А был бы батюшка...

      В отделе хозтоваров универмага Детройта царил в меру томный, лиричный вечер. Покупатели сонно бродили среди стеллажей, выбирая краски, кисти, липкие ленты и временами — топоры. Менеджеры деловито пощелкивали степплерами, крепя к коробкам новые ценники. Очередной оживший мертвец сверкал бельмами глаз и пронзительно шипел «Эш!» — чем томности вечера нисколько не убавлял.         — Groovy, — бодро отозвался Эш. Он же Эшли Уильямс. Он же Эш-всех-зарежь (но это когда в плохом настроении). И привычно потянулся за верной бензопилой, мысленно прикинув: время на распиливание дедайта… время на уборку кровищи… время на объяснения с начальством… о, как раз и рабочий день кончится.         — Хорошо пилит? — поинтересовался басом случившийся в отделе покупатель, когда Эш вытащил из-под прилавка бензопилу.        Эмигрант, что ли, — подумал Эш. Экие они… незамутненные.         — Да пока не жаловался, — ответил он, задорно прикручивая пилу на место отсутствующей кисти. И исторгая из родной помощницы зловещее «врум-врум-врум…»         — Эш! — завел привычную песню дедайт. — Я сожру твою душу!        Тут Эшу положено было достать из-под прилавка еще и верный обрез и ответить остроумной фразой. А ожившему мертвяку — совершить эффектную пробежку, пролетку, пропрыжку навстречу своей кончине. Но томность вечера внезапно пошла на убыль.        — А не, — перенаправился дедайт, — не сожру.        И, на ходу превращаясь в нечто очень женственное и симпатичное (чем был до превращения в мертвяка) рванул по направлению к Эшу, частя скороговоркой:         — Приношу свои искренние извинения, обозналась, больше не повторится… Эш, ты же защитишь меня вот от этого…?!        — Обороты, вроде, нормальные, — сказал тот самый покупатель, оказавшийся высоким, бородатым и каким-то по-хорошему невозмутимым. Он с интересом изучал бензопилу на кисти Эша. — Бензина-то много потребляет?        — Меня бы кто от этого защитил, — прошипел Эш, легкими пенделями стараясь не допустить дедайта за свою широкую, мужественную спину. — Эй ты, как тебя… ты, что ли, тоже из этих?         — Цвет, в принципе, мне тоже нравится… — преспокойно продолжал рассуждать покупатель, не сводя зачарованных глаз с бензопилы. — Из этих — это то есть из каких?        — Ну, которые от «Некрономикона»… долбанные зомби, упоротые дедайты, мерзкое зло?        Мерзкое зло захныкало и попыталось заховаться за стеллаж с туалетной бумагой от неизбежного.         — Упаси Господь! — с чувством сказало неизбежное и перекрестилось.        «Бяк», — сказал дедайт. После чего задымился, затрясся и аннигилировал с печальным воплем.        — Нервный у вас тут персонал, — сказал покупатель, осеняя крестным знамением место аннигиляции. — И сервис странный… да. Так это… а можно другие модели посмотреть? Мне тут мостик через ручей надо бы подновить, а то прихожанам добираться трудно… и дрова нужны, и забор вот, и…        Тут томный вечер дрогнул окончательно. Потому что решительно по всем закуткам универмага пронесся удивленный вопль бессменного борца с ожившими мертвяками Эша Уильямса:        — ЧЕГО?! А ТАК ВООБЩЕ МОЖНО БЫЛО?!

* * *

        — Мне бы пилу, — робко сказал отец Михаил. Он поглядывал на вцепившегося в него Эша с ласковой опаской. На бензопилу (которую Эш так и не открутил от кисти) он поглядывал с пристальной оценкой.         — Чем пользуешься?        — Пока что ручной. И топором еще.        — Да, топором я тоже…        — Но времени-то занимает столько! Пока, значит, их наколешь… А дети под ногами крутятся! А матушка уже напоминает, что за проповедь не садился, а тут дрова…        — С нечистью, говорю, чем пользуешься? — осведомился Эш. — Заклинания? Артефакты? Особые обряды?         — А чего тут чем-то пользоваться, когда сам Господь и спасет, — вполне себе беспечно отозвался покупатель. — Веровать, да и все… Так насчет пилы — у меня тут каталог…        Эш вытянул шею, поглубже заглянул в сумку покупателя и издал восхищенный возглас.         — Чертовски удобная штука! Я так понимаю, раскаляешь, раскручиваешь над головой и метаешь дедайту в морду?        — Кадило это, — добрым голосом отозвался покупатель и посмотрел на Эша глазами почти что психиатра.         — А это у тебя там святая вода? Берешь и плещешь мертвяку в харю?        — Берешь и льешь. В себя. По утрам. С молитвой.        — А книга заклинательная?        — А книга — Библия. Читать. Для души.        Эш несколько пал духом. Покупатель тем временем успел извлечь со дна сумки каталог, бормоча, что вот, приходится в командировках наведываться за хозтоварами, а то времени не хватает, а в прошлый раз вообще мотануло в средневековье, а приличных пил там нет, так что…         — Кстати, насчет средневековья, — осенило Эша. — Есть тут такая злобная книга…

* * *

       — Хорошо сидим, — сказал отец Михаил. Потыкал палочкой в костер и добавил радостно: — Давно так не выбирался.        Эш издал что-то вроде «угу» и тоже заботливо поворошил костерок.        Осенний и вообще-то заколдованный лес замер в оцепенении.        Деревья, которым полагалось быть злыми и всячески кошмарить путников, благоразумно не высовывались. Раз — у путников таки была бензопила. Два — один из путников еще совсем недавно мощным, резонирующим от стволов басом читал другому лекцию в духе: «А ты что думал-то, напилил — и все? Как считаешь, что они от тебя так и не отвязываются? Чадо, вот если нечисть можно было бы — так просто на куски, то ангелы Господни давно бы уж гаубицами обзавелись. Или шестиствольными пулеметами, прости Господи!»        Три — в костре ненавязчиво дотлевал «Некрономикон». Физиономия на обложке книги кривилась, как бы говоря: «А меня-то за шо?»        — Руку жалко, — поделился Эш, помахав левой ладонью книжке на прощание. — Знал бы — может, и не пришлось бы.        — Это ты почти по Евангелию, — уважительно сказал отец Михаил, похлопывая Уильямса по спине. — Ибо сказано — «Если соблазняет тебя правая рука твоя — отсеки её и брось от себя…» Рука правая?        — Правая.        — Соблазняла?        — Пыталась убить. Потом еще бегала, измывалась…        — Отсек?        — Бензопилой, угу.        — Выбросил?        — И не только.        — Ну, и чего сетуешь? Все по инструкции сделал.        Эш Уильямс слегка маниакально заржал. Потом попросил:        — Ты уж за ней там… присматривай.        — Присмотрю, — от души заверил батюшка. — Подарок все-таки.        И трепетно погладил бензопилу.        — Ну, я-то пока буду… прокачиваться. В этом плане, — Уильямс малость смущенно кивнул в небеса.        Лес замер и постарался не представлять весьма вероятную картинку: обновленного Эша с обрезом в одной руке, кадилом в другой и радостным: «Groovy. То есть, Господи помилуй» — на устах.        — Но если вдруг там у вас это… дрова кончатся — ты заходи, — бодро закончил Эш.        Отец Михаил благодарно кивнул.       Уже почти не зачарованный лес ощутимо содрогнулся.