Частные уроки: рыцарь в спортивных штанах.

Новая школа приняла нас вполне равнодушно. Пару дней на нас смотрели как на зелёных человечков, а потом привыкли. Я держалась на расстоянии от людей, в то время как вечный двигатель Чондэ быстро нашёл со всеми общий язык. Омерзительно похожие друг на друга дни стремительно полетели друг за другом. Как Рапунцель, я была заточена ведьмой в башню, обреченная на одиночество. Только вот ведьмой была я сама. Я больше не видела Минсока. Он как будто бы просто взял и исчез. Не знаю, постаралась для этого Джухён, которой я рассказала о его предательстве, или Чондэ, принявший на себя обязанности моего рыцаря, или же это было решение самого Минсока: одной головной болью меньше. Так или иначе, моё скоротечное счастье постиг довольно дурацкий конец. Самое ужасное, что я скучала по тому, чего не было. По тому, что я сама себе придумала. И от этого во рту становится горько, как от чая из одуванчиков. Дни становились всё холоднее, свитера на мне — толще, а сама я всё глубже и глубже уходила в учёбу, находя в ней утешение. Удивительная штука: пережить можно всё — даже самую страшную боль. Только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать. Мы встретились вновь на церемонии окончания школы. Я заметила Минсока в толпе почти сразу. Совру, если скажу, что ничего не почувствовала. Сердце забилось в груди так же быстро, как машет крылышками колибри. Лицо обдало жаром, а в ногах появилась предательская слабость. Я тут же отвела взгляд, но праздничного настроя уже как не бывало. В любом случае, я благодарна ему за то, что было, пусть было не так много. Странно представить, что его могло и не быть. После церемонии я сразу пошла домой, забив на традиционные посиделки в ресторане всем классом. Эти люди были для меня чужими. Да и, если честно, не хотелось никого видеть. Без злосчастного экзамена по физкультуре, «подготовка» к которому отняла у меня катастрофически много времени, я всё-таки поступила, куда хотела. В университете стало проще. Контактировать с людьми стало не так невыносимо, да и одногруппники мне достались замечательные. Душевные, что ли. Между нами сразу установилась тёплая атмосфера. Ребята часто вытаскивали меня куда-нибудь: в караоке, в кафе, в кино, в клуб, просто пройтись по магазинам… Но, несмотря на близость наших отношений, я не стремилась открывать им свою душу, делиться своей уныленькой историей. Наверное, так бы эта история и закончилась: я б перебесилась, нашла другого парня, и, наверное, даже не одного, вышла замуж, родила парочку милых киндеров и вспоминала бы обо всём с улыбкой и лёгким смущением — надо же, какой глупой я была — если б не удачное стечение обстоятельств и Ким Чондэ, подрабатывающий купидоном на полставки. Своё восемнадцатилетие мне катастрофически не хотелось отмечать. Утром я проснулась с мыслью, что всё кончено, жизнь прошла мимо, пришла пора начинать откладывать на похороны. Закутавшись поплотнее в одеялко, я пилила взглядом стенку и думала о том, что никому не нужна. Ну, и о том, что в честь сегодняшнего дня в Суёнландии объявлен траур, а значит, я могу не идти в универ. У меня абсолютно не было никакого желания вставать, приводить себя в порядок, тащиться через полгорода, чтобы в лучшем случае получить букет полузавядших ромашек и кучу неискренних поздравлений. Телефон, валявшийся рядом с подушкой, радостно мигал. Кто-то из однокурсников написал в общий чат поздравление, и все, как оригинальные, не от кого независящие личности, стали писать «с др», меняя лишь смайлики. Прелестно. Заскрипел ключ в замке. В квартиру ввалился Чондэ, прижимавший к груди охапку цветов и светящийся от счастья, как новенький смартфон. — А кто у нас теперь совсем большой? — радостно пропел друг, впихивая свои великанские ступни в розовые тапки-зайчики. Я решила покосплеить Гарри Поттера: забилась с головой под одеяло и упорно делала вид, что это мантия-невидимка. Чужая клешня, холодная после улицы, схватила меня за ногу и стала стаскивать с дивана. — Не хочу-у-у-у, не буду-у-у-у-у, — капризно хныкала я, отбиваясь от этого изверга. Стараниями этой доброй феи я оказалась приведённой в состояние вполне нормального человека. Даже, можно сказать, симпатичного, если смотреть издалека. — Бьютифул, — прокомментировал мой внешний вид Чондэ, ловко заплетая мои грязные волосы в косу. И где он только научился? Одернув короткую белую юбку, я критично оглядела себя в зеркало — бьютифулом там даже и не пахло. Выглядела я как мертвец не первой свежести. Кто-то полночи жевал рамён, смотрел дорамку и занимался своим любимым делом — страдашками. Я безынициативно подкрасила губы — не сделаю сама, сделает Чондэ, но тогда я буду такой же красивой, как атомная война. Кажется, меня ожидал очень длинный день.

***

Вечером Чондэ, спевшись с моими одногруппниками, потащил меня в клуб. К тому моменту я уже решила, что норма по грусти на сегодняшний день выполнена и можно уйти в отрыв (читай: напиться и полезть танцевать тверк, и неважно, что моя попа — мечта перфекциониста: идеально ровная, плоская). В клубе царил полумрак. Музыка завладевала сознанием, вынуждая двигаться в такт. Я не хотела веселиться ровно до второго коктейля, а потом уже меня было не остановить. Влившись в море танцующих, я-таки ушла в отрыв. В какой-то момент ко мне присоединился кто-то ещё: я обнаружила чужие руки на своих бёдрах. Отношения в мои планы на ближайшие сорок лет не входили, и я поспешила скинуть чужие конечности с себя. Только Чондэ, только 40 кроликов (коты — это банальность), только хардкор! — Я не знакомлюсь, — сказала я молодому темноволосому парню с шальным взглядом. — Ой, да ладно тебе, — не замечая моих слов, он погладил меня по щеке. Я стала искать глазами Чондэ, но в море извивающихся тел это было не так уж просто. Более того, толпа прижала нас друг к другу, так что незнакомец имел больше возможностей для изучения моего тела. Меня накрыла удушливая паника, а к горлу подступила тошнота. Я закрыла глаза, стараясь медленно дышать, чтобы всё выпитое мной не выбралось наружу. — Су, детка, прости, я задержался, там была такая очередь! Тёплая ладонь по-хозяйски легла мне на плечо. Лёгкие заполнил до боли знакомый запах. Я и без него уже знала, кто за меня вступился: только от его голоса у меня появляются мурашки. Голова пошла кругом. Я физически была не способна заставить себя открыть глаза и взглянуть на Минсока. Настырного поклонника сдуло попутным ветром, вот только ситуацию это не улучшило. — Мне надо на воздух, — слабым голосом сообщила я парню. Используя свои тайные суперспособности, Минсок вывел меня из кучи людей почти без потерь, а потом и из клуба. — Спасибо, — пробормотала я. Оказавшись на улице, я поспешила снять туфли и сесть, облокотившись на стенку клуба. Минсок сделал также, только вместо обуви снял свой пиджак и накинул его мне на плечи. — Какое благородство, — с сарказмом фыркнула я. Он не мог вот так запросто взять и появиться, после всех слёз, что я выплакала из-за него. — Всё, чего я хотела — это просто быть с тобой, — тихо сказала я, нарушив вязкое молчание, стараясь не смотреть на него. Нужно признать, что алкоголь порядочно развязал мне язык, отключив канал связи между мозгом и ртом. Он ничего не говорил. Просто сидел рядом, смотря куда-то мимо меня. В груди вскипела ядовитая горечь. В эту минуту, клянусь, я ненавидела его. Мы посидели ещё пару минут, пока мой желудок окончательно не успокоился в абсолютной тишине. — Не пей больше, — шепнул он, когда мы вернулись в клуб, прежде, чем смешаться с толпой. Я стала выискивать в извивающемся клубке человеческих тел Чондэ, чтобы сказать ему о том, что ухожу. Праздничного настроения как не бывало. Вся боль, всё разочарование, вся любовь, которую я долгие месяцы прятала от самой себя, вырвались на свободу. Хотелось побыстрее оказаться дома и дать волю истерике. Слишком долго я притворялась сильной. Слишком долго я притворялась, что совсем ничего не болит. Болит. И ещё как. — Суён, — Чондэ нашёл меня раньше, схватил за руку и стал проталкивать поближе к небольшому возвышению, что-то вроде сцены, где расположился диджей. — Я хочу домой. Чондэ смерил меня долгим внимательным взглядом, понимая, что что-то не так. — Десять минут. Потерпи десять минут, и я отвезу тебя домой. Я не знала, что такого важного может случиться за десять минут, но возражать не стала. Рядом с диджеем появился Минсок. Музыка оборвалось. Пульс бешено стучал в ушах, в ногах появилась слабость. Это было похоже на сцену из какой-то романтической комедии. Ничего подобного не могло происходить в реальной жизни. Не со мной. В смысле, я же всего лишь Пак Суён: вечный ребёнок, запертый в теле восемнадцатилетней неудачницы. Половина меня — это чистый сарказм, а вторая половина — безграничная любовь к мультфильмам. Но Минсок стоял на сцене с микрофоном в руках, оглядывая толпу, замершую в предвкушении какого-то ванильного шоу. — Народ, заранее прошу прощения за то, что прерываю ваше веселье, но сегодня день рождения у одной очень особенной для меня девушки, а я её серьёзно обидел, так что обычным сообщением в какао-токе, как вы понимаете, было не отделаться. С чего бы начать? Ну, наверное, стоит сказать, что сегодняшнего дня, Суён, я ждал сильнее, чем ты: теперь твоя сестра не может написать на меня заявление. Не то, что бы ты не стоила срока, но выбирая между парой месяцев вдали от тебя и примерно пятью годами строгого режима, кстати говоря, тоже без тебя, я всё же выбрал первое. И, да, ты сейчас, наверное, ничего не поняла. После той драки мне позвонила Джухён и сказала, что, если я ещё хоть раз посмею приблизиться к тебе, то одним заключенным в сеульской тюрьме станет больше. Как бы там ни было, мне очень жаль, что всё это время меня не было рядом, что тебе приходилось справляться с жизнью без меня, без моей поддержки. Прости, пожалуйста. Но самое ужасное, что это не все мои грехи! Есть ещё тот фальшивый разговор с Сехуном, который ты не должна была слышать. Естественно я соврал, что я ещё мог ему сказать? Выложить всю правду и следом идти в полицию писать чистосердечное признание? Как я уже сказал, тюрьма меня не особо привлекает. Зато ты — очень привлекаешь. Я не знаю, как тебе это удаётся. Посмотри на меня, я — умудрённый жизнью старикашка, гуру отношений, решивший, что до конца своих дней останется холостым, схожу с ума от одной улыбки маленькой девочки. Надо сказать, ужасно неуклюжей, вредной, самовлюблённой девчонки. Ты хоть представляешь, как из-за тебя пострадало моё эго? В общем, — Минсок слез со сцены. Кто-то из стоящих рядом, подал ему букет роз и шар с гелием. По толпе прокатился одобрительный гул. Минсок вдохнул гелий и продолжил речь писклявым голосом, пытаясь подойти ко мне. Люди уступали ему дорогу, так что скоро мы остались один на один. Удивительно, как мне удавалось сохранять вертикальное положение, ведь я находилась в полуобморочном состоянии. — Прости меня, пожалуйста. С днём рождения, — он вручил мне букет, за которым я смогла спрятаться, — и… ты выйдешь за меня? Минсок опустился передо мной на одно колено, протягивая бархатную коробочку с кольцом. Судя по чересчур громкому «охренеееть», произнесённому Чондэ, такого поворота событий не ожидал никто. И уж тем более я сама. Ещё пару минут назад я была разочаровавшейся в любви циничной тётенькой, баюкающей, как ребёнка, осколки своего несчастного сердечка. А теперь какой-то Ким Минсок, которого я считала подлецом и предателем, делал мне предложение. Мне. Предложение. Уже можно просить остановить планету или всё ещё рано? Я не сразу сообразила, что умудрилась разреветься. Я сквозь слёзы смотрела на блестящее в темноте кольцо и на мужчину, протягивающего его мне, понимая, что людское море вокруг нас замерло, ожидая моего решения вместе с ним. Но фишка в том, что решения никакого не было: был только один ответ. Давайте начистоту: я одержима мыслью о нём. Как бы я ни пыталась, я не могу выкинуть его из своей головы. Я жаждала его прикосновений, ощущения его губ на моих. Я хотела просыпаться в его объятьях, видеть его сонную улыбку. Готовить ему завтраки. Гладить рубашки. Смотреть вместе с ним в тысячный раз Гарри Поттера, пьянея от шампанского и от любви. Не в силах выдавить и слова из-за подступивших рыданий я лишь кивнула, как китайский болванчик. Толпа взорвалась аплодисментами, а Минсок наконец-то меня обнял, позволяя спрятать заплаканное лицо у него на груди. Мы не можем быть готовы к предстоящим переменам ни физически, ни морально. Но когда они приходят, единственное, что мы можем — распахнуть пошире дверь и принять их с улыбкой. Жизнь не стоит на месте, она извивается, как полоумная змея. Пришло моё время перевернуться страницу, начать всё с чистого листа, впустив в свою жизнь ураган в спортивных штанах, рассекающий по ночному городу на спортивной тачке, поклоняющийся Гарри Поттеру и подводящий глаза лучше меня.