In Joy And Sorrow.

Пора совместных гигов HIM, The Rasmus и Negative прошла давно, но не бесследно. Йонне уже даже не помнил, когда в последний раз они пересеклись в туре, и на самом деле он немного скучал по их разрушительным пьянкам, по ни к чему не обязывающему трепу и той атмосфере истинно финского сумасшедшего веселья, когда нормальным было абсолютно все: даже признаться Липстику в вечной любви, переодевшись в костюм феи. Аарон с удовольствием встретился бы с парнями из других групп, посидел в каком-нибудь баре или выбрался бы с ними на природу, но сейчас бесконечные туры и фестивали не оставляли ни минуты свободного времени. И теперь они даже не успевали пообедать втроем - Йонне, Вилле, Лаури - как то бывало раньше. Вало искал новый лейбл, The Rasmus колесили по всему свету с презентацией нового альбома, Аарон и его группа то и дело отыгрывали концерты в странах-соседях и в перерывах между выступлениями пытались записывать новые песни. Если быть до конца откровенным, в глубине души Йонне немного радовался тому, что сейчас возможности встретиться лишь втроем у них нет. Последний раз, когда фронтмены собирались вместе, был незадолго до того, как Аарон переехал жить к Вало. И вот теперь, когда их с Вилле связывало нечто большее, чем пьяный секс, Йонне был не уверен, как отреагировал бы на Юлёнена. Он уважал Лаури и симпатизировал ему как человеку, как собеседнику и как музыканту, но слишком уж хорошо Аарон помнил, какими многозначительными, отнюдь не дружескими взглядами обменивались Вилле и Лаури, пока Йонне деликатно отворачивался и делал вид, что донельзя увлечен разглядыванием короткой юбки девушки за соседним столиком. Слишком отчетливы были воспоминания о времени создания Bittersweet, о том, как, увидев впервые этот клип, Аарону захотелось вышвырнуть телевизор в окно - он так и сделал, правда потом объяснял это несколько иначе. Только дурак мог бы не понять, что между Юлёненом и Вало что-то есть - что-то, что заставляло остальных неловко отводить глаза и чувствовать себя лишними в компании этих двоих. Аарон дураком себя не считал никогда. Однако ему до сих пор было непонятно, почему однажды Инфернальный так легко вычеркнул из своей жизни Лаури и оставил в ней Йонне. Равно как и непонятно было, почему каждый раз, стоило ему только увидеть мелькнувшие в телевизоре кадры из Bittersweet или старое фото Юлёнена и Вало на обложке случайного журнала, в нем просыпалось какое-то странное собственническое чувство. А еще было страшно: необоснованно страшно оказаться нежеланным и ненужным. Йонне фыркал, смеялся сам над собой, убеждал себя в том, что с тех пор прошло уже столько времени, что он, Аарон, сейчас рядом с Вилле, спит в его постели и хозяйничает на его кухне, а Юлёнен... неизвестно даже, созваниваются ли они с Инфернальным теперь. Но, видимо, даром убеждения Йонне не обладал, потому что это чувство не успокаивалось, а только нарастало с новой силой. Аарон отчего-то догадывался, что тот, кто был с Вало однажды, уже никогда не сможет его забыть и в глубине души всегда будет хотеть повторения тех дней, что они провели вместе. Во всяком случае, Йонне понимал, что, если что-то случится, он непременно будет возвращаться в мыслях к этому невозможному придурку и никогда не выпустит его из своей головы. Вряд ли собственные домыслы были достаточно весомым поводом для ревности, но Аарону вполне хватало. Поэтому он не был уверен, что сможет оставаться спокойным и невозмутимым, если им случится встретиться втроем. Возможность убедиться в этом предоставилась очень скоро. Как-то слишком удачно все сложилось: Вало удалось заключить контракт с новым лейблом, The Rasmus вернулись в Суоми, участники Negative решили устроить себе пару дней выходных... Йонне не знал наверняка, кто предложил это, но почему-тo подозревал, что именно жизнерадостному и общительному Пернатому пришла в голову близкая к гениальности идея: собраться в каком-нибудь ресторанчике, как в старые добрые - он, Вилле и Йонне. Аарон хотел было отказаться, но, заметив, с каким энтузиазмом отнесся к предложению Инфернальный, стиснув зубы, решился пойти вместе с ним. Все же, быть рядом с Вало и видеть все своими глазами лучше, чем сидеть в квартире и изводить себя беспочвенной ревностью. К помпезному зданию ресторана Farang Вилле и Йонне подходили с опозданием, потому что Аарон, внезапно распсиховавшись, пролил кофе на свою любимую майку с Микки Маусом, а потом, после порции добродушного ржача Инфернального и замечания насчет того, что сегодня Йонне ведет себя как истеричка с ПМС, разошелся еще сильнее, отказался одеваться по-человечески и вышел на улицу в чем-то сетчатом и блестящем - так, как и на концерты свои не всегда наряжался. Вало удивляли метаморфозы, происходившие с Аароном в этот день, но он не мог не понимать, что было тому причиной. Ему было странно и приятно осознавать, что его ревнуют, что Йонне далеко не плевать. Лаури, давно уже сидящий за заказанным столиком, встретил их широкой улыбкой, дружеским рукопожатием и немного удивленным взглядом. - А где вы встретились? - поинтересовался он, оглядывая довольного Инфернального и принужденно усмехающегося Йонне. - В смысле? - Вилле непонимающе наморщил лоб, в то время как Аарон фыркнул, догадавшись, в чем они прокололись. - Ну, вы же вместе пришли... - Да иду я, значит, сюда. Смотрю - Вало стоит там, ну, у соседней остановки, на часы смотрит. Ну, я к нему и подошел, заговорились, вот и опоздали немного, ты извини уж, - зачастил Йонне, как-то неопределенно улыбаясь и поспешно усаживаясь напротив Пернатого. Лаури, не заметив неискренности в тираде Аарона, добродушно хмыкнул и пожал плечами. Вскоре заказы были сделаны, и на столе появился алкоголь, после чего беседа пошла веселей и непринужденней. Вилле рассказывал о том, какая нервотрепка бывает с непонимающими агентами и как задалбливает вся эта бумажная волокита. Лаури хвастался тем, как растет популярность последнего альбома и как тепло их принимают за рубежом. Йонне по обыкновению отмалчивался и лишь иногда жаловался на нехватку материала для новых песен и пересказывал забавные случаи, которые с завидным постоянством происходили у них в студии. Чего стоил один только сэр Кристус и его любовь к пошловатым розыгрышам. Время шло, количество алкоголя в бутылках все уменьшалось, а разговоры становились все откровеннее. Юлёнен все ближе клонился к сидящему рядом с ним Вало, Инфернальный улыбался все теплее и благожелательнее, "былые времена" - времена Bittersweet вспоминались все чаще и чаще. Йонне пил мало - только смотрел, как уменьшается количество выпитого в бокалах музыкантов, безразлично ковырял ложкой какую-то бисквитно-кремовую гадость и почти перестал прислушиваться к разговору Лаури и Вилле. - Да-а, а ты тогда все говорил, что я петь не умею, - смеялся Пернатый, приваливаясь к плечу Инфернального. Тот усмехался как-то мечтательно и щемяще нежно, как и любой человек, предающийся воспоминаниям о тех минутах, которые когда-то были дороги и приятны, но затем канули в небытие. - Но ты так смешно бесился, - замечал Вало, прикрывая глаза, - и признай, петь ведь ты до сих пор не научился. Они тихо смеялись и смотрели друг на друга с им двоим лишь понятными ухмылками, а в их разговоре звучало одно лишь "а помнишь...". Поначалу Вилле пытался вновь привлечь к беседе Аарона, но тот помотал головой и уткнулся в экран смартфона, просматривая ленту Фейсбука. Он снова чувствовал себя третьим лишним, и это было чертовски неловко: когда и уйти невежливо, но и поддержать разговор ты не можешь - потому что эти темы ни коим образом не касаются тебя, и все, что остается, - это сидеть и делать вид, что тебе очень интересно, и иногда смеяться в нужных местах. Пару раз Йонне все же думал плюнуть на все и уйти, сославшись на какие-то внезапно появившиеся неотложные дела группы, но Аарона останавливала ладонь Инфернального, мягко сжимающая его пальцы под столом, и его же ласковый взгляд, которым Вало одаривал Йонне, когда Пернатый был слишком увлечен рассказом, чтобы что-то заметить. Терпение Аарона начало трещать по швам, когда Лаури начал со смехом вспоминать всех бывших Вилле и интересоваться, не подцепил ли он себе кого-нибудь еще. Йонне даже плеснул себе виски в бокал, а Вало, усмехнувшись, как-то неопределенно пожал плечами и заявил, что ему надо отойти. Оставшиеся наедине музыканты погрузились в молчание, которое внезапно прервал пронзительный писк смартфона Аарона, оповещающий о пришедшем сообщении. От кого: Вало. Я люблю тебя. Йонне закрыл глаза и отвернулся, не в силах сдержать до неприличия счастливую улыбку, расползающуюся по губам. Аарон не знал, когда стал таким сентиментальным, но теперь он отчего-то был уверен, что с легкостью вытерпит и окунувшегося в воспоминания Юлёнена, раздражающе близко находящегося к Вилле, и еще множество всякой хрени, которая их ждет не только сегодня, но вообще. Вало любит его, и Йонне плевать хотел на все остальное. От кого: Йонне. И я тебя, придурок.