В тихих словах забытых цитат

Фраза: Люди всегда требуют правды, но она редко приходится им по вкусу. Она – Иллирия. Древнейшая. Опаснейшая. Проклятая и забытая. Вернувшаяся. Сломавшая его мир. Расщепившая его на кусочки. Сжегшая его дотла. И невиновная в этом, хотя он ненавидит ее – безмерно и навсегда. Ей не нужно лгать. Ложь – это для людей. Для тех, кто не может говорить правду так жестоко и честно. Она говорит Истину. В последней инстанции. Непреложную. Неприкрытую. Обнаженно-болезненную. Уэсли пьет дешевый виски после каждого разговора с ней. Хотя нет. Не дешевый. Дорогой. Это же Вольфрам и Харт! Адвокатская контора самого зла… – Твоя злость вкусней твоей горечи. Богиня… Демон… Кто она по сути своей? Она ступает осторожно, смотрит на него с интересом. Ей любопытно. Она пришла в этот мир и вновь учится в нем жить – в изменившемся, преображенном, перекроенном, поломанном и уничтоженном. Не ее мире. Кто-то когда-то давно тоже разнес ее мир на кусочки. Просто она этого не видела. Она спала в Глубоком Колодце. Как бы Уэсли хотел заснуть. Древнейшая говорит с ним. Общается. Слушается… Притворяется Фрэд – на мгновение… На вечность… И не понимает, почему Уэсли злится. Почему… – Ты говорила, – бормочет мужчина, – что моя злость вкусней горечи. – Не когда ты зол на меня, – как само собой разумеющееся сообщает экс-Богиня. Или Богиня действующая? Как понять? Боги старого мира мертвы. В новом мире им нет места. Но она вернулась. Вернулась, чтобы уничтожить его мир, чтобы… Уэсли пьет слишком много. Или слишком мало. Он о-пус-то-шен. У-нич-то-жен. Мертв. В груди бьется сердце. Иллирия смотрит на него странно, словно пытается понять, что же с ним происходит. Но нет, конечно, нет! Она же Древнейшая! Что ей – вечной и всемогущей – какой-то человек? Пусть он и тот, кто первым встретил ее в этом мире… и потерял свой мир из-за нее. – Я могу предложить тебе ложь, – однажды скажет Древнейшая. Она может притвориться Фрэд. Она сделает это искусно – слишком много воспоминаний той, кого уже нет и никогда не будет. Она говорила это – честно, бесконечно правдиво… – Ее душа сгорела. Древнейшей не нужно лгать. А Уэсли не нужна ее ложь. Ему по вкусу правда. Даже такая, болезненная, горькая, разрывающая. Честная. Но однажды… когда-нибудь… Древнейшая солжет. Ему. Для него… Однажды… Однажды она натянет лицо Фрэд, стряхнет со своей кожи и волос неестественную синеву, окрасит любимые глаза в карий и тихо скажет: – Уэсли, мой Уэсли… И по щекам ее будут катиться слезы. И она будет лгать. Даже этими слезами. И ей будет плевать на него. Почти. Ведь просто так Древнейшая не стала бы лгать. Не ради какого-то презренного человека – пыли под ногами ее величия!.. Однажды Иллирия солжет ему… …И скажет правду… Она – Иллирия. Древнейшая. Опаснейшая. Проклятая и забытая. Вернувшаяся. Ей не нужно лгать. Ложь – это для людей. Для тех, кто не может говорить правду так жестоко и честно. Она говорит Истину.