Хуже уже не будет

— Неужели нельзя поговорить где-нибудь в другом месте? — я оттолкнула плечом одну девчонку из компании гриффиндорок, которые вообразили, будто собраться посреди оживленного коридора — отличная идея. Колокол должен прозвенеть через несколько минут, а добираться до кабинета Чар гораздо дольше. Флитвик, конечно, не будет сильно ругаться, но баллы может и снять. — Подожди, Панси, — меня кто-то догнал и подхватил под руку. Высокого и темноволосого парня я видела впервые, хотя он был в слизеринской мантии, да ещё и со значком старосты. Странно не запомнить человека с такой красивой внешностью. — Ты кто? — Староста, — парень кивнул на свой значок. — Т… — он нахмурился и будто проглотил слово, скрипнув зубами. — Моя фамилия Реддл. Фамилия была смутно знакомой, но я всё равно хотела вырвать свой локоть из его крепкой хватки. — Разве у нас не другой староста? — По-твоему, я подделал значок? Это ведь невозможно. Действительно. Я оглянулась вокруг: внимания на нас никто не обращал, и криков «Держите самозванца!» тоже не было. — Идем, с тобой хотел поговорить декан. Что-то насчет зелья, которое ты запорола на прошлой неделе. Я заволновалась, вспоминая, когда подобное произошло и какое именно зелье было испорчено. Неужели всё настолько плохо, что Снейп решил меня отругать не на уроке, а в частном порядке? Так какое зелье-то? И когда? Тут я оглянулась и невольно вскрикнула, потому что обнаружила, что мы оказались возле Большого зала. Получается, я минут пятнадцать в своих мыслях витала?! Как можно было не заметить, что мы почти дошли до другой части замка? Да что со мной такое? — Это последствия проклятья, — отозвался Реддл, будто бы услышав мои мысли. — Какого проклятья? — Темного и неприятного. Пока я пыталась понять, о чем он толкует, Реддл, не отпуская мой локоть, свернул в боковой коридор, заставляя идти за ним следом. Лестница в подземелья осталась позади. — Мы не в кабинет декана идем? Если это шутка, то дурацкая. У меня сейчас Чары! Что вообще тебе нужно? — Ничего особенного, я всего лишь исполняю поручение. Профессор Снейп на квиддичном поле, смотрит за тренировкой команды. Нужно выйти наружу. — Но Флитвик… — Ты разве не слышала объявление на завтраке? Сегодня отменили занятия. Парень смотрел на меня таким умоляющим взглядом, что стало не по себе. Одна часть меня твердила, что нужно сейчас же идти на урок и не верить ему, другая хотела остаться и узнать, что происходит. Я попыталась сосредоточиться, но мысли ускользали, будто вода сквозь пальцы. Со мной действительно что-то не так? Или это Реддл меня заколдовал? — Я тебя не помню, — остановиться и не позволять себе сделать шаг оказалось неожиданно трудно. — Пока не объяснишь, кто ты такой, и что тебе нужно, я и с места не сдвинусь. Реддл заволновался и сжал мой локоть крепче: — Нет, пожалуйста, доверься мне! Я хочу вывести тебя отсюда. — Куда вывести? — Из клетки в реальный мир. Я не удержалась от хмыканья, уж очень глупо его фраза прозвучала: — Это что, такая метафора? Он резким, каким-то отчаянным движением прижался ко мне вплотную и обхватил ладонями лицо: — Оглянись вокруг, душа моя. Коридор, только что наполненный спешащими по своим делам студентами, оказался пуст. Не было слышно больше ни разговоров, ни смеха, даже портреты молчали и не двигались. — Не бойся, — парень попытался меня обнять, но я отшатнулась, больно врезавшись спиной в каменную стену. Мне стало так страшно, как никогда в жизни. Реддл, или кем он был на самом деле, поднял ладони в успокаивающем жесте. — Не пытайся пока полагаться на разум. Мысли будут путаться, потому что проклятье делает всё, только бы помешать тебе выбраться. Попробуй обмануть его и почувствовать. — Почувствовать что?.. — Меня, — он сделал маленький шаг ближе, стараясь держать повыше пустые ладони и показывая, что безобиден. — Пожалуйста, Панси. Нужно увести тебя подальше. Хогвартс — самый центр Клетки. Здесь мы почти ничего не можем сделать. Необходимо выйти ближе к оболочке, тогда вырвемся на второй слой. — О чем ты говоришь, какая ещё Клетка, слой? Я не понимаю! — Ментальная клетка. Кавеа Ментис. Воздух стал вязким и прилипал к горлу при вдохе. Реддл воспользовался тем, что я даже пошевелиться не могла, и осторожно притянул к себе в объятия. Через мгновение он уже так крепко сжал меня, что ещё немного — и затрещали бы ребра. В кольце из чужих рук стало на удивление спокойно и хорошо. Ухо обдало горячим взволнованным дыханием: — Ты ведь знаешь об этом заклинании и принципе его действия. Принять, что сама стала жертвой не получится, оно тебе не даст. Но я помогу. Я выведу тебя отсюда, чего бы это мне ни стоило. Он мазнул губами по моей скуле и остановился возле уголка рта. — Пожалуйста, вернись ко мне. Горло сжалось, как если бы я плакала, но слез не было. Мерлин мой, что происходит? Что-то ведь происходит! Я уткнулась носом в чужую мантию и закрыла глаза. — Мы просто выйдем из Хогвартса наружу, да? Реддл так обрадованно выдохнул, что стало неловко. Почему он так переживает? — Да, душа моя. Не отпускай меня, хорошо? Я подняла голову и попыталась ещё раз рассмотреть его лицо. Что-то было до боли знакомое: черты лица, глаза, скулы. Да кто же ты такой? — Дракклов Дамблдор, — пробормотал Реддл и покачал головой, видя мои сомнения, затем ухватил за затылок, притянул к себе и поцеловал. Вместо того, чтобы просто оттолкнуть наглеца, я приоткрыла рот, готовясь возмутиться, чем он и воспользовался. Это было невозможно, но Мордред меня раздери, если я не целовала этого человека уже много раз! Он сам отстранился через минуту, последним движением ласково прикусив мою нижнюю губу и вызвав дрожь по всему телу. — Кто ты?.. — Я не могу ни назвать имя, ни нынешний вид принять, пока сама не вспомнишь, — он вздохнул. — Моя личность — головоломка. Одно хорошо, старик всё же поверил в то, что Волдеморт — другой человек, иначе не знаю, как бы удалось тебя направлять совсем без возможности поговорить и достучаться. Я очень прошу, доверься мне. Он был таким красивым, таким располагающим к себе. Но довериться было страшно. Не получалось вспомнить ничего конкретного, что было с этим Реддлом связано. Только фамилия знакомая, да немного внешне кого-то напоминает. И одно слово, что он сказал — Волдеморт. Вертится что-то на языке… — Лорд Волдеморт? Реддл несколько секунд смотрел на меня удивленно, а потом тихо рассмеялся: — Я болван, Панси, потому как отчего-то решил, что респектабельному молодому слизеринцу ты доверишься больше, чем вот этому, — черты его лица стали меняться. Синие миндалевидные глаза потемнели и в них, подобно чернильному пятну на влажном пергаменте, разлился красный цвет. Кожа побледнела, тело немного вытянулось. Нос превратился в две щелочки, волосы исчезли. Строгий ученический костюм и школьную мантию сменило черное одеяние, напоминавшее плащ дементора. — А тебя я где-то видела! — мне не удалось сдержать волнение. Что это за смесь змеи и человека? Но я точно, точно его знаю! Он вздохнул и немного наклонился, чтобы наши глаза были на одном уровне: — Предпочесть довериться не моей молодой версии, а вот этому… Или просто эту ипостась ты видела лично и потому она отзывается в памяти? — Мне кажется, я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь. Он вздохнул. — Конечно, сейчас не понимаешь. Или… Или ты всё-таки что-то ощущала уже тогда, в прошлом? Нашу связь. Знать бы, что я думал тогда, и думал ли вообще. Почему-то гулко застучало в груди. Связь? У нас с ним связь… Подавив неуместное желание признаваться красноглазому непривлекательному волшебнику в чувствах, я кивнула в сторону выхода во внутренний двор: — Так мы идем? Он бросил короткий непонятный взгляд, аккуратно взял за руку и повел за собой. За дверью вместо внутреннего двора школы оказалось какое-то темное помещение. На полках стояли сотни пыльных коробочек разных цветов и форм. Несколько длинных витрин в противоположность полкам были начищены до блеска. На стеклах не было ни единой пылинки, а под ними на бархатных подушечках лежали ритуальные ножи из разнообразных материалов — от камня до кости. — Здесь кто-нибудь есть? Надо было использовать Ревелио, но палочки в руке не оказалось. И куда она подевалась? Да и в карманах её не было. Собственно, как не было и их самих на шелковом домашнем платье с длинными разрезами по бокам юбки. Так себе ситуация, в Лютном переулке без палочки даже в своем жилище находиться нельзя. О! Я в Лютном, в лавке… Лавке… Нотта? Нет, у Тео есть брат, он здесь хозяин. Погодите, разве я одна сюда пришла? — Я здесь, — раздался откуда-то снизу недовольный голос. Я опустила взгляд и увидела маленького мальчишку, лет семи, а то и меньше. Сердитое выражение смотрелось на детском личике комично. Интересно, чей же это ребенок? Точно не мой, хотя он очень напоминал мне кого-то знакомого. Даже не знакомого, а… Кого-то дорогого. Но как же его зовут? — Том? — Да-а! — он выдохнул торжествующе и слегка устало. — Мордред с ним, этим местом, главное, что наконец-то нам удалось выйти из центра и ты начала вспоминать. — И долго мы пытались выйти? — поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор. — Долго. Ты не хотела говорить, не верила мне, убегала. Приходилось начинать заново. Я присела на корточки, чтобы быть с мальчишкой на одном уровне: — Как же я могла убегать от такого милого ребенка? Он как-то очень по-взрослому закатил свои яркие синие глаза и фыркнул: — Душа моя, давай закрепим наш успех и пойдем дальше, — тут он обратил внимание на мою одежду и зацепился взглядом за разрез до самого бедра. — Серьезно, давай уйдем! Если вдруг здесь появится кто-то, кого бы я не желал видеть, то не ручаюсь за себя. Мне бы не хотелось в твоем разуме разбрасываться Непростительными. — Да кто же здесь может появиться? — Тот, ради кого ты так когда-то одевалась. Он решительно схватил меня за руку и потянул к выходу. Я не могла сдержать улыбку — настолько серьезным и милым этот Том выглядел. Хотелось затискать его в объятиях. — Хорошо, мой дорогой. Такому милому ребенку, как ты, не место в Лютном переулке. А куда ты хотел бы пойти? — Куда угодно. — Почему ты такой маленький? — мы вышли из лавки и повернули направо, в сторону Косой Аллеи. — Мне кажется, ты должен быть старше. — Потому что мы в Лютном, — он прищурился и взглянул на затянутое тучами серое небо. На этой улочке всегда было плохо с освещением, а при туманной погоде казалось, что вот-вот все огни пропадут и наступит непроглядная тьма. — Тебе захотелось бы увести из такого опасного места ребенка. И судя по тому, что нам никто не помешал и мы движемся куда и собирались, эту головоломку я сразу разгадал. Дальше будет легче. — Ты любишь разгадывать головоломки? — Только не в твоей голове, Панси. Косая Аллея встретила нас запустением и закрытыми лавками. Ветер гонял по улице сухие листья и обрывки пергамента. Том приободрился ещё больше. — Замечательно. Мы всё ближе к цели. — А что у нас за цель? — Выйти отсюда, — он указал пальцем на проход в «Дырявый Котел». — Надеюсь, за ним будет не маггловский Лондон. Мы зашли в паб, где тоже не встретили ни одной живой души. Я покрепче стиснула руку Тома и толкнула входную дверь. В нос ударил одуряющий запах лаванды и полевых цветов. Мы оказались перед воротами в поместье. Солнце клонилось к закату, окутывая пространство мягким золотистым светом. — Так странно себя чувствую. Меня прокляли, да? Том снова выглядел как высокий красноглазый волшебник в черном балахоне. Он медленно приобнял меня за плечи, наблюдая за реакцией, и, не встретив никакого сопротивления, невесомо прикоснулся тонкими бескровными губами ко лбу: — Да. Осталось немного, скоро я тебя вытащу, — чуть наклонил голову, прислушиваясь к чему-то. — Барти уже переместил нас к алтарю. Мы с тобой добрались до последнего слоя очень вовремя. — А кто такой Барти? Домовик? Им же нельзя в ритуальный зал заходить. Подобное предположение его немного развеселило. — Он не домовик, это наш… Пожалуй, я могу сказать, что друг. Когда мы вошли в особняк на шее будто распустился узел невидимой петли, а в голове немного прояснилось. Я оглянулась по сторонам, рассматривая внутренний интерьер, и отчетливо осознала, что нахожусь дома. Кожу пощипывало от магии и что-то звало вниз, к алтарю. — Идем, — Том шагнул к ступеням в подземелье. — Время поджимает, закат уже был. Несколько футов до ритуального зала я шла так быстро, будто меня туда тянуло Акцио. Алтарь искрил от магии. — Как ты будешь мне помогать? Я до сих пор не соображу, что происходит. Знаю, что проклята, и от этого у меня провалы в памяти и… — ну конечно, это теперь очевидно. — Мы не в реальном мире, да? Том провел длинными бледными пальцами по родовому камню, темному, яркому, пульсирующему, и ответил после недолгого молчания: — Ты снова была безрассудной, душа моя, и нарвалась на Кавеа Ментис. Интересно, что проклятье Дамблдор бросил в тебя, но по сути адресовал его нам обоим, потому что включил в него головоломку с моей личностью. Знаешь, как бы это сработало, будь я действительно тем, кем он меня считает? Ты забываешь меня, а я мучаюсь, пытаясь тщетно до тебя достучаться, при условии, что достаточно владею легилименцией. Я — ключ, о котором ты не помнишь. Самостоятельно выбраться — без шансов. Весьма изощренно использовать подобное против пары супругов, тем более, для Дамблдора, который всю жизнь позиционировал себя светочем добра и всепрощения. Даже для того, чтобы проникнуть в твой разум пришлось повозиться, пока я не понял, что моя новая личность там под запретом. Если бы я додумался сразу показать тебе Волдеморта, у нас были бы ещё сутки в запасе на поиск другого выхода из ситуации. Хотя, скорее всего, его попросту не существует. — Сутки в запасе? Разве у Ментальной клетки есть срок действия? Если ухаживать за телом, то под этим проклятьем можно держать человека долгие годы. — Не в твоем случае, — Том вздохнул. — Это вина моего наследия и его специфики. Пока ты была сильна и в перспективе полезна роду как возможная будущая мать моих наследников, камень принимал от тебя магию для собственного усиления, в свою очередь, поддерживая при необходимости в ответ. До закрепления нашего брака он воспринимал тебя, грубо говоря, младшей ветвью. Но сейчас ты заперта внутри собственного разума, недееспособна и являешься, по мнению родового камня… Если такое определение применимо к неодушевленному предмету… Являешься для Главы, то есть меня, балластом. Он решил, что лучшим решением будет забрать твою магию и жизнь для собственного усиления. — Он… — я оглянулась на алтарь и блестящий черный сапфир. — Он меня убивает? — Камень не разумен, а мои предки в подобных ситуациях его никогда не использовали для спасения или лечения младших членов семьи. Он просто делает так, как ему привычно, а времени, чтобы попытаться перенастроить его у нас нет. Мне жаль, Панси, это ведь я предложил обойтись без помолвки, которую можно разорвать, а сразу произнести брачные клятвы. Прости. — Ты не знал ведь, что так случится. Том стоял не шевелясь, с застывшим на лице виноватым выражением. С его внешностью, которой впору было пугать маленьких детей, это выглядело почти забавно. — Я не только за это извиняюсь. Есть и относительно неплохие новости. Прошло уже три дня с момента получения проклятья, и сегодня тридцатое апреля. — Бельтейн! — Именно. Так что ритуал закрепления мы в любом случае проведем, когда собирались, пусть и на два года раньше. — Не очень хорошо, — я вздохнула. — У меня могут быть проблемы с магией в будущем. — Зато камень перестанет тебя убивать и признает. В самом худшем варианте я предпочту видеть тебя почти сквибом, но живой и рядом, — Том взглянул на свою ладонь и несколько раз согнул и разогнул пальцы. Движение немного напомнило то, как паук шевелит своими лапками. — Здесь, в отличие от Хогвартса, у меня не получается выглядеть шестнадцатилетним Томом Реддлом. Это всё странные выверты твоего разума. Чем он тебе так не понравился? — Почему же не понравился? Он мне просто недостаточно знаком. А ты выглядишь весьма экзотично, — я фыркнула, — но почему-то привычнее. Со мной, наверное, тоже что-то не так, да? — Ты очень красиво выглядишь, как и всегда. Просто на тот возраст, когда проводила время в Лютном. — Почему мне кажется, что разговор про Лютный совсем не к месту? — пробормотала я и принялась расстегивать платье. — Что же там такое происходило, что тебя это так раздражает, и, по всей видимости, уже долгое время? — Я бы предпочел, чтобы как раз об этом ты никогда не вспомнила… Погоди, ты уже готова? — А чего ждать? Разве на кону не стоят моя магия и жизнь? — Просто я раздумывал, что именно говорить и как подвести к вот этому, — он кивнул рукой на себя и немного растерянно посмотрел, как я абсолютно голая сажусь на алтарь. — О, даже несмотря на сумятицу в мыслях, я знаю, что это точно не то, к чему меня пришлось бы подводить и уговаривать. Физиономия почти змеиная, что с того? Странно это, но твой вид меня почему-то не отталкивает. Мне кажется, я тебя люблю. Люблю всё то, что там у тебя под кожей, тебя самого. Ну, по крайней мере, я не очень хорошо помню, но чувствую именно так. Том помолчал, только таращился на меня непонятным взглядом. — Я никогда тебе не говорил этого вслух. И я тебя люблю. Хотя думал, что я этого не умею. Может, не так, как это описано в романах или… — Какой идиот будет измерять чувства? В чем мерять-то, в фунтах или унциях? Лучше вернемся к нашему делу, потому что я хочу выбраться. Я правильно понимаю, всё будет происходить одновременно с реальным миром? — Правильно, — Том скривился, как от зубной боли. — Только там ты без сознания и я тебя держу под постоянной легилименцией. Звучит так себе, и это не то, чего бы мне в действительности хотелось. Я приглашающе протянула руку: — Кажется, многое у нас происходит не так, как хотелось? Неважно, на самом деле. Иди сюда. Он рывком оказался совсем рядом, прохладные длинные пальцы легли на талию, скользнули выше, по ребрам, задержались на груди. Правая ладонь двинулась дальше: плечо, ключица, шея. — Если хочешь, закрой глаза. — Нет. Ладонь Тома на шее ласково придавила меня к алтарю, заставляя лечь и обхватить его за талию бедрами. Черный балахон испарился дымкой. — Не уверен, что лучше — поторопиться, чтобы ты быстрее очнулась, — пробормотал он, жадно рассматривая контраст своей нечеловеческой бледной кожи и моей, — или подождать несколько минут. Есть в этом что-то чересчур возбуждающее. Я в ответ хрипло выдохнула, и глаза всё же зажмурила: обе его ладони уже гладили внутреннюю сторону бедер, мягко, но настойчиво раздвигая их в стороны. После первого движения влажного языка, в голове зашумело и я будто провалилась куда-то, воспринимая происходящее урывками. Пальцы впивались в кожу, держа крепко и заставляя оставаться на месте, пока меня выкручивало и потряхивало от удовольствия. — Я здесь, здесь, — Том придавил меня тяжестью своего тела, выдохнул в шею, прикусывая её и делая первый толчок. Я охнула, ухватив его плечи, а он торопливо зашептал катрен, повторяющий брачную клятву и скрепляющий наш магический брак. — Всё хорошо. Я глубоко вдохнула и поняла, что очнулась: воздух наполнился вкусом и запахами пыли, камня и подвальной прохлады. Мои ладони скользнули по гладкой спине, снова вернулись на плечи и поднялись выше, запутавшись в чужих волосах. Я открыла глаза и проморгалась, возвращаясь в реальность. Дыхание от открывшегося зрелища перехватило: темные пряди падали на влажный лоб, расширившиеся от возбуждения зрачки почти полностью скрывали синюю радужку. Я выгнулась, дрожа от удовольствия, когда Том задвигался тягуче, медленнее, покрывая влажными поцелуями всё, до чего мог дотянуться. *** — Насколько же ювелирно точен был Снейп в своем заклинании? — я рассматривала размазанную на пальце маленькую каплю крови. В голове всё ещё звенело, но камень, послушно признав меня равной Главе рода Гонт, щедрым потоком возвращал силы и магию, которые успел забрать. Ощущения были странные, будто он был доволен произошедшим. А точно ли он меня убивал, и насколько камень действительно неразумный? В ответ на мои мысли возникло чувство, что по голове ласково прошлась большая, обманчиво мягкая рука. Кажется, нас очень ловко и по-слизерински надул собственный родовой камень. — Настолько, чтобы хватило и на брачный ритуал. С кровью всегда сильнее и надежнее. Душа моя, — пробормотал Том мне в ухо, — мы до сих пор голые лежим на нашем алтаре. Мерлином клянусь, худшего момента, чтобы вспомнить Северуса, трудно найти. — Само получилось, исключительно из-за зельеварческого интереса. Я ведь теперь своего рода специалист в подготовке ингредиентов, если ты не знал. Том, — левой лопаткой я ощутила какой-то дискомфорт, — алтарь же гладкий, что там у меня под спиной лежит? Он подозрительно притих, а потом запыхтел мне в ухо: — Всего лишь кольцо. — Какое кольцо? Он приподнялся на локтях и достал из-под меня маленькое колечко. То самое, в которое переместили крестраж из Гарри Поттера. — Том… — Справа ещё одно лежит, из чаши Хаффлпаффа, — голос звучал немного виновато, но довольная широкая улыбка портила всё впечатление. Мы помолчали. — То есть ты решил совместить два ритуала в одном. У тебя хоть получилось их соединить, или переместить, или что именно ты собирался делать? Ты проверишь? — Ну, кое-что получилось, — его глаза полыхнули восторгом. — Я и без проверки прекрасно чувствую собственные части. Не совсем то, на что я рассчитывал, но результат отличный! — Пока я тебя не ущипнула за какую-нибудь голую часть тела, любовь моя, может, уже скажешь, как есть? — Так уж вышло… В общем, соединить я их смог, а вот с тем, чтобы слить в единое с моей душой вышла накладка. Так что, Панси, ты теперь мой крестраж.