In Joy And Sorrow.

Дни, проведенные в Тампере, по праву могли считаться лучшими каникулами в жизни Вилле. Все это время Вало чувствовал себя так, будто бы ему было тринадцать, а не двадцать семь, и сейчас он находился в летнем лагере с закадычным другом, готовым на любую авантюру. В самом деле, как бы Йонне ни закатывал глаза и каким бы выразительным ни было его "придурок", именно он подбивал Инфернального на всякого рода безумства и не упускал ни единой возможности совершить что-то совершенно дурацкое, сумасшедшее и до одури веселое. Они играли в футбол на заднем дворе и таскали малину для пирога из соседского сада - причем Йонне обычно стоял на стреме, ржал и комментировал каждое действие Вало. Инфернальный психовал и половину всех ягод переводил на обстрел Аарона. Йонне сгибался пополам от хохота, уворачивался от летящей в него малины, а потом материл Вилле за то, что он опять ничего не оставил на пирог, и им снова придется разогревать пиццу. А после Йонне возился с духовкой и с дикими визгами, которых никто не мог бы от него ожидать, бегал по всей кухне от Вало, вознамерившегося повязать Аарону белый передничек. Наконец, устав гоняться за поистине неуловимым Йонне, Инфернальный признавал свое поражение и уходил в спальню, где от нечего делать подрисовывал усы самому себе на плакатах. Они запасались сэндвичами и уходили в лес на целый день. Аарон искал какие-то веточки, мастерил лук и подбирал подходящие стрелы. Инфернальный опасливо косился на жизнерадостного Йонне, бодро размахивающего грозным орудием, отставал и, по обыкновению, терялся. Аарон замечал пропажу не сразу. К тому времени он уже успевал выпустить с десяток стрел в воздух и просвистеть пару-тройку хитов Queen. Только после этого он начинал поиски Вало, крича на весь лес о том, что Инфернальный - кретин, и не дай Бог он сейчас попадется ему, Йонне, на глаза. Вилле находился на одном из поваленных деревьев, уныло и мрачно глазеющий на проползающих мимо насекомых и обеими руками вцепившийся в невесть откуда взявшуюся бутылку со странным содержимым. Содержимое Аарон обычно конфисковал, пичкал Инфернального огромными сэндвичами, нарезанными щедрой мужской рукой, и, забывая о своем недавнем намерении прибить Вало, обнимал его за плечи, хихикая и довольно рассказывая что-то о красных волосах Курта Кобейна и Капитане Джеке Воробье. Вилле лишь вздыхал: совсем разучился пить мальчик, а ведь каким был, каким был... Они брали лодку и уплывали подальше от чужих глаз, на маленький островок какого-то озера, название которого не мог вспомнить даже Аарон. Вало пытался рыбачить, а Йонне ехидно ухмылялся, хохотал неприлично громко и активно бил ногами по поверхности воды, распугивая всю рыбу. И нет, что вы, Инфернальный совсем не пытался утопить одну белобрысую заразу в озере. А Йонне, взъерошенный и мокрый, вовсе не устраивал Вало холодный душ из непрекращающихся брызг. Вилле ничуть не охаживал голодным взглядом обнаженную спину Аарона и не впивался в его губы собственническим поцелуем, опрокидывая Йонне на песок, подминая его под себя. И, конечно же, Инфернальный ни капли не ржал, когда через несколько часов обнаружилось, что его Аарон умудрился обгореть под неласковым финским солнцем, и совсем-совсем не злорадствовал, когда ему пришлось мазать каким-то странным кремом покрасневшую спину Йонне, тихо шипящего сквозь зубы. А еще порой они запирались в бабушкином кабинете, где шкафы поражали обилием всевозможных книг. Вало считал себя обладателем внушительной библиотеки, но признавал, что она меркнет перед той, что была в доме семьи Лииматайнен. Здесь старинные резные книжные шкафы вмещали в себя и научные труды Коперника и Дарвина, и многотомные размышления Фрейда, и раритетные издания шедевров мировой литературы, и пухлые тетради с переписанными от руки новеллами, и бестселлеры последних лет. И Инфернальный, и Аарон испытывали священный трепет, открывая дверцы шкафов, сжимая чуть подрагивающими от восторга пальцами корешок той или иной книги. В такие минуты они были похожи на фанатиков - возможно, такими они и являлись. Вряд ли нормальные люди могли бы просидеть целый день за книгами, забывая о перерывах на еду, лишь потому, что им попался тот самый роман, о прочтении которого они грезили вот уже месяц. Нормальные люди не стали бы то и дело отрывать взгляд от черно-белых строк и вслух зачитывать особенно понравившиеся отрывки. Но нормальных людей от чтения и не отвлекали бы легкие поцелуи в щеку, чужое теплое дыхание над ухом и томные, быстрые, обжигающие взгляды пронзительно красивых глаз. Инфернальный признавал, что ему ужасно не хочется вновь возвращаться к привычной жизни. Он любил музыку, но уставал от суеты и тех обязательств, которые накладывала на него популярность. Порой Вилле думал, что был бы счастлив, если бы мог остаться в этом домике с Йонне, петь свои песни ему одному и жить неприметной жизнью среднестатистического человека - только бы его Аарон был рядом. Им не пришлось бы прятаться от объективов камер, а услышав провокационный вопрос от журналиста, не нужно было бы лихорадочно соображать, где они могли проколоться. Да, общество все равно не приняло бы таких отношений, но как бы проще все было, не будь они знамениты... У них могло бы быть тихое, почти семейное счастье, не омраченное вечной боязнью огласки. Вало знал, что это счастье было на одной чаше весов. На другой же - судьбы всех тех, для кого музыка Вилле и Йонне была смыслом, кому слова их песен помогали жить, чьи глаза загорались, стоило им столкнуться взглядом со стоящим на сцене кумиром. Инфернальный понимал, что ни он, ни Аарон не оставят этих людей. Однажды музыканты протянули им руку, и теперь не в праве ее отнять. А счастье... Оно есть у них и так - да, неправильное, урывочное, временами горчащее, временами ослепительно яркое, но им этого хватало. И все же было грустно осознавать, что эти дни, проведенные в бабушкином доме, подходят к концу. Они были словно украденными у кого-то, и Вало опасался, что такое может больше никогда не повториться. Но тем ценнее были эти мгновения, так не похожие на то, что окружало их обычно. В один из своих последних вечеров в Тампере Вилле и Йонне играли в карты на желание. Инфернальный проигрывал раз за разом. Он уже успел несколько раз обежать вокруг дома в чем мать родила, признаться с балкона в любви Брайану Молко, согласиться мыть посуду всю следующую неделю, и теперь сидел перед сияющим Аароном с торчащими белыми ушками, найденными где-то на чердаке, среди всякого хлама, и лицом, разрисованным под заячью мордочку. Йонне не понимал, почему Вало не свернет эту игру, ведь шанса победить у него не было ни единого, но, тем не менее, не был против выиграть еще раз. Вилле смотрел на него выжидающе и обреченно. - Ну? - Ну... - Йонне усмехнулся, гадая, какова вероятность того, что после следующих слов он останется в живых, - ты сделаешь кавер на попсу. - Боже, Аарон, - Инфернальный закатил глаза, с сожалением понимая, что не дотянется до подушки, чтобы запустить ей в сидящего напротив и бесстыдно ухмыляющегося Йонне, - даже с Молко было умнее. - Мне тоже понравилось, - он одарил Вало самодовольной улыбкой, - и учти, это будет самая попсовая попса. - Spice Girls, что ли? - О, не-е-ет... Это слишком просто для тебя. - Ну спасибо, - тихо фыркнул Инфернальный. Он смотрел на Йонне тепло и смешливо, показывая, что ни капли не злится на Аарона, и тем самым давая ему полную свободу действий. - Пусть это будут, скажем... - Йонне даже задумался на мгновение, - Backstreet Boys! - Даже не буду спрашивать, откуда ты их знаешь, - Вало сокрушенно покачал головой, заставляя Аарона активно замахать руками. - Нет-нет-нет, даже не думай! Я не слушаю их! - Ага. Сегодня ты говоришь мне, что не слушаешь, а завтра я найду у тебя полную дискографию этих Boys, - Вилле расплылся в широкой ухмылке в ответ на злобный взгляд Йонне, - давай лучше сыграем еще раз. Только теперь ты не будешь мухлевать. - Что?! Это когда это я мухлевал?! - Аарон, вообще-то у меня глаза есть, - Инфернальный уже потешался вовсю, наслаждаясь растерянным взглядом Йонне. - И давно они у тебя есть? - Да с самого начала игры. - И какого хрена ты тогда молчишь? - Просто меня учили, что детям надо поддаваться. - Вот сволочь! Пришла очередь Вало сиять и довольно улыбаться, в то время как Йонне сверлил озадаченным взглядом карточную колоду. Просто Вилле действительно нравилось смотреть на такого Аарона: веселого, озорного, ухмыляющегося, с блестящей хитрецой в глазах. Вот он и молчал до поры до времени. Но должен же и он наконец-то поиздеваться! Следующую партию Инфернальный предсказуемо выиграл, и теперь уже Йонне замер в ожидании приговора: о, он знал, что извращенная фантазия Вало способна на многое! Вилле еще немного потянул время, улыбаясь напряженному выражению лица Аарона, и наконец заявил: - Ты посмотришь со мной фильм ужасов. - Я тебя ненавижу! - с чувством выдохнул Йонне. Фильмы ужасов он, мягко сказать, не любил, и заставить его посмотреть нечто подобное было практически нереально, но Инфернальный нашел-таки способ: ведь карточный долг - это святое, даже если ты крутой финский рокер. В реальной жизни Йонне был не из пугливых, но вот когда на экране что-то умирало, сияя кишками; пыталось воскреснуть, хрипя и корчась; разрывалось на кусочки или неожиданно выскакивало с душераздирающим криком... вот тогда и только тогда Аарон становился действительно слабонервным, был готов визжать, как девчонка, и отбегать от телевизора подальше. Вилле об этом, разумеется, знал, и выбранная им месть была достойной. Внезапно Йонне оживился, и на его лице вновь показалась ухмылка: - Вало, а ты даже в этом случае остаешься в накладе. - Это еще почему? - Ну, кому я на ухо-то орать буду? Оглохнешь еще, выступать не сможешь... - Ты давай не рассуждай, а готовься морально, - непреклонно произнес Вилле, галантно указывая Аарону на диванчик перед телевизором. Все было так, как и говорил Йонне. Как и предполагал Инфернальный. Темнота. Чавканье, визжание и хипы с экрана. Приглушенное "вот черт" Аарона на особенно мерзких моментах и его судорожно сжимающиеся на плече Вало пальцы. Вилле было смешно и любопытно, Йонне - уютно в объятиях Инфернального и, самую малость, все же страшно. Ни один из них не променял бы этот вечер на что-либо другое.