В тихих словах забытых цитат

Фраза: Безумие относительно. Всё зависит от того, кто кого запер в какой клетке. Когда она приходит к нему в Дом Эха, это кажется… почти забавным. Почти милым. Почти нереальным. Потому что Лидия Мартин, осторожно расправляющая складки на своей модной и дорогой юбке, не может быть реальной. Не здесь. Не в этой палате. Не с усталым ожиданием, когда он оступится и превратиться в столь ненавистного ей безумного монстра, пропечатанном в каждом идеальном движении, в каждом взгляде, в каждом слове, пожалуй. Доктор Валак всегда любезно ее приветствует, стараясь лишний раз не пересекаться с ней взглядом. Провидец отчего-то побаивается маленькую банши. Оттого, что она видит смерть? Оттого, что она видит жизнь не так, как другие? Или оттого, что она тоже безумна? Питер не спрашивает. Ему почти не интересно. Все его мысли сейчас занимает Лидия Мартин, возвращающаяся раз за разом и пытающаяся – что? – не бояться его?.. Это кажется почти милым. О чем он ей с ехидной улыбкой и замечает. – Ты – безумец, – отвечает она на это. – Безумие относительно. Всё зависит от того, кто кого запер в какой клетке, – не соглашается он. – И мне кажется, что я, помещенный в камеру с чокнутым-доктором, более нормален, чем ты, пытающаяся запереть себя в клетке из нормальности… Кто такая Лидия Мартин? Королева Старшей школы?.. Или городская сумасшедшая?.. Что ближе к духу банши? И к чему ты стремишься?.. Она не отвечает в тот день. Просто уходит, громко хлопнув дверью. Кажется, он ее обидел. Какая досада. Но разве он не прав? Разве ее сила не дарует ей статус слегка чокнутой странной девчонки?.. Королева Старшей Школы – это так мило. А еще – глупо. Потому что, стремясь быть такой, как все, стремясь быть лучше всех, она навешивает на себя ярлык и старается ему соответствовать, вдеваясь в тяжелые кандалы человечности, недоступной им, тем, кого нельзя назвать людьми. Доктор Валак после ее ухода называет Питера идиотом. Когда Лидия не возвращается через месяц, он с ним соглашается. Раньше к его клетке приходил хоть кто-то. Сейчас он, запертый, свободный в своих мыслях, но безумный по мнению всех остальных, остался один на один с чокнутым доктором. Нет. Не так. Сейчас Питер остался один. В клетке, которую начал строить себе сам. В клетке, где было место для Лидии Мартин, встречами с которой он почти дышал, но почти не осталось для того монстра, свободой которого он кичился. …Когда через вечность его начали выпускать во двор для прогулок, Питер почти с ехидством увидел ее, Лидию Мартин, читающую книгу и морщащуюся от голосов в ее голове. Он подошел к ней, собираясь сказать что-то торжествующее, утверждающее его гений, но она опередила, посмотрев на него снизу вверх и сказав: – Безумие относительно. И моя клетка – меня устраивает. И вернулась к книге, напрочь игнорируя то, что безумцев здесь, в этой клетке – двое.