, сестрёнка, - утешила её Вика. – Так надо. Я обязательно пришлю тебе весточку, как только смогу. Улыбнись. Ну вот, так-то лучше.       Сборы, вопреки моим опасениям, были недолгими. За короткое время, Вика переоделась, без всякой магии превратившись из некрасивой, но симпатичной девушки в серенькую мышку. Вот, казалось бы, неброское платье в пол, митенки на руках, чепец на голове, шерстяной хук** на плечах и всё, нет больше моей подруги. Кто же появился на её месте? Да какая-то служаночка, каковых в Стармине не одна сотня. На такую бросишь случайный взгляд, отвернешься и уже в следующий миг не вспомнишь, на кого это ты только что посмотрел. А есть ли для нас сейчас защиты лучше незаметности?       Кроме смены одежды, магичка успела собрать сумку, накидав туда несколько склянок с зельями из коллекции Бобрихи. Напоследок, Ташка, не обращая внимания на протесты подруги, вручила нам небольшой кошель. - Он вам нужнее, чем мне, - заявила она. – Здесь не так много, как мне хотелось, но всё равно возьмите его. Деньги не бывают лишними.       На этом спор и закончился. Девчата обнялись на прощанье, Ташка, взяв с меня слово, беречь и защищать Вику, ушла на чердак, а мы спустились на крыльцо и стали ждать. Время шло томительно медленно, поэтому я, стараясь отвлечься, внимательно оглядел улицу. Интересно, кого же послали следить за домом? Может вон того скрипача, жалобно пиликающего несмотря на начавшийся снег? Или соглядатай прячется среди вон тех игроков в напёрсток? А может шпион – это вон тот возница? В самом деле, слишком уж удачно колесо его порожней телеги отвалилось именно в этот день и именно на Пеньковой улице. И самое подозрительное, этот лабыр даже не пытается начать починку, а ходит вокруг да около, смотрит… Стоп! Похоже, у меня разыгралась паранойя. Зачем искать ымрюков, если они сейчас сами раскроются перед нами? Главное, чуток потерпеть. Совсем чуток… - Пора, - шепотом проговорила Вика.       В тот же миг над нашими головами раздался треск, из чердачного окна повалил сиреневый дым и из дома на Пеньковой улице, верхом на метле вылетела Амолленция. - А ведьма! – заорал один из прохожих. - Ведьма! Нечисть! Изыди! – тут же поддержали его остальные.       На улице началось форменное безобразие. Игрушечная ведьма описывала замысловатые фигуры, то снижаясь едва ли не до самой земли, отчего люди кидались врассыпную, то взлетая к чердакам, откуда, обстреляв прохожих фейерверками, вновь бросалась вниз, сея панику и хаос. Всё эта представление сопровождалось хрюкающим смехом и сиреневым дымом.       В разброде и анархии, творившейся сейчас на Пеньковой улице, резко выделялось поведение восьмерых мужчин: трое игроков в напёрсток, трое мастеровых, лавочник и писец деловито оцепили улицу. Последние двое, едва выскочив из ближайшего кабачка, подняли над головой какой-то светящийся обруч, остальные шестеро принялись швырять в сторону куклы нечто напоминающее камешки. Первый бросок ушел в молоко, второй вышел куда удачнее, разминувшись всего в паре вершков от Молли, и разлетелся на множество осколков. Третий выстрел не получился вообще. Незадачливый молодой «мастеровой» ухитрился подставиться под фейерверк, отчего мигом загорелся, словно факел и, пытаясь сбить пламя, кинулся в ближайшую лужу. Издав победный хрюк, Аммоленция начала было набирать высоту, однако на этом вираже её настигло целых два «камня возмездия». Фальшивая ведьма покачнулась, но всё же удержалась на метле. Тем не менее, попадание не прошло для неё без последствий. Движения куклы, до того момента плавные и чёткие, стали какими-то дёрганными, а смех – булькающим. Молли пока еще летала и обстреливала улицу, но даже валдаку было понятно: её песенка спета.       Не дожидаясь, пока шпионы сообразят, что их водили за нос, Вика опрометью ринулась прочь. Я побежал следом за ней, однако почти сразу же был вынужден остановиться. Сделав всего несколько шагов, моя подруга споткнулась и застонала. - Антимагия, уходи…- выдавила она, прежде чем лишиться чувств.       Тихо ругаясь, я взвалил бессознательную Вику на плечо и двинулся прочь. На моё счастье, шестеро из семи оставшихся соглядатаев оказались поглощены борьбой с фальшивой ведьмой. Последнему же из шпионов крупно не повезло. В тот самый момент, когда он открыл было рот, дабы привлечь своих товарищей, пущенный Молли фейерверк угодил аккурат под хвост безучастно стоящего мерина. Флегматичная коняга, до сего момента не обращавшая на творившийся вокруг бедлам ни малейшего внимания, подарка, не оценила и, обиженно заржав, понеслась прямо на крикуна, столь неудачно вставшего у неё на пути. Инстинктивно прыгнув в сторону, последний буквально на волосок разминулся с несущейся телегой, вот только разминутся с моим сапогом ему было не суждено. Переступив через распластавшегося шпиона, я, не оглядываясь, пошел прочь. Уже вдалеке до моего слуха донеслись сперва радостные, а затем озлобленные матюги, которые, однако, становились всё тише и тише и, в конце концов, исчезли в шуме улиц Стармина, каковые всегда полны неожиданностей.