Я никогда тебе не достанусь

      Мы снова живем вместе, и я не знаю, чем заслужил это. Ты поправляешься — я счастлив, и хочется думать, что тебе становится лучше еще и оттого, что я рядом.       Мы не говорим о случившемся, и эта недосказанность влияет на нас. Ты тоже чувствуешь эту дистанцию. Между нами есть чувства, но теперь сложно полноценно их проявлять.       Я стараюсь всегда быть рядом. Знание, что ты как никогда нуждаешься во мне, позволяет, наконец-то, почувствовать собственную значимость в твоей жизни. С виду можно сказать, что мы пара, но секса по понятным причинам между нами нет. Иногда, я физически ощущаю, как ты хочешь меня. В эти моменты в твоем взгляде появляется хищный блеск, а твои прикосновения становятся настойчивыми и горячими, ты словно обозначаешь мою принадлежность по отношению к себе. Но у меня не хватает смелости этим воспользоваться, случившееся заставляет игнорировать свое влечение, потому что для меня нет ничего страшнее, чем снова причинить тебе боль, и этот страх намного сильнее, чем может казаться. Ты слишком много для меня значишь, особенно теперь, когда ты пустил меня в свою настоящую жизнь.       Я хочу, чтобы ты знал, спать с тобой не самое важное для меня в этих отношениях, намного важнее просто быть рядом, знать, что ты мой, чувствовать твою привязанность, которая становится все сильнее. Но это совсем не значит, что я не хочу тебя, даже наоборот, как бы я не старался уберечь тебя от своей порочной страсти, каждую ночь я все равно занимаюсь с тобой сексом в своем сознании. Там мы свободны от предрассудков, там не существует ни моей вины, ни твоей скованности. Там я люблю тебя всеми известными мне способами, и там ты никогда не отвергаешь меня.       Иногда я целую тебя, и в эти моменты приходит понимание того, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. Ты изменил все, теперь только ты по-настоящему имеешь для меня значение. И я не знаю, откуда берутся силы сдерживать себя, видимо, я не до конца испорчен. Кто бы мог подумать?       Мы часто вместе засыпаем, и это действительно просто сон. Но чувствовать тебя мирно спящего рядом по эмоциям несравнимо с самым нереальным сексом за всю мою распутную жизнь. Хотя, если честно, я уже не помню, как это было с другими. В моих мыслях живешь лишь ты. И если станет выбор просто спать с тобой в одной постели или заниматься каждый день умопомрачительным сексом с самыми невероятными красотками, я выберу наши ночи, потому что для меня больше не существует иной красоты, кроме твоей. Не осталось ничего кроме твоих губ, сумасшедших синих глаз, нежной кожи, тонких, по-женски изящных, рук. Просто я люблю тебя, все, что есть в тебе. Я хочу быть для тебя всем.       — Колин, ты не считаешь, что уже пришло время, нам кое-что обсудить?       Я сегодня поздно вернулся со съемок, и вместо «Привет» слышу этот вопрос. Джей стоит в дверном проеме, скрестив руки на груди. Я вижу, что он нервничает, наверняка, накручивал себя весь день, и сейчас на взводе.       — Привет, я тоже рад тебя видеть. Кстати, сегодня тебе все передают приветы, и ждут твоего возвращения как можно скорее.       Выражение его лица смягчается. Ему нравится знать, что его любят. Он немного самовлюбленный эгоист, хотя, если честно, не немного.       — Спасибо, я знаю, мне сегодня Стоун звонил, спрашивал, когда я смогу вернуться.       — И что ты ответил?       — Через неделю, — он быстро отвернулся, пряча глаза, зная, что меня не устраивает такой вариант.       — Врач сказал, ты должен как минимум три недели провести в покое. Прошла только одна.       — Ты же понимаешь, что обстоятельства не от меня зависят, съемки больше нельзя откладывать.       — Но ты еще не до конца поправился, а там такие нагрузки, сам знаешь.       — Я уже могу сниматься, мне намного лучше, тем более ты будешь рядом. Ты ведь будешь рядом? — он сделал нарочито невинный взгляд и соблазняюще улыбнулся.       — Знаешь же, что буду, — обреченно подперев стену, я понимал, что бессилен перед его чарами.       — Знаю. — Джей начал медленно подходить ко мне, двигаясь по-кошачьи плавно. Сердце бешено заколотилось, когда его руки скользнули под мою футболку, а губы коснулись моих. Он целовал меня смело, настойчиво, требуя продолжения таких редких ласк.       Я отвечал на все его действия, тело просило тепла, но в какой-то момент барьер в моей голове снова включился. Я отстранился от него, заканчивая контакт сдержанным коротким поцелуем.       — Вот! Вот об этом я и говорю! — высвобождаясь из моих объятий, он с вызовом смотрел на меня. — Ты не хочешь меня, между нами ничего не происходит, кроме того, что мы живем вместе, как престарелая пара. Ответь, зачем ты здесь? Что за радость такая быть со мной просто так?       — Я просто хочу быть с тобой, что тут непонятного?       — Нет, не хочешь, иначе был бы! Ты со мной из жалости, из-за чувства вины! Хватит уже мучить себя! Ты никому ничего не должен! Я тебя отпускаю.       — Что ты такое говоришь? Откуда вообще эти мысли в твоей голове? <      — Да что тут непонятного! Ты живешь со мной, как сиделка. Да, ты рядом, всегда помогаешь мне, но ты не хочешь меня больше. Лучше бы ты тогда все-таки трахнул меня, и сейчас я бы не был таким жалким!       — Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я ушел?       — Да, хочу! Мне невыносимо находиться рядом с тобой! Изо дня в день ты травишь меня своим благородным состраданием. Я больше не могу терпеть это! С тобой я чувствую себя неполноценным!       Я быстро развернулся и, нервно теребя ключи от машины, почти бегом направился к двери. Все было, как в тумане. Я не мог думать, не понимал, что происходит, что, блядь, снова произошло между нами?       Но вдруг сквозь туман пробился его голос. Холодные пальцы легли на запястье, потянули, развернули к себе:       — Прости меня, — он повис у меня на шее. — Прости… Я не хотел. Не уходи.       Я чувствовал, что он на грани. Руки сами обхватили хрупкое тело.       — Ну, все, все, малыш. Я с тобой, и никуда не ухожу. Слышишь? Что случилось?       — Прости, я идиот, я знаю. Просто я запутался, и не понимаю, что ты ко мне чувствуешь? — он испытывающе смотрел на меня.       — Неужели ты не видишь? — я сильнее прижал его к себе.       — Но ты больше не пытаешься… Ну понимаешь?.. Ты избегаешь меня.       — Да, я ненавижу себя за то, что сделал! Как ты не понимаешь? — вот и всплыла та тема, которую мы старательно обходили все это время. Я выпустил его из своих объятий, и отвернулся не в силах больше смотреть в его глаза. — Мы никогда не говорим об этом, и каждый страдает в одиночку! Я даже не знаю, простил ли ты меня?       — А ты пытался хоть раз поговорить со мной? Я иду у тебя на поводу, закрываю глаза на твой эмоциональный кретинизм, пытаясь дать тебе время, чтобы ты уже перестал себя винить! И что я получаю взамен: ты сторонишься меня, как прокаженного, избегаешь взглядов, прикосновений. Мы все больше отдаляемся друг от друга. Что я должен думать?! Конечно, я не понимаю, чего ты от меня хочешь! — он обошел диван и сел, обхватив свои ноги, глаза выражали глубокую задумчивость.       — Прости меня… За все, что сделал тогда. Прости, я не хотел, чтоб это было так, — я стоял у него за спиной, беспомощно разглядывая напряженный силуэт, не в силах даже прикоснуться к этому запретному и одновременно настолько желанному для меня телу.       Он молчал, никак не реагируя на мои слова. Я подошел и сел рядом. Волосы скрывали его лицо. Он опустил ноги на пол и сел ровно, вытирая предательски подступавшие слезы натянутым на пальцы рукавом рубашки. Сердце сжалось. Я встал перед ним на колени, чтобы видеть его лицо, которое он так упорно прятал за каскадом волос.       — Я засыпаю и просыпаюсь думая о тебе вот уже на протяжении четырех месяцев. От мысли, что ты попал из-за меня в больницу, мне не хочется жить, поэтому сейчас, я не тороплю события, пойми это. Но каждую ночь, когда ты спишь в соседней комнате, мы вместе в моей голове. Я помню твое тело, только в мыслях я могу любить тебя, — я сжал его руки, они были такими холодными.       Когда я поднял глаза, то увидел, что по его щекам пролегли прозрачные дорожки слез, он уже не пытался скрыть их.       — Джей…       — Я уже давно тебя простил, еще на съемках, когда услышал это «Прости», которое так ждал, только легче не стало. Ты упорно избегал меня. И я начал думать, что ошибся во всем, что не нужен тебе. Просто понимаешь, ты понравился мне с самого начала, и я чувствовал взаимность. А потом я узнал про этот нелепый спор, ну и взбесился. Нужно было самому поговорить с тобой, а я ждал лишь момента, чтоб тебя обломать. А потом случилось все это… Когда ты ушел, я лежал там и чувствовал себя полностью раздавленным. Я понимал, что сам спровоцировал тебя. А позже, испытывал такой стыд в каждой сцене, что мы играли. Было трудно даже дышать рядом с тобой. И ты больше уже не подходил… Я до сих пор не понимаю, что между нами происходит, как преодолеть эту неловкость? Я не верил, что Колин Фаррелл, может относиться серьезно к парню, тем более такому, как я, ты же знаешь, я не подарок…       — Я люблю тебя…       — Что?       — Я люблю тебя.       — Колин…       — Постой, дай мне закончить. Когда все это случилось, я был потерян, потому что не знал, как все исправить. Я же совсем не знал тебя, и был уверен, что ты просто не станешь со мной разговаривать. Хотелось исчезнуть, сбежать, чтоб не чувствовать всего этого. Находиться рядом с тобой, не имея возможности даже заговорить, поверь, это невыносимо. Я оступился, пошел на поводу у инстинктов, я так хотел тебя, и с этим трудно было совладать, а ты такой неприступный, и ты сводишь с ума. Но ты должен знать… я не такой, я обещаю…       Не знаю, что мной руководило, наверное, я хотел, чтобы он поверил мне или просто хотел успокоить его, или загладить вину, поэтому я взял в ладони его лицо и поцеловал. От его запаха закружилась голова, соленые слезы смешались со вкусом его губ. Меня охватила дрожь.       — Ты должен знать, что я чувствую, — шептал я, пытаясь согреть его холодные руки своим дыханием. — Ты нужен мне, я больше не могу скрывать это, не могу больше ждать. Он убрал прядь волос с моего лица, и, положив руки мне на шею, смотрел в глаза, терпеливо ожидая, когда я закончу:       — Я люблю тебя, так сильно, как никогда не любил. Никого. Ты веришь мне?       Неловкое «Да» слетело с его губ, проникая под кожу, наконец-то согревая мою измученную душу.       Мы целовались и, казалось, это длилось вечность.       — Иди ко мне, — прошептал он.       Загипнотизированный его взглядом, я смотрел, как он расстегивает свою рубашку, давая мне касаться постепенно обнажающегося тела. Он снял с меня футболку и потянул к себе. Совсем не по-мужски изящный, он был передо мной абсолютно обнаженный, единственный в своем роде, и только мой.       — Я хочу тебя, Колин, — прошептал он заветные слова, и я уже не мог остановиться, да и не хотел.       Его дыхание стало прерывистым, а сердце колотилось так сильно, что я чувствовал его бешеный ритм.       — Тише, тише, дыши. Я знаю, как нужно, просто верь мне.       От желания пропадал слух. Я чувствовал, как сильно он возбужден, какой он горячий. Я касаюсь его, сначала осторожно, словно опасаясь разрушить эту хрупкую обжигающую красоту. Но страсть во мне набирает обороты, и его целостность нарушается под моим натиском. Я освобождаю нас от нелепых ограничений, теперь ничто не мешает быть с ним, нет больше морали и я, наконец-то, свободно парю в этом нравственном падении. Теперь для меня есть только он, его тело, его губы, глаза, и голос, такой хриплый сейчас, такой надрывный. Существует лишь мягкость его волос и тонкая линия колен, даже солнце не светит мне больше, теперь он освещает мой путь, он — мой смысл, моя религия.       Я крепче сжимаю тонкие татуированные запястья, коленом раздвигаю ноги, и проникаю внутрь, он совсем узкий, тугой, тесный, горячий. Синие глаза расширяются, и я чувствую, как его ноги судорожно сжимают мои бедра. Осторожно поглаживая их, я шепчу, кусая мочку его уха:       — Расслабься, я с тобой. Ты нужен мне. Чувствуешь? Почувствуй это. Тихо. Расслабься.       Я останавливаюсь, даю ему время привыкнуть ко мне внутри себя. Напряжение, сковывающее беззащитное тело, постепенно уходит.       — Я с тобой, ты мой теперь. После всего этого, ты только мой…       Как в бреду я зову его. Его имя создано для моих губ. Я поглощен его теплом, его нежностью. Он становится послушным. Я руковожу его движениями, делаю так, чтобы ему стало хорошо, и физически чувствую любовь огнем разливающуюся по моим венам. Ускоряюсь. Он хватает ртом воздух, кажется, разрывая кожу на моей спине.       — Колин, да…       — Так хорошо?       — Да. Да… не останавливайся.       — Мой мальчик, я люблю тебя.       — Колин….       — Мой…       Его ресницы вздрагивают с каждым моим проникновением. Я трогаю его лицо. Дрожащие губы беззвучно шепчут мое имя, он целует меня, стирая остатки разума. Хочу познать его, видеть мир его глазами. Я понимаю, он уже близко. Живот наливается свинцовой тяжестью, давя на его каменный член. Нечем дышать, поэтому я дышу им. Это новый самый подходящий для меня способ жить.       — Колин…       Он изгибается под тяжестью моего тела, стонет, кусает губы.       — Ты мой только мой, я ждал тебя, я…. Я…       Я кончаю в него.