А был бы батюшка...

Ко дню Архистратига Михаила, ну как-то так)       — Джорджи… — пел умильный голосок в коллекторе. — Разве ты не хочешь забрать кораблик? Ихи-хи-хи-хи. Бери же его.       Пеннивайз был голоден. Пеннивайз подмигивал и обещал, что вот сейчас все-все полетают. Пеннивайз рассказывал о своем цирке и честно зарабатывал питание тем, завлекательно рассказывая — как именно хлопает попкорн.       Вкусная еда, она же мальчик в желтом, она же Джорджи хлопала глазами по ту сторону окошка коллектора. И осознавала, что да, клоун-то, конечно, личность странная, но ежели уж тебя смыло грозой в канализацию — поневоле будешь со странностями. А кораблик — свое, родное и должно быть забрано.       Дело явно шло к сытному обеду. Пеннивайз издал контрольное «ихихихи» и приготовился раззявить рот и схарчить детскую конечность, когда она просунется в коллектор.       Ожидания ОНО оказались жесточайше попраны. В коллектор вместо детской ручонки нагло вторглась борода.       — Ихихи, — на автомате выдал Пеннивайз. — То есть… Джорджи?!       Ничего себе, взрослеют нынче человеческие детеныши, — только и успело мелькнуть в голове у клоуна. Следующая мысль была уже практической: спрашивается, куда и как это кусать?       Вслед за бородой в коллекторское окошко вторгся крест на цепочке, и желания кусать в принципе кого-то резко поубавилось.       Потом в коллектор наконец протянулась рука. «Еда?» — робко понадеялся Пеннивайз, за секунду до того, как заметил, что рука как-то слишком велика, волосата и, кажется, метит в глаз. -       Игрушки, значит, у детей отбирать? — спросил вслед за этим бас, вторгаясь в коллекторный колодец последним. — Ну, ничего, сейчас мы с тобой полетаем…       Удаляясь по лужам с корабликом, Джорджи услышал, как из подземного колодца доносится что-то типа: «Куды пополз?! Я т-тебе сейчас устрою цирк с конями в канализации» — и ответное верещание: «Ихи-хи-х… по голове-то за что?!» * * *       Пеннивайз, вздыхая и сглатывая, сидел в темной луже воды в подвале у Билли. Жрать хотелось неимоверно. Ныла черепушка, в которую прилетело кадило. Одно радовало: родные тоннели канализации спасли от ужаса лютого, черного, бородатого.       Можно было отсидеться, а потом опять наброситься на детишек, питаясь их плотью и страхом.       Мешало только нечто древнее, жуткое, засевшее внутри. Сказанное то ли голосом Черепахи, то ли еще кем-то из Мира Огоньков*, то ли вообще непонятно кем…       ОН приходит всегда в черном, и его голос гулок, и от него не спрячешься…       ОН произносит Страшное Имя, и пахнет домом с крестами, и от него не спрячешься…       ОН ужасен как свет и носит его с собой, и никто не видит его меча, и от него не спрячешься…       Байки, — решил Пеннивайз, показываясь макушкой из воды с утробным чвяканием. Городские легенды местной нежити. Напридумают тоже… про людей, которые могут противостоять его многолетнему ужасу.       — Би-и-и-илли… чего ты боишься, Би…       Шурх-шурх. Звук был каким-то слишком деловым для испуганного мальчика. Ноги были тоже какими-то слишком полноразмерными. Вообще для мальчика.       На другом конце туловища оказалось неприятно знакомая борода. Под бородой располагалась книга со зловеще шелестящими страницами.       — …из телевизора лезут, из канализации прут, из луж вот теперь, не бесы, а тараканы какие-то, честное слово…       Он меня не видит, — постарался себя уверить Пеннивайз. Он же взрослый. И вообще, вот сейчас придет Билли, и я его съем, и все будет просто прекрасно…       «Шур-шур», — продрало морозцем по несуществующей коже.       — Ага, — громыхнул бас, — нашел. Так, стало быть, водичку-то поосвятим… Ну, с Божьей помощью…       Билли вздрогнул. Ему совершенно отчетливо показалось, как в подвале что-то визгливое проорало: «О нет! Это ОН!» * * *       — Ты… не должен меня видеть, — прошипел Пеннивайз. Из угла родного колодца. Куда оказался загнанным после того, как пытался попугать нервного мальчика прокаженным. Погоня прокаженного за мальчиком длилась ровно до угла, после чего Пеннивайз ударился о НЕГО, услышал хмурое: «Во шустрый попался» и попытался скрыться в предвечном, надежном логове — в колодце под старым домом.       Надежное логово предало, кадилом по голове было получено еще раз, и теперь Пеннивайз шипел из угла, пока ОН — бородатый и сосредоточенный — пролистывал свою ужасную книгу.       — О правилах мне расскажи, ага, — откликнулся ОН невозмутимо.       — Ты… взрослый, а я питаюсь лишь детскими страхами, и потому только они…       — Сказано — если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное.       Книжка предвещала что-то нехорошее. Что-то такое, с чем Пеннивайз не встречался за века своей жизни. Нужно было срочно менять тактику.       — Чего ты боишш-шься? — попробовал он.       — Гнева Господнего, ясное дело, — прилетело со стороны. Пеннивайз икнул и подумал, что изобразить такое будет как-то сложновато.       — Я могу дать тебе все, что захочешь, — здесь следовало превратиться во что-нибудь искусительное, но мысли ЕГО были непонятны и обжигающи, так что получилось превратиться во что-то, плавающее на поверхности — в дядьку с усами и микрофоном.       Почему-то захотелось заорать: «Автомоби-и-и-и-и-иль!» Пеннивайз понял, что попытка проиграна.       — Я древнее, голодное существо… — забубнил он. — Просто немного страха… раз в двадцать семь лет… совсем чуть-чуть…       — В ад за пенсией, — твердо сказал ОН и набрал воздуха в могучую грудь.       — Я девочка! — пошел Пеннивайз с последнего козыря. В смысле, пошла.       Повезло: карающая десница ЕГО зависла в воздухе. Но лишь на секунду.       — Мда, — сказал ОН потом. — Вредные бабки — они везде одинаковы. Ну, во имя Отца и Сына…       — …говорю тебе, там что-то орало под землей! — заверял Майк, таращась на дом.       — Мы должны пойти и посмотреть, — стоял на своем Билли.       Эдди нервно дышал в ингалятор, прикидывая — какая ж там антисанитария.       И только Беверли спросила у появившегося из-за дома прохожего: «Мистер, вы в порядке?»       Мистер, который был бородат и весьма бодр, заверил что в полном.       И как-то рассеянно сунул в руку Беверли красный воздушный шарик.