***
Я помню отлично своё пробуждение. Всё тело ломило, будто после изнуряющей тренировки неготового к нагрузкам тела, но это было не так. Сейчас ощущалось всё иначе, более полно и не было чувств пустоты и потери чего-то ценного. Все пазлы на месте, детали намертво склеены между собой. Не хотелось открывать глаз, хотелось ощущать эту приятную тяжесть во всём теле, ощущать под собой мягкую шёлковую простынь. За дверью послышались шаги, она тихо и медленно отворилась, пропуская солнечные лучи в комнату. Я почувствовал тёплые лучи на своём лице и незаметно улыбнулся ласковому солнцу. — Ты можешь не притворяться. Твоё дыхание изменилось, когда ты проснулся, Риддл, — голос не дрожал, но в нём слышалась отчётливая усталость. — Мы сейчас в Нигерии, Африка. Я распахнул глаза и попытался обратиться к Элизабет, но голос хрипел, как старый радиоприёмник в приюте, который работал круглые сутки в то время. — Ничего не говори, просто подумай. «Зачем мы здесь, чёрт возьми?! Почему так далеко от дома? Для чего?». — Мы здесь – Асанбосам. Они нас страшатся, — усмехнулась она, распустив волосы. Они водопадом спадали на плечи и спину. На ней теперь была удобная чёрная с жёлтыми и красными вставками туника на пол бедра. На шеи были бусы из дерева и костей здешних животных. На руках — толстые золотые браслеты, украшенные танзанитом, а на пальцах — эти же камни в золотой огранке. — Мы в городе Зариа, здесь мы будем в безопасности. Только для этого мы здесь. Она облокотилась о косяк, закрывая щедрое солнце, и в свете заходящего светила девушка была прекрасна. За её спиной послышались голоса, и брюнетка обернулась и ответила что-то на иностранном языке. Язык был грубым и громкий, но из уст Элизабет слова были мелодичными и мягкими. В ответ женский грубый голос громко выкрикнул: «Асанбосам». Девушка усмехнулась и развернулась ко мне со словами: — Местные жители будут бояться, даже оскорблять, но не тронут. Можно их игнорировать. За тобой будут ухаживать Олалейе. Она понимает английский, но не умеет читать. Она будет побаиваться тебя, ведь ты будущий Асанбосам. Её предки поклялись нам в верном служении. Я с огромным усилием сжал жёсткое покрывало и смотрел на руки. Мы находились в бедно обставленной комнате. Высокая кровать с балдахином и несколько табуретов на трёх ножках. Окна занавешены шторами из плотной ткани. «Дай мне зеркало». Элизабет протянула мне изящное и явно старинное зеркало. Оно было в деревянной рамке на тонкой ножке с выжженными силуэтами молодых людей на фоне бушующего моря. — Будь аккуратен, подарок от близкого друга, — улыбнулась девушка и оставила меня, закрыв за собой дверь. Теперь я остался один на один со своим отражением. Чёрные волосы спадали на плечи и вились, как после дождя. Нос был прямой, и чуть вздёрнут. А глаза были карими, в них плескались все чувств: они играли, завораживали, искрились жизнью. Да, они сейчас казались живыми, как никогда. Вокруг них вились гусиные лапки-морщинки. Я не дал бы себе больше двадцати-двадцати пяти лет. В восхищении бесшумно выдохнул холодный воздух, зеркало покрылось испариной. В комнату постучали, и вслед за стуком появилась темнокожая девушка. Она сжалась и с восхищением смотрела на меня. Девушка тихо топталась на месте, будто хотела сбежать как можно скорее. Её карие глаза метались по комнате, а тонкие губы она закусывала каждый раз, когда сталкивалась со мной взглядом. Руки нервно теребили тонкую тунику, наподобие той, что была на Элизабет. Такие же бусы висели на её шее, не было только украшений из дорогих металлов и камней. — Меня зовут Олалейе. Мне приказано заботиться о Вас. Голос был низким и нервным, но она старалась выровнять его, чтобы не показать свой страх. Олалейе боялась меня, восхищалась мною и преклонялась мне. Девушка скрылась за дверью и вернулась с подносом в руках. И только завидев еду, мой желудок скрутило от голода. Девушка присела на один из табуретов и черпнула ложкой чечевичный суп и подула на него. Когда она подносила ложку к моему рту, я заметил её смущённый взгляд, направлен на меня. Я проглотил суп, не отрывая глаз от Олалейе. Она медленно накормила меня и напоила прохладным молоком. Когда африканка собралась уже уходить, я простонал имя своей спутницы, надеясь, что меня поймут. Девушка кивнула и промолвила: — Госпожа Элизабет отправилась на охоту, — без запинки и акцента сообщила Олалейе и вышла из комнаты. Я вновь попытался пошевелить рукой, но тело отказывалось слушаться, отдаваясь головной болью. Предоставлен сам себе, не имея ни малейшей возможности пошевелиться, погружаюсь в знакомую темноту.***
Вырвал меня из цепких лап сна жаркий и громкий спор между Элизабет и незнакомым мужчиной. Но стоило мне проснуться, как они замолкли. Комната была погружена в ночной сумрак и было холодно, по сравнению с жарким днём. Элизабет мягкой поступью, словно кошка, вошла в комнату. Мужчина сухо попрощался, но девушка не обернулась и не ответила. — Кто это? Мой голос всё ещё хрипел, но слова были различимы. Элизабет ничего не ответила, присела на трёхногий табурет, который ранее занимала Олалейе. Я решил было повторить свой вопрос, но моих губ коснулись холодные пальцы: «Ш-ш… потом, всё потом». Другой рукой она накрыла мои глаза. В голове я слышал её голос. Элизабет просила прощения. Я не понимал совершенно ничего. Мягкими губами она коснулась моей шеи, где билась венка. Я дёрнулся, но тонкие и невероятно сильные руки удержали меня на месте. Она прокусила мою кожу острыми зубами, словно акула вонзает клыки в жертву. От раны огонь внутри быстро распространялся по телу, будто лесной пожар. Сильные руки удерживали меня на месте, чей-то голос приказывал пить. Я приоткрыл рот, ощутив вязкий и металлический вкус крови. Мне хотелось её выпить, она притупляла боль. Живительный эликсир. Вновь и вновь я слышал ругательства, то выныривал из океана боли, то нырял обратно. Но боль только усиливалась. Я кричал, метался по постели, как если бы из меня изгоняли демона. На каком-то подсознательном уровне услышал слабый и измотанный голос Элизабет: «Я сделала всё, что могла. Остальное зависит от тебя». Моё сознание медленно погрузилось в спасительную темноту, но ощутимая пощёчина разбудила меня. — Мальчишка, — зашипела Элизабет, — не засыпай, иначе не проснёшься. Меня как будто окатило ледяной водой. Боль неотступно преследовала меня. Изнутри меня раздирали на множество частей, а потом, словно кто-то решил сшить их снова вместе, все кусочки невпопад нанизывали на тонкую серебристую иголку с кроваво-красной ниткой. И по новой эти же руки, которые старательно сшивали все части воедино, разрывали, разрывали, разрывали. Казалось, мир рушится по кирпичикам специально медленно, чтобы показать всё в краске, в живую, извратив все понятия прекрасного наизнанку. Глаза наполняются кровью, а воздух вокруг казался будто под напряжением, его больно было вдыхать, при каждом прерывистом вздохе обжигалось горло. По позвоночнику словно пустили электрический ток, пронизывающий тело. Тело раздирали и протыкали изнутри острые иглы, отчего дышать становилось совсем невыносимо горячо. Холодная приятная влага касалась лица, но не давала должного успокоения и облегчения. Гиблый воздух прожог лёгкие и гортань полностью и вздохи предстали самой настоящей мукой. Расслабленное тело опускается на умопомрачительное количество подушек, и мне разрешают дать тьме поглотить меня.***
Я чувствую взгляд Элизабет, более она ничем своё присутствие не выдаёт. Обращаю взор на свою спутницу. Девушка улыбнулась и протянула свою кисть. Я прокусил её, ощутив сладкий вкус крови. — Ты пока как младенец, пьющий грудное молоко, можешь питаться только моей кровью. Чужая кровь будет притягательна и соблазнительно вкусно пахнуть, но не позволяй себе впасть в безумие. Для тебя она пока яду подобна, — объяснила, как годовалому ребёнку, девушка. — Где мы? Голос звучал мелодично и гипнотически. Я вздрогнул, смотря на Создательницу. — Здорово, да? Мы в горах. Здесь тебе легче будет приспособиться. — К чему? Она улыбнулась и забрала наушники, приглушающие внешние звуки. В моей голове раздался хлопок крыльев птицы, оглушительный плеск водопада, стук копыт и ударов рогов горных козлов. Элизабет внимательно наблюдала за мной, а я не мог наслушаться. Глаза видели всю истинную красоту Элизабет. И она была прекрасна. — Ты ещё себя не видел, — прочитав мои мысли, сказала девушка. Брюнетка вновь протянула мне уже знакомое зеркало. Я с лёгкой ухмылкой забрал его и обратил свой взор на него. На меня смотрел красивый молодой человек с тонкими, можно сказать — аристократическими, чертами лица. На него хотелось смотреть. Я приоткрыл рот и, испугавшись, закрыл. Мои зубы были словно акулья пасть, острые, способные прокусить кожу. — Ты научишься их прятать, не бойся, — улыбнулась она, обнажая ровный ряд зубов. — Тебе придётся носить линзы. — Зачем? Ты ведь не прячешь свои глаза. Она снисходительно улыбнулась мне: — Мне не нужно, я читаю и управляю мыслями других. Я могу заставить любого поверить, что мои глаза карие или голубые, — и в доказательство своим словам, глаза её меняли свой цвет. — Не играй со мной, — рыкнул я. Она заливисто засмеялась, будто совершенная мелодия. — Что я ещё должен знать? — У каждого вампира есть свои способности. Мои – чтение и управление чужими мыслями. Тебе еще предстоит узнать собственную силу. У некоторых уходят века, чтобы разбудить свою способность, и ещё столько же — на умение ею управлять. На меня же она обрушилась, как лавина. И пару десятков лет я скрывалась здесь, в горах. Убегала от чужих мыслей и училась управлять этим даром. И ещё, — она подняла мою волшебную палочку, — магия для живых, — и сломала её пополам. Я резко выдохнул и вдохнул, скорее по привычке. Воздух более мне не нужен. Я резко встал и довольно быстро переместился к выходу из пещеры. Звуки наполнили меня. Они становились громче и отчётливее. Глаза наблюдали за полётом дикой птицы, я слышал её крик и шелест перьев при взмахе крыльев. — Ты должен научиться управлять своими движениями. Быть более медленным. Со спины ко мне подошла Элизабет также быстро и коснулась моего плеча. — Красиво, — одними губами прошептал я девушке. Брюнетка кивнула и обратила свой взгляд в чащу леса. Я услышал звук приближающегося незваного гостя. Вампир. — Не бойся. Это Филипп. Он приходил к нам уже, и просто ревнует к тебе. Что? Ревнует!? — Я его сто лет назад создала, и он боится, что ты можешь занять его место, — усмехнулась она, а на плоскогорье появился светловолосый мужчина тридцати лет. Голубые неживые глаза пожирали меня и я злорадствовал. Он был одет в простую серую мантию, что было под ней, я не видел. — Лиза, дорогая, я искал тебя в Нигерии несколько недель, а эта смертная молчит, словно воды в рот набрала. Только недавно вспомнил, где обычно ты держишь новорождённых, — хмыкнул он, смотря убивающим взглядом на меня. Я зловеще улыбнулся, а вампир вздрогнул. — Филипп, ты большой мальчик, сам справишься, — голос Элизабет был мягким, но строгим. — Я, возможно, да, а вот Её Величество – нет. Девушка вздрогнула и внимательно посмотрела на мужчину. После долгого молчания брюнетка прошептала: — Ясно. Но сейчас я не могу бросить его. Он просто не сможет выдержать всего. И мальчишка ещё не умеет управлять своим телом. Она говорила обо мне, словно я пустое место. Настала очередь Филиппа злорадствовать. Он улыбался и скользил по мне взглядом.***
Начались безумно быстрые уроки моей подготовки для внешнего мира. Я с двух сторон слышал: «Слишком быстро», «Ты бездарь». И злился, злился и ещё раз злился.